***
Вымеряя каждый свой шаг, Содзиро шел по тропе, освещенной бумажными фонариками. Руки, засунутые в карманы, боролись с поднявшимся холодом, будто обрушившимся на теплолюбивых японцев. Покрасневшие щеки, ноющая носовая перегородка. Все это не располагало к дружелюбному разговору. Юри, окруженная высокими амбалами, не поднимала изумрудных глаз с дороги. Словно и не хотела больше видеть этой проклятой горы. Возможно, она, как и большая часть ее Клана, не горели желанием находиться в Имении дольше необходимого. Кто знает. Но то, что разгорающийся ночной город снова завладел сердцем Содзиро, отрицать было нельзя. Все эти неоновые вывески, парящие в нескольких сотен метрах над землей. Дирижабли, несущие на своих упругих боках блестящую рекламу. Ханамура начала подавать признаки жизни. Наконец-то… Вдыхая ртом прохладный вечерний воздух, младший сын хрустнул шеей. Не думал, что сейчас Кенши поддержал бы его восторг. Кажется, что Брат стал погружаться в дела Семьи глубже и глубже. Никто его не винит. Наоборот, совсем наоборот. — Неужели вам не интересен наш городок? Все же, не так часто выпадает возможность оказаться на самой дорогой обзорной площадке Японии, — ухмыльнувшись, произнес парень. Тенши, продолжая его игнорировать, уставилась на свои сандалии. Нахмурившись, Содзиро вернулся к многотысячным ступеням, круто завернувшим по склону Сато. Кажется, где-то здесь он в первый раз умудрился упасть и сломать руку. Да, скорее всего это место близко. — Все эти краски, огни, звуки. Ух, разве это не есть красота? — продолжал гнуть свою линию, юноша метнул мимолетный взгляд на девушку. Та, сосредоточившись на дороге вниз, была несокрушима. Размяв плечи, Шимада обернулся на матовое свечение золотого Имения. Будто богатства всего мира собраны в одном конкретном дворце. И скоро он станет принадлежать его Брату. Вся эта власть… Нечто, что повелевала людьми и заставляла их совершать такие поступки, от которых врата Ада сотрясались в ожидании новых поступлений. — Может показаться, что в глубине Ханамуры ничего, кроме магазинов и забегаловок нет, но с уверенностью… — мордоворот, идущий по левому флангу от Тенши, остановился, обращаясь к сопровождающему: — Тебе что-то надо, пацан? — подняв брови, Содзиро улыбнулся, пока треснувшая губа завопила: — Кажется, я разговариваю с твоей Госпожой, — скрывая хрупкую гостью за своей спиной, телохранитель поправил костюм, косясь на процессию: — А мне кажется, что ты нарываешься на грубость. Со всем уважением к вашему Отцу, — засмеявшись в тишине горы, юноша сделал шаг вперед: — Вот именно, что к моему Отцу. Позволь мне, просто дай шанс показать, что и я на что-то гожусь, пупсик, — Юри, поднимая изумрудные глаза на этого идиота, сощурила их. Но, словно придя в себя, закрылась на замок. Замечая это своим острым зрением, Шимада поднял руки к груди, улыбаясь: — Все-все, сдаюсь. Испугал, Здоровяк. Давай, ножками-то шевели. А то в вашем Клане заждутся.***
Когда весь спуск со своими приспешниками — ступенями, был преодолен, Содзиро осмотрелся по сторонам. Многочисленные члены союзного Клана со своей свитой и охраной были здесь. — Отлично, молодцы. Даже вроде никого не потеряли по дороге. Хотя… Не, просто шучу. Но серьезно, лучше проверьте. Приятной дороги, — махая этим снобам ладонью, парень остановился. Пыль, поднявшаяся от его кроссовок, опустилась на штаны. Переминаясь с ноги на ногу, младший сын ощущал этот гнет в своей спине. Словно цепи, натянутые до предела, звали его к себе, не давая даже вздохнуть. Стиснув пальцы в кулак, юноша обернулся на то место, где он мог быть собой. Не связанный фальшивыми обязательствами. Чувствуя свободу от напыщенного пафоса. Рожденный не в том месте, не в то время… Синяки заныли, предупреждая хозяина о последствиях. Возможно, сегодня снова будет очередная драка. Пускай. Не важно, как больно бьют. Главное — это адреналин, который хоть как-то пробудит кокон, в котором он застрял. — Куда направился? Имение в другой стороне, — произнес гигант, покидая Госпожу на пару шагов. Продолжая наслаждаться красочными небоскребами, юноша повернулся к надоедливой мухе. Мухе размером со среднего слона: — Будь аккуратнее. Госпожа Тенши незащищена. Куда же ты ее оставил, бедную? Эй, как там тебя… Юри, да? — белоснежное кимоно, колыхнувшись на ветру, вторило его словам. — Мой тебе совет. Начинай говорить с людьми, слышал, помогает расслабиться. Не поднимая вороных волос, будущая жена показала очертания появившихся на щеках скул. Кажется, что-то ее задело. Да плевать. Единственная любовь, которая завладела сердцем парня — вот она, прямо перед ним. Стоит только протянуть ладонь со сбитыми костяшками и… Остановившись, перед глазами вновь и вновь появлялись родные лица. Гнев Отца. Сожаление Мамы. Осуждение и сочувствие Брата. А теперь… Еще и эта девка, явившаяся в Имение, засела у него в голове. Ничего не представляя из себя, паршивка смела так избегать разговора с ним. То, что она невеста Наследника, не делает ее важнее ни в чьих глазах. Даже в ее собственных, неестественно зеленых. Когда процессия наконец испарилась по автомобилям, Содзиро пару раз ударил себя по лбу, не способный решиться. С одной стороны — зов каменных джунглей. Тех улиц, которые готовы были приютить младшего сына. С другой… С другой обещания перед Братом и Мамой. Отец будет кричать в любом случае, даже если он вернется прямо сейчас. Так может стоило… — «Вникнуть в эту маленькую границу, мой Господин», ой, я такая важная, прямо не могу. Смотрите, смотрите, я — будущий член Шимада! Что, не поняли? Я — Шимада! — передразнивая чертову наследницу Клана Тенши, парень направился в город, надеясь развеяться.***
Кенши, медитируя в неизменном саду камней, пытался унять дрожь в руках. Неизвестный ему самому гнев, растущий в самом центре груди, хотел вырваться наружу. Но что именно спровоцировало его? Поведение Брата? Или то, что он обманул его, не сказав про собрание и женитьбу? Может слабость Отца, который не мог больше находиться на таком посту? Глумящиеся рожи членов Тенши? То, как они смотрели на старика, думая о том, как заполучат всю власть? Нет, он не позволит. Вся эта ответственность за десятки, сотни людей скоро будет на его плечах. Уже почти… И если кто-то посмеет оскалить клыки на ЕГО Клан, то будет тут же казнен на месте. Нельзя дать им почувствовать свою Силу. Иначе Силы лишится Клан Шимада. Открывая глаза, мужчина повернулся к подошедшей Матери. Как давно она уже не пыталась завязать с ним диалог? Они жили в одном Имении, ели за одним столом, но… Просто поговорить у них получалось крайне редко. — Позволишь? — подвинувшись к другому концу булыжника, Кенши продолжил занятие своего Брата — уставился на небольшой пруд: — Я… — улыбнувшись, женщина положила теплую ладонь на его израненную драками спину: — Все прошло хорошо? Где-то неподалеку начали свою трель цикады. Разнося пение по всей округе, они только подчеркивали затянувшуюся тишину. Всегда так не вовремя: — Да. Все начиналось как обычно, но… С каждым разом, когда я сажусь по правую руку от Отца, я ощущаю Силу. Словно сделай я еще один шаг и… Все станет моим. В Драконьем Доме Отец называл меня Наследником. Ни разу за все эти годы Глава не пытался выгораживать это так явно. Но сейчас… Все было по другому, — многочисленные слуги, сидевшие неподалеку, водрузили тела на деревянный пол, ожидая приказа. Что им оставалось? Поднимая глаза на безоблачное небо, сменяющееся с вечернего на ночное, Госпожа Шимада увидела отражения звезд в водной глади: — Когда-то все это испытывал и ваш Отец. Тогда я, как и твоя невеста, была частью договора, не больше. Но уже в те времена Ичизоку мечтал стать сильным Лидером. Ваш Дед был с ним очень строг, по другому просто нельзя было. Поэтому Глава не знает, как можно воспитывать Наследника иначе. Не принимай все на свой счет, Сын. Ты выбран по праву Рождения, да. Но, самое главное — ты выбран из-за СВОЕЙ Силы. И цель каждого Господина — преумножить ее и сделать частью ВСЕЙ Семьи. Направив взор в сторону горизонта, Кенши видел не огни города, нет. Вылазки туда были ничем иным, как прощальными подарками Содзиро. Скоро они лишатся и этих маленьких радостей. Скоро. Совсем скоро. В отличии от младшего Брата, Наследник видел только стены, которые своей массивностью служили символом нерушимости и стойкости Шимада. Каждый кирпич, каждая капля пота и крови, с которыми их возводили. Все это и есть Честь Шимада. — Ты ведь не любила Отца, да? — переплетая ленты на своих обширных рукавах, женщина пыталась найти нужные слова. За все эти годы это было лучшей способностью: — Это было не важно в тот момент. Я не буду врать тебе, Ичизоку… Точно не является эталоном идеального мужа. Но все это лишь часть испытания, которое укрепит нашу Семью… — Существует хоть одна вещь, которая служит кому-то лично? — перебил ее Кенши, прощупывая прожилки мха на холодеющем камне. Мать, опешив, пыталась что-то ответить, но Наследник, поднимаясь, сказал: — Можешь не отвечать. Я и сам все понимаю. Просто я не хочу повторить ошибок Отца. Не хочу, чтобы неповинная девушка страдала из-за меня и простого договора. Но я сделаю все, чтобы наш Клан стал могущественнее. Это — цель моей жизни. То, ради чего я живу. Не больше, не меньше, — поклонившись ей, старший сын направился в свою часть Имения, не обернувшись. Женщина, тоже не смотря в его сторону, коснулась прозрачной поверхности пруда, ощущая холод на кончиках пальцев: — В своих попытках ты лишь больше запутаешь самого себя, Сын мой.