***
- Они бегут, - кричит один из генералов, - Догнать их! - Нет! – бросаю резко, скрывая досаду за бесстрастным выражением лица. - Почему нет, они же бегут! – генерал еле сдерживает нетерпение и горячий пыл. - Обычная тактика, - пожимаю плечами, кивнув в сторону беглецов, - Там очень удобное ущелье, где они расстреляют войска без потерь со своей стороны. - Господин великий канцлер, - потрясенно говорит генерал, отступая и отдавая другой приказ. Хорошо. Теперь у нас не будет бессмысленных потерь. Я махнул рукой, подзывая гонца. Молодой, но весьма исполнительный монгол скачет ко мне. Остановившись, он почтительно склонился. Как порой надоедает этот этикет. - Командуйте резервному отряду нападение. - Слушаюсь, господин великий канцлер. Он исчезает вдали. Я теперь спокоен – они сделают все правильно, и мы захватим провиант мятежников. Без еды и фуража они будут ослаблены. А потом их можно будет методично оттеснить к краю. Я имею в виду – заставить сдаться и признать поражение. Условия будут жесткими, но я не могу допустить повторения беспорядков. - Господин великий канцлер! Вам приказ от его величества! Сердце неприятно заныло. Мои предчувствия вырвались наружу, чудом не поглотив разум. Лишь неимоверным усилием заставляю себя держаться спокойно. Да, спокойно. Кивнул, протягивая руку. Указ его величества, чей разум находится под воздействием винных паров… О чем он может писать в такой момент, когда мы уже почти победили? Срываю печать, пробегаю взглядом по столбикам иероглифов. Они как-то странно двоятся, плывут и растекаются. Снят с должности. Должен вернуться. Немедленно. Будда! - Господин великий канцлер, - доносится до меня. - Уже нет, - говорю спокойно, словно о том, что порвалась рубашка, - Я теперь не канцлер. И могу, наконец, заняться тем, о чем мечтал. Но отчего мне совсем не хочется уходить? Видит Будда, я мечтаю о сильной Юань. Всего несколько месяцев, максимум, пара лет, и она бы такой осталась навсегда. Но нет. Я вынужден заниматься философией и другими бесполезными для страны вещами. Что ж, такова моя карма, такова карма этой страны. Я склоняюсь перед решением императора. Осталось примирить с ним армию.***
Да, я сейчас в ссылке, но это не значит, что у меня нет осведомителей в столице. Мои преданные ученики… Почти все, кроме того, кто опорочил меня в глазах императора. Нет, я не виню его, он всегда был слабым человеком, на него легко повлиять. И даже то, что я спас жизнь его величеству… Пусть он забыл, главное, что я сам себя ни в чем не упрекаю. И все-таки новости грустные, отчего порой опускаются руки. Казалось бы – меня это уже не касается. Но нет, я все так же переживаю за империю. Снова там интриги, снова козни, армия теряет людей, мятежники крепнут, страна разваливается. Такое ощущение, что из нее выдернули стержень, и все рассыпается. Больно видеть, как рушится то, за что положил свою жизнь. - Наставник, - один из учеников выглядит бледным, - Это ужасно! - Успокойся. Я кивнул в сторону кувшина с вином. Пусть выпьет и придет в себя. Он явно только что был в столице. Новости, видно, не самые радужные. Что ж, в таком случае, мне остается лишь смиренно это принять, как и подобает философу. Но губы против воли складываются в жесткую линию, да во взгляде еле загорается огонь ярости. - Наставник, - повторяет он. А ведь императрица была не такой. Одно воспоминание о ней усмиряет гнев. Она умная женщина, но слишком мягкая по отношению к императору. Я слышал: она несколько раз устраивала заговор против него. Но если бы она его убила, многое изменилось бы. - Если бы она дала ему яд, - повторил я вслух. - Но… наставник, разве император стал бы пить яд, пусть даже из ее рук? Я хмыкнул, вспоминая прошлое. - Стал бы. Из ее рук он взял бы все. - А… Наставник… Вы бы тоже взяли? Странный вопрос. Хотя, если подумать – не такой уж странный. Кажется, я понял, что произошло в столице. Меня решили убрать не только с политической сцены. Странно, вроде бы я не давал повода усомниться в своей лояльности даже такой политике. Да, императрица пыталась вернуть меня, да, я ей благодарен. Но, нет – видно не судьба. - Она единственная при дворе, кому я позволил бы такое, - признался я. - Наставник, - непрошенные слезы ожгли его щеки - Лучше сразу скажи, что меня туда вызывают. Я поднялся из-за стола. Поеду туда, но так, как решу я. Пусть не думают, что сумели меня сломать. Я клинок доброй закалки. Или, как говорил дядя? Степной волк. А волки не смиряются. Даже такие, как я. - Наставник, - повторяет он, словно не веря тому, что видит. - Я еду, что тут непонятно? – переспрашиваю спокойно. - Но вас там убьют. - Вполне вероятно. Я не стал говорить, что это не просто вероятно, а так и будет. Но у меня нет выбора, во всяком случае – морального. Приказав принести доспехи и саблю, оглядываюсь в последний раз. Вроде бы все готово. И вроде бы попрощался. - Но… - Проследи, чтобы здесь все было в порядке. Я покидаю комнату. Нужно переодеться. Затем придется выехать в столицу верхом. Я увижу позабытые места, позабытых людей и позабытые страницы истории. Вот так все и завершится. Спасибо, дядя, за все, что вы для меня сделали. Вы хотели как можно лучше. Но, боюсь, рана от того, что мне пришлось сделать, до сих пор не затянулась. Может быть, там, в следующей жизни, мы снова встретимся. Жаль? Нет. пожалуй, я все-таки не жалею ни о чем. Моя душа возродится. Хочу верить, что мы встретимся с вами в будущей жизни. Может быть, с императрицей тоже. В тот момент, когда вы решили, что ее путь будет связан с нашим, вы запустили все эти события. Хорошо это или плохо? Будущее покажет. Но, боюсь, у Юань уже нет будущего.***
Дворец почти не изменился. Разве что в нем поселилась аура страха. Раньше боялись Эль Темура, теперь – императора. Кто бы мог подумать. Я бы не смог предсказать подобного. Но я и не пророк. Иду по коридорам дворца, сталкиваясь взглядами с теми, кто знал меня раньше. Кто-то смотрит печально, кто-то – отстраненно, кто-то – с неприкрытой насмешкой. Таких не так уж много, но все они чиновники высоких рангов. - Господин БЫВШИЙ великий канцлер, - приветствуют меня, - Что же вас сюда привело? Заботы о стране, полагаю? - Боюсь, господин НЫНЕШНИЙ канцлер, - не самое лучшее побуждение, да и мне не так уж свойственное, - ваших забот о ней здесь явно недостаточно. Кланяюсь, но не слишком низко. И это мой ученик. Это тот самый человек, сумевший повлиять на императора сильнее, нежели сама императрица. Сильнее, нежели возлюбленная жена его. Но вот я молча прохожу мимо, больше не позволяя себе поддаться порыву и ввязаться в глупый спор. Вхожу в зал, останавливаюсь недалеко от императора. Наши взгляды встречаются. Он не выдерживает первым, сердито спросив - Как ты мог предать меня? – его голос срывается. - Я не собирался этого делать, ваше величество, - не склоняюсь перед ним. - Врешь! – глаза наливаются кровью. И он делает рывок с трона, выхватывая саблю. Металл останавливается возле моего горла. Когда-то это уже было. Тогда он не стал убивать меня. В этот раз мне лучше умереть от стали, чем быть повешенным. Если повезет, дадут яд. Оружие падает с глухим стуком. - А я тебе верил, как и ей тоже, - он тяжело возвращается на место, - Я верил вам обоим. И вы оба меня бросили. - Ваше величество! – не выдерживает бывшая гвиби - Молчать! – он становится неожиданно похож на императора во всем блеске величия. Мы склоняем головы. - Я дам тебе последний шанс уйти достойно. Ты был мне другом, спас мою жизнь, - он уже почти хрипит, задыхаясь от боли, - или мне придется травить тебя, степной волк. - Я ждал этого. Но… У меня есть просьба, - я встретился с его взглядом. - Говори, - он снова отвел взгляд. - Пусть это будет прощальный подарок от ее величества. Я склоняю голову перед императрицей. Несколько эгоистичный поступок. Надеюсь, она меня поймет. Как и сотни раз когда-то, когда наши пути пересекались, пересеклись и наши взгляды. Она помнила все, все помнил и я. Лучшая моя ученица, и, смею надеяться, не самый худший наставник. Мы шли вместе, хоть и порознь. Никогда и никого из женщин я не уважал так, не восхищался так. И никому я не проигрывал, кроме нее, разумеется. - Спасибо за все, наставник, - она прошептала мне почти на ухо, проходя мимо. - Спасибо вам. Вы хотя бы пытались, - отвечаю, не поворачивая головы. Только мы понимаем, о чем речь. Юань ни для нее, ни для меня не были настоящей родиной. Но мы оба отдали ей все, что могли до последнего. Чужие этим монголам, китайцам. Но я не мог никогда сдержать восхищения той страной. А теперь… Жаль, я не успею ничего узнать толком о Корё. Императрица берет чашу с ядом, поворачивается. В ее глазах светлая грусть. В моих глазах – безграничное спокойствие. Путь пройден, все завершилось. Я сделал все, что хотел, но не все успел. Мне не о чем сожалеть. Даже о том единственной убийстве, не отпускавшем меня столько времени. Дядя, надеюсь, в следующей жизни вам повезет. Юань, пожалуйста, останься целой. Ваше величество, прощайте. Вкуса яда я почти не почувствовал…