Метка

— Шрамы на теле женщины — это следы заблуждений, оплошностей, это метки, которые поставила на ней жизнь, знак того, что она вынуждена была впутаться в такие дела, куда ей не следовало бы совать нос. Анжелика де Пейрак. Анжелика в Новом Свете

Сейчас Клаудия МакКеннон мало походила на хорошенькую, но чуть простоватую девушку, когда-то вместе с юным братом пошедшую против только набиравшего силу Инферно. От той девушки ей достались лишь волосы медового оттенка да янтарный цвет глаз — но не взгляд, попеременно лукавый и холодный в зависимости от ситуации. Та девушка, конечно же, не умела выглядеть слабой женщиной среди суровых мужчин и казаться глупее, чем есть на самом деле, не впадая в крайность: круглой дурочке в преступной организации не место, значит, она ведёт двойную игру (впрочем, Реймонда Клаудия не опасалась, для неё опасна была Лиззи, потому что женщина всегда раскусит женщину, но Лиззи, даже если и догадывалась о чём-то, по одной ей известным причинам молчала). И той девушке никогда не пришло бы в голову, что родиться красивой — это только полдела. Сейчас Клаудия, разумеется, была прекрасно осведомлена, какое впечатление производит на мужчин. Среднего роста, крутобёдрая, с высокой пышной грудью и тонкой талией, она столь же прекрасно разбиралась, как подать то, чем одарила её природа, наилучшим образом. Клаудия хорошо понимала, что стоит носить юбки чуть выше колена, жакеты и блузки с глубоким вырезом, привлекать внимание изящным кулоном в ложбинке между грудей, садиться, закинув ногу на ногу, демонстрируя бедро в разрезе юбки и стройные лодыжки, причудливо обвитые атласными лентами туфель в цвет костюма, говорить грудным голосом с едва заметным придыханием и томными интонациями зрелой женщины, призванными очаровать тех, кому недостаточно было внешности. В глазах последних ценности ей добавляла удивительная разборчивость: не многим она согревала постель — только если деловой интерес совпадал с личным. Им незачем было знать, что она попросту не позволяла себе того, что оскорбило бы память её брата. Сейчас Клаудия МакКеннон желала только одного: сбросить яркую маску, скинуть надоевший облик, как старую змеиную кожу, стереть болезненные воспоминания нескольких прошлых лет, смыть следы пачкавших её прикосновений, стать беззаботной и мудрой… Завязанные на манер бинтов ленты правой туфли скрывали небольшой шрам на щиколотке, оставшийся после перестрелки, в которой ублюдок Уайзмел убил Ромеро. Шрам можно было убрать в любой клинике, но… Кто-то записывал важные вещи в ежедневник — Клаудия МакКеннон полагала, что метка на теле удобнее.