***
Клацанье зубов около ушей. Знаешь, я жалею, что послушал тебя тогда. У нас могло бы быть больше времени... А сейчас ты изо всех сил борешься с собой, чтобы не загрызть меня. Но я не хочу отбиваться. Лучше пусть ты ранишь меня, чем я тебя... Даже сквозь болезнь ты иногда шепчешь мое имя, моля уйти. Через зверя, что поселяется там, внутри тебя, изничтожая твою человеческую сущность. А мне вспоминается, как ты дрожал под моими прикосновениями или как нежно кусал мое ухо... Воспоминания сковывают меня, но когда блестит нож, я немного очухиваюсь, вяло уворачиваясь. А потом, когда нож колет кожу напротив сердца, мое сознание пинает меня и я отталкиваю тебя. Я поднимаюсь с земли, и мы словно кружимся в танце. Поворот. Шаг в сторону. Поворот. Я пытаюсь улыбнуться, но еле ухожу от ножа, случайно задевая твою руку, и ты счастливо улыбаешься, оседая на землю, а моя маска счастья падает и разлетается на осколки. Мне больше не хочется улыбаться. Нет, только не это... Я не хотел...***
Вокруг огонь. Рядом Тереза. Я, наверное, сейчас умру... Хочется ощутить вкус его губ. Снова и снова. Закрываю глаза, представляю, что весь этот путь в здании ПОРОКа я проделал не с ней, а с тобой. Осторожно тянусь губами, неловко касаюсь, забываюсь на секунду, а потом отталкиваю, боясь, что, когда приду на тот свет, ты обвинишь меня в предательстве. Просто... Придется подождать. Много. Но я смогу. Ньют...***
Черт, кого я обманываю?! Когда Бренда, поманив меня пальцем (Черт, теперь везде вижу его!), осторожно отвела меня в отдаленную комнату, я еле смог дойти до кушетки. - Бренда... Почему он здесь? - тяжело выговаривая слова, все же смог выдать я. - Надо срочно его прооперировать. Я затащила его на корабль, когда мы приземлились неподалеку от здания ПОРОКа. Знаешь, удар пришелся не по сердцу, а сыворотка у меня есть, мы сможем спасти его. В конце концов, ты ведь хотел, чтобы твоя кровь была только для него... - последние слова Томас пропустил мимо ушей, где-то на задворках сознания решив спросить об этом позже. Но сейчас операция важнее. Вдвоем с Брендой мы лихорадочно возились с его телом. Но все-таки эти живучие. Сначала рана, потом сыворотка... Убедившись, что он в порядке, уселись на пороге комнаты. И я не выдержал. Рассказал все как есть про нас с Ньютом. Что он мой парень, что я люблю его. Даже про мои темные мысли, вызванные ревностью, обмолвился. Бренда как-то тепло улынулась. - Я знала. По вам видно. Знаешь, вы так сияете, когда вместе... - Так ты поэтому сказала тогда, что своей кровью я хотел делиться только с ним? - выловив мелькнувшее воспоминание, спросил я. Задумчиво помолчал, увидев кивок. - Слушай, могу я попросить у тебя кое-что? Знаю, ты и так много сделала... - вдруг тихо сказал Томас, лихорадочно блеснув глазами. - Валяй, - у этого парня всегда были какие-то безбашенные идеи. И девушке безумно хотелось узнать, что же будет в этот раз. - Помнишь, на камне написали его имя? Для всех он герой. Посмертно. Как и многие другие. Но для меня он не «многие». Я... Я не хочу делить его со всеми. Я знаю, звучит эгоистично, но... Сохрани это в тайне. Пожалуйста. Бренда усмехнулась. Кто бы мог подумать, что этот мальчишка такой собственник... - Все только для него, а он только для тебя. Неплохо так загреб себе, Томас, - усмехнулась Бренда, поднялась, отряхнулась. - Эй, ты же понимаешь, что это будет тяжело скрыть от всех? Очень тяжело. - Знаю. Именно поэтому, как только будет возможность, уйду так далеко с ним, как только смогу. Кто бы сомневался в ответе. Томас сможет исполнить свою мечту. Ведь он — бегущий в лабиринте. - Обещаю. Никто не узнает, - и вышла, так как где-то недалеко послышались чьи-то голоса.***
Спустя несколько дней. Ньют пролежит так еще какое-то время, но... чертова записка. Нет, серьезно... Он написал «друг». Друг. - Ньютти, я тебя так отдружу, когда ты очнешься, что в следующий раз ты даже не подумаешь писать что-то подобное. - Жду не дождусь, - тихий голос. - Хотя все же надеюсь, что следующего раза для прощания не будет, - легкая улыбка, которую можно угадать только по дрогнувшим мышцам на лице. Он еще слишком слаб, но это изменится. Все его тело кричит о прошедших ужасных событиях. Слабый, еще содержащий оттенки всего пережитого голос. Слабый. Но так срывающий крышу. Черт, какой же он, Томас, оказывается эгоист.