***
На следующий день вечером Чон Чонгук с камерой наперевес находится в том же самом месте, стараясь сфотографировать закат. На снимках солнце, закатывающееся за высотные здания на другой стороне реки Хан, получается немного размытым и не таким, как хочется. Чон закусывает нижнюю губу и выворачивает руки, чтобы снять под самым неожиданным углом мост, который видно из парка. Получится ли что-то? Он узнает, когда дома откроет фотографию в Lightroom и посмотрит, можно ли с ней сделать хоть что-нибудь. За спиной громкий лай и смех, как будто стекло протирают; Чонгук оборачивается и смотрит, как высокий брюнет идёт с маленькой нелепой собакой, которая радостно прыгает вокруг и пытается запутаться в его ногах. Чон аккуратно наводит камеру и фотографирует пса в длинных ногах, а потом выражение лица хозяина: он сегодня в какой-то огромной шляпе. Сейчас Чонгук может рассмотреть его лучше, чем вчера, вдохновиться чертами лица и пухлыми губами. Дома, сидя перед огромным экраном со стилусом и графическим планшетом в руках, Чонгук увеличивает лицо парня, который настолько красиво получился, что ему не надо ничего исправлять. Он щелкает фотографии одну за другой, но на каждой его лицо выглядит великолепно: этот человек мог бы продать всё, что угодно.***
Чон не замечает, как начинает ходить в этот парк, чтобы сделать новые фотографии загадочного незнакомца с собакой. Он находит его по вечерам, потому что тот, видимо, работает днём. Кадры не всегда чёткие, обычно он снимает издалека, но в нём что-то есть. Что-то, что заставляет Чонгука снова и снова наводить на него объектив его камеры, забывая о задании сделать обложку для нового выпуска журнала. Нет, он может отправить что-нибудь с мороженым и девочкой, так что сейчас можно заняться тем, чем он хочет сам: фотографировать прирожденную фотомодель и ее небольшую собаку. Всё идёт к чертям спустя полторы недели. Нет, незнакомец не замечает Чонгука с камерой, всё происходит намного хуже. Мама привозит ему на пару дней его пса-щенка, которого он завёл полгода назад. Чем тогда думал сам Чон — остаётся загадкой, но тем не менее пса он домой притащил и оставил на попечение родителям, мотивируя тем, что у него на собаку времени не будет. Месть пришла неожиданно: и теперь полугодовалое чудо разносит квартиру Чон Чонгука, пытаясь выгрызть всё, что есть, и пометить каждый угол. Парень проклинает свою любовь к животным, но всё-таки тащит своего Гурыма в тот же парк, где регулярно пасёт свою новую музу с собакой по кличке Чжангу. Гурым, в каком-то смысле, ещё хуже Чжангу, потому что ещё более странный и невоспитанный, но Чон всё равно идет с ним в излюбленное место, потому что другого не знает. Всё становится слишком плохо, когда Гурым волочит его по всему парку, а потом сцепляется с Чжангу в схватке, из-за чего музе Чонгука приходится оттягивать своего пса на поводке, пока Чон пытается беспомощно справиться со своим чудищем. «Гурым! Гурым-а!» — беспомощно кричит он, дёргая поводок на себя, но он не реагирует, всё ещё пытаясь напрыгнуть на Чжангу, который теперь тявкает с рук хозяина. Тут Чон останавливается и решает поменять правила игры: он выпрямляется и максимально строгим голосом окликает пса. Тот моментально слушается и идёт к нему, оставляя испуганного парня и Чжангу в покое. «Ты вернёшься домой, и я куплю тебе намордник! Самый невоспитанный пёс на планете!» — отчитывает его тем же грозным голосом Чонгук, пока тот сидит и смотрит ему прямо в глаза. Как ему только удалось обуздать это создание? — Извините меня, пожалуйста, и моего пса за то, что напугал вас с питомцем, — обращается Чон к парню, на которого он любовался издалека всё это время и чьими фотографиями захламлял папку «Для себя». Чонгук — профессиональный интроверт, который абсолютно точно не заговаривает с людьми первым, но тут он как-то выдавливает эту фразу из себя, как будто он самый настоящий экстраверт, который может болтать с каждым человеком планеты, как со старым другом. — Меня и Чжангу? Всё в порядке, — парень улыбается и прижимает к себе пса, обнимая его и целуя в макушку с такой же доброй улыбкой. Чон ловит себя на мысли, что хочет себе такую фотографию, очень сильно. — Вы только взяли своего щенка? Я вижу, у вас небольшие проблемы с дрессировкой. — Что-то вроде того, — улыбается Чонгук в ответ прекрасному незнакомцу. — Гурым жил у моих родителей, а теперь вот переехал ко мне, — о том, что на пару дней, Чон решает тактично умолчать. — Ох, я могу дать пару советов, если хотите, я разбираюсь в воспитании щенков, — смеётся парень и опускает Чжангу на землю, глядя Чону прямо в глаза: — Меня зовут Ким Сокджин. — Я Чон Чонгук, — отвечает фотограф, кланяясь в ответ.***
Гурым остаётся у Чонгука на пару недель: парень упрашивает маму подержать пса в Сеуле, потому что, видите ли, ему одному одиноко. Это отчасти правда: ему одиноко, но не без собаки, а без Сокджина. Ведь если пёс уедет домой в Пусан, то как ему тогда общаться с этим очаровательным и весёлым парнем. Весёлый… Сокджину определённо подходит такое прилагательное. Парень является самым солнечным и любящим человеком на целом свете, он вдохновляет своим скрипучим смехом на тысячу снимков. О хобби Чонгука муза узнает почти сразу: во-первых, он притащился в парк с фотоаппаратом на шее в своих лучших традициях, а во-вторых, он постоянно фотографирует. Когда Чонгук хочет попросить Сокджина попозировать с собакой, тот скромно улыбается и просит снимки не делать, но причины не называет. Чон сначала слушается, покорно сдерживая свои позывы достать камеру и навести на Сокджина объектив, когда тот дует губы, играется с собакой или просто улыбается, а потом начинает делать фото исподтишка (когда Ким отвернётся, когда сзади есть что-то, на что можно свалить причину сделать это фото). Он обманывает своего знакомого, но он не может устоять. Проходит ещё немного времени, когда они переходят на менее формальное хён-Чонгук, а ещё узнают, что у них есть много общих интересов помимо собак. Гурым, настрадавшись от взявшегося за него Чона, который решил выдрессировать его так, как будто он завтра на войну таскать тела, а не в парк деревья метить, был отправлен обратно в Пусан, где его настигла амнистия: там никто не одевал его в дурацкие наряды, не заставлял бегать с Чжангу на спор, а ещё никто ему не показывал фотки Сокджина, снятые исподтишка, и не вздыхал. Теперь Чонгук и Сокджин ходят в зал игровых автоматов, играют по сети в онлайн-игры и в приставку дома у последнего, а ещё кушают мороженое и кидаются друг в друга подушками в каком-то детском центре. А ещё Чонгук фотографирует: он жадно документирует каждый момент, ему нужно больше Кима, ярче, на всех снимках и во всех углах объектива. Не видящий его Сокджин становится фетишем. А Чон зависимым, который делает съемку за съемкой, пытаясь усмирить пыл.***
Каждый день, проводимый с Сокджином, кажется Чону глотком свежего воздуха. Он дышит в унисон с Кимом, внимая каждому его слову (их у него не всегда много, иногда они сидят молча, каждый занимаясь своими делами, но им уютно). Кто-то назовёт это помешательством, Чонгук зовёт это родственными душами. Ему по-настоящему хорошо рядом с хёном, он просто хочет быть собой, он наконец живёт правильно. Чонгук замечает: каждое слово, каждый жест, каждое недосказанное и повисшее в воздухе предложение, каждую мысль. Это вечер пятницы, Сокджин лежит у него на коленях, а Чон листает фотоальбом, выбирая обложку для очередного выпуска журнала: там куда меньше фотографий, чем ему бы хотелось, но он не может сделать обложкой Сокджина, который ему не разрешил делать фото. Так неправильно, поэтому всё отснятое покоится на компьютере, ожидая своего часа. «Хён, что думаешь по поводу этой фотографии?» — Чон стучит ногтём по альбому, заставляя Кима поднять голову и повернуть её, чтобы увидеть едущего велосипедиста по набережной реки Хан, освещенного закатом. Хён задерживает дыхание и поворачивается на Чонгука, шепча еле слышно: «Очень красиво». Парню очень хочется ответить, что не красивее, чем ты, но он прикусывает язык, потому что чутье подсказывает ему, что этого не стоит говорить. Чон Чонгук, будучи фотографом, является человеком весьма открытых взглядов: он верит в любовь с первого взгляда, а ещё не ограничивает себя рамками, но это не всегда понимают окружающие его люди. Поэтому он молчит, хотя слова признания, что красота Джина и его яркость ослепили его с первого взгляда, вертятся на языке. — Хотелось бы мне, чтобы однажды на обложке был ты, хён, — тихо говорит Чонгук, когда Ким снова ложится на его колени и возвращается к мыслям о жизни. Тот дёргает плечами и краснеет. — Это невозможно, Джэй Кей, я не подхожу для этого, — отвечает он, прикрывая глаза и расслабляясь. Возмущение почти заставляет Чона лопнуть. — Если кто и был создан для того, чтобы быть на обложке, то это ты, хён, — говорит Чонгук чуть громче, а Сокджин подскакивает и вперяется в него взглядом, хмуря брови. — Я? Ты видел меня? Я точно не подхожу для этого! Что подходит, по-твоему, может эти руки? На крупный план? — Сокджин трясет пальцами перед лицом фотографа, обнажая свои кривоватые пальцы, которые явно не подходят под стандарт красоты, но которые снятся Чонгуку уже несколько недель сплетенными с пальцами Чона. Рука указывает на губы, а Сокджин продолжает на повышенных тонах: — Может быть, эти пухлые губы, как будто меня пять раз покусала оса? Эти глаза без двойного века, которые годятся только на рекламу пластической хирургии «до»? Это женское лицо, которое никогда не станет мужским и про которое дети всё время будут говорить, что он выглядит «как девчонка»? Что из этого, Чонгук, достойно обложки журнала, если это только не журнал цирка уродов? Чонгук сидит с открытым ртом, когда замечает слёзы, катящиеся по щекам Сокджина. Мокрые щёки краснеют, а Чон ловит себя на мысли, что даже красный от плача Ким — совершенство. Он протягивает руки к щекам хёна и аккуратно обхватывает их, большими пальцами стирая дорожки слез. А потом аккуратно приближается и касается своими губами пухлых «как будто оса покусала их пять раз» губ Сокджина, ощущая, какие же они солёные. Чон Чонгук тонет в море, и ему уже не спастись.***
— Знаешь, я не очень любил школу, — говорит Сокджин, когда они с Чоном идут рука об руку мимо школы, из которой выбегают учащиеся, обрадованные тем, что уроки закончились. Чонгук останавливается и делает пару кадров, садясь на корточки, пока Ким стоит рядом и смотрит на носки своих потёртых кед. — Почему? — Чонгук разворачивается и смотрит снизу вверх на высокого брюнета, который кажется таким недосягаемым, но при этом стоит Чону протянуть руку, как пальцы хёна схватятся за его, заверяя, что он будет рядом. Ещё некоторое время назад младший мог только о таком мечтать. — Надо мной издевались, — отвечает Сокджин, пожимая плечами. Для него это выглядит обычным делом: на деле, таковым оно и является. Каждый пятый, если не каждый третий, испытывает на себе насилие в школе от одноклассников или людей старше. Как правило, травля бывает либо незаметной, либо намеренной и выставляемой напоказ, но степень тяжести у каждого действия разнится. Издевательства, испытываемые некоторыми учениками школы, которым не больше пятнадцати лет, заставляют людей закрываться в себе и меняться до неузнаваемости: Чонгук поднимается с корточек и тянется к Киму, заключая его в объятия. Ему глубоко наплевать, что могут про них сказать, потому что вот она, наша любимая гомофобная Южная Корея, в которой все божатся о своей натуральности, хватая других парней за задницы. И вот он, Чон Чонгук, человек, который, кажется, влюбился в парня, медийная (в какой-то степени) личность, если можно называть человека медийным, когда он стоит по ту сторону экрана. — Мне жаль, — шепчет Чон, аккуратно проводя по спине Кима и пытаясь успокоить. Его слова — чистая правда, он сожалеет о том, что Сокджину пришлось через это пройти, он сожалеет о том, что каждому приходится через это проходить. Но ведь не Чонгук устанавливает правила? — Всё закончилось, это больше не повторится. Тебя больше никто не тронет. Опущенный «хён» кажется правильным, потому что они действительно состоят в более близких отношениях, чем хён и его донсэн. Они ближе друг к другу: и в дружеском, и в романтическом плане. Возраст — теперь лишь цифра, которая съедает обоих. Чонгук ненавидит себя за то, что никогда не будет одинаково взрослым с Сокджином, а Ким ненавидит себя за то, что он старый и крадет молодость другого человека, а ещё он никогда не сможет быть одинаково молодым с фотографом. Если в мире все создаются парами, то значит, что Сокджин пять лет был без пары? Был ли шанс, что он мог остаться без пары и Чонгука бы не создали? Был ли шанс, что он бы его никогда не встретил? — Все эти гадости, — ни с того ни с сего говорит Ким, когда они сидят дома с чашками чая в руках на диване, сплетя ноги: Чонгук перед ноутбуком листает фотографии, а Сокджин читает книгу по психологии. — Все гадости про мою внешность мне говорили, когда я был в школе. Над моими пальцами так часто смеялись, что я мечтал их сломать, в надежде, что они срастутся правильными. Я провел столько времени остерегаясь зеркал, прячась в форму, потому что мои плечи слишком большие, выкидывая из дома дорогие очки и ходя без возможности увидеть что-то вблизи, потому что в очках я был «очкозавром». Чонгук смотрит на сидящего перед ним парня и не может поверить, что этот прекрасный и светлый человек заслужил хоть слова издевательства в свою сторону, это просто невыносимо осознавать. Он откладывает ноутбук и ставит чашку чая на столик около дивана и подползает к Сокджину вплотную, забирая из его рук книгу: — Твои пальцы — это самое очаровательное, что я когда-либо видел, — в подтверждение своих слов Чон берет его руку и подносит к губам, целуя каждый крючковатый палец. Ким не может сдержать слёз, он наблюдает за действиями Чонгука, и из его красивых карамельных глаз падают солёные капли. — Ты ходишь в линзах? Нет ничего такого в том, чтобы иногда носить очки, я думаю, что они тебе очень идут. А твои плечи? Я хочу обнимать их вечно. Никогда не слушай завистников, пожалуйста. Сокджин кивает и целует Чонгука, обнимая за шею. Он не верит, что заслуживает рядом такого человека.***
Чонгук обивает порог главного редактора месяц, тряся своими фотографиями так и эдак, упражняясь в красноречии и рассказывая душещипательные истории с форумов, но всё-таки добивается своего. История Сокджина его задела, как и задела тысяча других историй, которые он читал ночью на форумах школьников, пока старший спал, закутавшись в одеяло. Именно ночью, после сотой, наверное, истории об испытываемых в школе издевательствах, Чон решился на то, что ему потом пришлось так долго продвигать у главного редактора. Фотографии, планировавшиеся для обложки, идут дальше: благодаря настойчивости Чонгука, тот добивается целого проекта и специальной статьи на эту тему. Весь номер будет посвящен травле детей в школе. Он находит моделей около учебных зданий, честно рассказывает о плане, многие соглашаются поведать свою историю анонимно журналисту, который решился посотрудничать с Чоном, а другие даже дают согласие на участие в фотосессии. Идея довольно простая: детей гримируют, делая половину лица здоровой и улыбающейся, а на другой нанося грим, создающий на лицах синяки, царапины и ссадины. Несколько гримёров трудятся над тем, чтобы всё выглядело максимально достоверно. Слоган компании звучит «Я просто хочу учиться». Чонгук так же делает пару постановочных фото в стенах школы, комбинируя их с теми, что снял исподтишка, пока дети не видели. Статья и интервью выходят сильные, так что номер распродается почти сразу, а многие пишут в редакцию свои письма благодарности и рассказывают о том, что они тоже испытывали такое в школе и что это пора прекратить. Фотографии покупают зарубежные издательства и используют в своих журналах. Имя Чонгука не сходит с обложек журналов по всему миру. Это ничего не значит. Для Чона важно лишь одно мнение. Когда он приносит журнал домой и кладёт перед Сокджином, предлагая посмотреть, тот отрывается от фильма и не говорит ни слова. Рука тянется к очкам, без которых он не может прочесть ни слова, а потом на полчаса Ким погружается в номер о жизни в Сеуле. Каждая фотография просматривается им тщательно, каждое слово он читает, тихо шевеля губами, а Чон ждёт, пока тот скажет хоть что-нибудь. Когда Сокджин откладывает журнал, Чонгук почти уже уснул, но шевеление парня заставляет его встрепенуться и открыть глаза. «Знаешь, это самое честное и самое трогательное, что ты когда-либо делал, — Сокджин обнимает его за шею и целует в щёку. Чонгук выдыхает: одобрение самого главного человека он получил. — Спасибо, ты не представляешь, как для меня это важно». Чонгук кивает и обнимает в ответ, прижимая к себе. Для него это тоже важно, потому что это связано с Кимом. Всё, что связано с ним, резко обретает огромное значение. Каждый раз, когда Чона благодарят за статью, когда ему вручают премию за то, что он осветил такую серьёзную тему в фотографии, он видит только Сокджина: его глаза, его измученную улыбку, его озадаченное лицо, когда он читает в очках. Он видит его и в зрительном зале, когда ему передают небольшой позолоченный фотоаппарат на постаменте. Самой важной наградой для него остаются сияющие глаза Кима, смотрящего на него, и его скрипучий смех.***
Проходит два года со дня, когда Чонгук впервые увидел Сокджина. Вроде бы глупо, потому что старший об этом даже не знает, а у Чонгука за это время набралось больше двух тысяч фотографий. Каждая любимая, каждая важная. Последние несколько месяцев он шел к этому дню: день за днем разбирая отснятое, не спя по ночам, созваниваясь со знакомыми. Оглядываясь назад, Чон может признаться: он, кажется, шел к этому всю свою жизнь. С того самого дня, как он встретил Сокджина, он знал, что так и будет. Сегодня был день открытия его личной выставки. Он держал в секрете тему выставки от каждого, даже от Кима, потому что это было его задумкой. Сейчас, стоя перед людьми, которые жадно осматривали завешенные простынями фотографии, как будто могли там что-то увидеть, он чувствовал себя гордо. Это его выставка. За спинами людей стоял Сокджин, натянувший маску на всё лицо и кепку. Он не хотел быть в центре внимания, но наблюдал издалека, потому что не мог пропустить такое важное событие в жизни Чона. Чонгук постучал по микрофону и поднес его к губам: «Здравствуйте, достопочтенные господа и дамы. Добро пожаловать на мою персональную выставку фотографий. Меня зовут Чон Чонгук, на случай, если вы вдруг забрели по ошибке, — говорит он, заставляя толпу засмеяться. — Я готовился к этому многие годы, тщательно отбирая материал. Вы все, наверное, помните мой проект про травлю в школах, но я хочу сказать, что это немного другой вид выставки, она не на злобу дня. Но она сделана для одного человека, очень важного мне. Я хранил тему в секрете, но теперь могу ее объявить. Она называется «Ты моими глазами». Каждый может делать свой вывод о проблематике, я лишь скажу, что она просто показывает то, как я вижу мир. Я не очень хорош в словах, но там всё написано, можете сами прочесть, спасибо, что пришли». Чон выключает микрофон, и два человека сзади срывают простынь с огромного полотна с названием выставки. На нём написано «Ты моими глазами», как и сказал фотограф, а ещё написано, что это персональная выставка фотографий Чон Чонгука. Сокджин хлопает глазами, когда видит свой глаз на белом полотне рядом с названием. Ему становится неуютно, но его же никто не узнает? Чонгук принимает цветы от кого-то впереди и радостно благодарит всех, пожимая руки и раскланиваясь с другими фотографами, люди проходят внутрь, и Сокджин тихо следует за ними, натягивая кепку посильнее. Внутри стоит приятный запах, кажется, это смесь цитрусовых. А ещё внутри слишком много его, Сокджина. Ким повсюду: на стенах, на полу, на потолке. Его руки, его пёс, отошедший в мир иной полтора года назад, его глаза, он в очках, он смеётся, он ест мороженое. Всё кричит «Сокджин». Люди ходят с открытыми ртами и не сдерживают возгласов удивления, когда в одной из комнат видят инсталляцию из разных фото Чона, которые висят на веревках. Все они издалека выглядят как глаз Кима. Сколько их здесь? Сокджин прикрывает рот руками, касаясь ткани маски, и читает, что использовано более пятисот фотографий для создания этой работы. Он в беспамятстве идет по выставке, едва сдерживая слёзы, потому что люди вокруг… Они смотрят на него, они видят его, как Чонгук, а ещё они говорят о его красоте. Какие-то критики обсуждают хорошую работу, говоря, что никогда не видели эту модель раньше, два фотографа стоят около крупного плана его рук, обсуждая интересную форму и говоря, что это просто невероятно. Сокджин натыкается на женщину, у неё на шее висит бейджик с указанием какого-то крупного издательства, делающего обзоры на выставки. Она улыбается ему и говорит: «Неправда ли это восхитительно? Человек с фотографий выглядит вдохновляющим, я не удивлена, что Чонгук-щи сделал так много снимков. Он такой живой и настоящий». Сокджин кивает и бормочет что-то вроде «да-да». Его трясет, потому что он никогда не представлял, что может выглядеть так: что его улыбка настолько красивая, что его рот в мороженом может выглядеть не противно. Он даже сомневается, что это он, потому что в зеркале на него смотрит абсолютно точно не человек с фотографий. Ноги несут Сокджина сами по себе, когда он подходит к концу выставки. Там находится небольшой лабиринт, состоящий из надписей, которые заводят его в центр по кругу. Пока он идет по коридору, он читает: «Сколько бы я не смотрел на тебя, я не могу наглядеться. Я знаю, что ты видишь себя не так, как вижу я, но надеюсь, что ты смог увидеть себя моими глазами. Спасибо, что остаешься рядом и вдохновляешь меня каждый день. Наверное, я никогда не смогу стать под стать тебе, но я буду стараться, чтобы идти наравне». Первая слеза капает на маску, но Ким не торопится ее вытирать. Он заворачивает за угол и видит там кучу людей, смотрящих на огромную фотографию, сформировавших кружок. На ней: Сокджин, смотрящий прямо в камеру и улыбающийся ярко. Его глаза светятся любовью. Рядом подпись «Если видеть тебя каждый день и любить тебя — грех, то я лучше буду гореть в аду ещё тысячи лет, чем не слушать твой смех по утрам, не видеть, как ты морщишь нос, не обнимать тебя и не целовать твои руки». Сокджин плачет, его обнимают за плечи сильные руки, прижимая к себе, и он уверен, что это Чонгук. На них никто не смотрит, все увлечены фотографией, поэтому они остаются незамеченными. «Я хочу разделить с тобой остаток своей жизни, пожалуйста, давай поженимся», — шепчет ему в ухо Чон, и Сокджин улыбается, отвечая: «Я тоже. Спасибо за всё это». Невесомый поцелуй в шею, отчитанный дома Чон за то, что всё-таки снимал без спросу, а ещё статьи, заполонившие весь интернет, что фотограф Чон Чонгук в своей личной фотовыставке поднял проблему гомофобии и однополой любви. Люди идут на выставку снова и снова, но фотографу решительно всё равно, потому что своё «да» он уже услышал.