Старший брат

Когда Акселю было почти десять, а Сью (теоретически) восемь с половиной, они делили одну комнату на двоих. Блок ещё был слишком маленьким, поэтому его кроватка стояла в комнате родителей, чтобы те могли поочерёдно вставать к нему ночью. Стены в доме Хеков были тонкими и пропускали шум, поэтому Аксель не раз просыпался глубоко за полночь от криков и плача своего младшего брата. Иногда они сопровождались торопливыми шагами и маминым успокаивающим голосом, иногда — тяжёлым скрипом кровати и папиным ворчанием. Аксель привык к обоим. Нельзя сказать, что ему нравилось в новой комнате (до тех пор, пока не появился Блок, они со Сью спали вместе с родителями, и это было весело — сдвигать рядом кровати, бросать на пол матрацы поближе к маминой или папиной стороне или вчетвером ютиться на широкой двуспалке). Однако Аксель быстро адаптировался к новым условиям. К тому же, в новой комнате было гораздо больше места, чем в той, где они спали прежде, и Аксель даже мог охватить взглядом весь потолок, который в спальне родителей от его глаз обычно загораживали высокие и толстые стенки гардеробного шкафа, стоящего у изголовья кровати. В ту ночь его снова разбудил плач. Кровать Акселя примыкала к стене, но, прислушавшись, Аксель понял, что звук исходит не оттуда, а с соседней кровати. Плакала Сью. Хотя полноценным плачем это можно было назвать лишь с большой натяжкой: Сью, скорее, хныкала и всхлипывала, съёжившись под одеялом. Аксель потёр заспанные глаза рукой. Он был на пути к победе: ему снилось как он сражается на мечах с двуглавым драконом, заточившим прекрасную принцессу в башню. В роли принцессы почему-то выступала его мама, облаченная в фартук, которая, не теряя времени даром, пекла в заточении пирожки. И хотя Фрэнки отродясь не умела печь, во сне эти пирожки пахли необычайно аппетитно, поэтому, чтобы добраться до них, Аксель был готов разрубить дракона пополам, что ему практически удалось, если бы в этот момент его не разбудила Сью своим нытьём. Смачные всхлипы то и дело повторялись и угасали. — Кончай реветь, Сью, — сердито бросил в темноту Аксель. — Разбудишь маму и папу. В темноте что-то глухо зашуршало: Сью сильнее закуталась в одеяло. — Аксель, мне страшно, — шепотом сообщила она, и на какое-то мгновение Акселю показалось, что её голос натурально дрожит. — Что ещё за выдумки! Спи, — он попытался отвернуться к стене, но его остановило всё то же тихое всхлипывание. — Блин, Сью! — Аксель разозлился. — Ты не даёшь мне уснуть! Завтра нам обоим рано вставать (на случай, если ты забыла). — Я по-о-омню, — негромко пропищала девочка из-под одеяла. — Но мне всё равно страшно. — Как тебе может быть страшно под одной крышей с родителями?! — Они в другой комнате, — шмыгнула носом Сью. — Да, но не в другой же квартире! — Аксель сердито приподнялся на локте. Сью приушипилась, испуганная рассерженностью брата. Через пару секунд из темноты послышался её тихий и неуверенный шёпот: — Ты ведь у стены... ты к ним ближе... Аксель закатил глаза, хотя во тьме Сью всё равно не смогла бы этого разглядеть. — Хочешь поменяться местами? Валяй! Он был готов лечь даже на девчачью койку — только бы доспать свои заветные четыре с половиной часа перед подъёмом в школу. Аксель являлся "совой", поэтому ранние подъёмы давались ему с трудом. И это лишь добавляло пунктов к его сердитости, когда кто-нибудь будил его среди ночи. — Мне приснился страшный сон. Когда мне снились кошмары, мама разрешала мне спать с ней... — Я не пущу тебя к себе, даже если ты зальёшь слезами всю комнату, — угрожающе бросил Аксель в ответ. — А если ты собираешься разбудить маму, то не забывай, что ей тоже вставать с утра, чтобы собирать нас в школу. Из-за постоянного плача Блока ночами она не высыпается. Хочешь добавить ей нервотрёпки? Сью быстро шмыгнула носом, уткнувшись лицом в подушку. Меньше всего на свете она хотела доставлять неудобство родителям. — Может, сдвинем кровати вместе? — с легким проблеском надежды в голосе спросила она у брата. — Они тяжёлые, глупая. К тому же, так мы точно перебудим весь дом. Аксель отвернулся к стене. В этот момент Сью негромко, но отчаянно заревела. Даже перед мысленным взором он увидел, как из её опухших и покрасневших глаз катятся слёзы, величиной с горошину — уж что-что, а плакать Сью умела горше любой девчонки. У него сжалось сердце. — Ладно, пофиг. Перелезай сюда. Только тащи свои подушку и одеяло — я не обязан с тобой делиться! Сью так обрадовалась, что от радости вместо того, чтобы в очередной раз всхлипнуть — громко всхрюкнула. Аксель в темноте загнулся от смеха. Его сестра порой бывала такой смешной, что он в мгновение ока забывал, за что злился на неё ещё минуту назад. — Прямо беда с тобой, — шепотом выдохнул он, когда Сью с разбегу нырнула к нему в постель. — Чур я у стенки! — запыхавшись, известила она, перекатываясь в угол и радостно натягивая одеяло до подбородка. Помимо подушки Сью притащила к Акселю в кровать ещё и добрую половину своих мягких игрушек, с которыми всё это время спала, включая любимого плюшевого щенка, тут же попавшего Акселю под бок. — Фу! Эта игрушечная собака пахнет настоящей псиной, — Аксель вынул из-под ребра незваного гостя, ухватив его за мохнатую морду. — Нафига было тащить это ко мне в постель? — Это — «Шушу»! — вскинулась девочка, заступаясь за друга. — И ему одному без меня там будет грустно! И страшно. И одиноко... И... — Ладно, я понял. Спи уже. — Аксель отложил щенка в сторону и укрыл его куском торчавшей из-под подушки футболки. — Видишь, твой Шушу уже прикемарил... Сью почувствовала себя настолько счастливой, что готова была расцеловать брата в тот момент, но, вовремя вспомнив, что он этого не любит, молча улеглась в кровати, устроившись рядом поудобнее. — Спасибо, Аксель, — негромко прошептала она и прислушалась. Ответом на это был умело изображенный её братом храп.