Охотник и его дичь

В баре, как всегда, было сумрачно, загажено и уныло, несмотря даже на музыку, которая лилась из приёмника. Сегодня не так уж много посетителей протирали здесь свои штаны — близилось Рождество, и многие предпочитали собираться компаниями в более презентабельных местах, нежели этот загаженный сигаретным дымом зал.        Бак сидел за стойкой, низко склонив голову и погрузившись в свои мысли. Это год был ужасным во всех смыслах. Очевидно, правильно говорят: как Рождество встретишь — так весь год проведёшь.         — С Рождеством! — Какой-то бородатый мужчина взял у бармена очередной стакан и отсалютовал им Баку. Наверное, ему было скучно и хотелось пообщаться.        Сигер поднял голову и смерил мужчину взглядом.         — Рождество, — протянул он, попытавшись улыбнуться. Впрочем, улыбка эта тут же превратилась в ненавистный оскал. — Ненавижу Рождество, — с чувством выплюнул он, после чего залпом выпил виски в своём стакане. — И не боюсь это сказать. Что хорошего в этом Рождестве? — Алкоголь, обида и ненависть развязали ему язык. К тому же Баку давно хотелось поделиться с кем-нибудь своими проблемами. И плевать, что этого человека он никогда раньше не видел. — Дурацкий галстук, вчерашний торт…         — Ненавижу галстуки, — поддержал мужчина, который глядел на Сигера почти с пониманием.         — Я — святочный дух прошлых лет, — продолжил Бак. — Но так было не всегда. Мне не повезло. Я был первоклассным охотником. У меня была подруга, Сэнди. Я был абсолютно счастлив, — Бак улыбнулся, вспомнив светловолосую женщину, которую он так долго выслеживал и всё-таки упустил. Улыбка немедленно увяла, а в глазах зажглась лютая ненависть. — И тут явился он, — Сигер заскрипел зубами, вспомнив чудака в длинной коричневой шубе. Если бы он знал, если бы только догадывался, что Ник Сноудан сделает с его жизнью, то ещё тогда бы завёз его в лес и собственноручно задушил. — Ничтожество! Ноль! Он увёл мою девушку, спёр моих летающих оленей!..         — Кого спёр? — развеселился мужчина. Оно и ясно, все так реагировали на эту часть рассказа. Вот только Баку было всё равно. Ему просто нужно было выговориться, говорят, от этого становится легче.        Так вот — нихрена легче не стало.         — Я мог разбогатеть, — произнёс Бак, отпив виски прямо из бутылки, которая стояла на стойке. Жутко хотелось набить кому-нибудь морду, но Сигер не хотел лишаться входа в это заведение: может, здесь и не лучшее обслуживание, но зато сюда почти не заглядывают знакомые. После того фееричного провала все отвернулись от него. И всё из-за этого тупого Сноудана… — Он всё забрал. В канун Рождества! Если я услышу хоть одну рождественскую песню…        Кажется, судьбе нравилось испытывать его терпение. Потому что не успел Бак озвучить свою мысль до конца, как приёмник зашипел, и по всему залу разнеслось такое праздничное «Jingle Bells».        Лицо Бака исказилось гримасой злобы. Не думая о том, как это выглядит со стороны и что ему за это будет, он вскочил и бросился к приёмнику. Подбежав, он с силой ударил его ногой, потом рукой, но проклятая вещь не умолкала, продолжая изводить охотника своей весёлой рождественской песенкой.        В это же время заработал телевизор на стойке. Видно, бармен решил заглушить звуки борьбы с приёмником и врубил новости.         — Я нахожусь в городской больнице, где под Рождество разыгралась настоящая драма, — начал бодрый женский голос.        Сигер продолжал методично избивать несчастный приёмник. Очевидно, не обошлось без жертв, если бы именно в этот момент сзади не раздался такой знакомый голос…         — Я не помню своё имя… — Бак резко остановился и медленно повернул голову на источник голоса. Не может быть… Неужели это…         — Я люблю ваниль, — продолжал говорить из телевизора Ник Сноудан, тот самый Ник Сноудан, который разрушил всю его жизнь, забрал всё, чем дорожил Бак и исчез в неизвестном направлении. Он лежал на носилках, обмотанный и беспомощный, и глядел в камеру с явным непониманием — так смотрят на хозяина животные, когда их незаслуженно наказывают. — А вот кровать так себе, неудобная, — улыбнувшись, пожаловался он, запрокинув голову и, очевидно, обращаясь к одной из медсестёр, стоящих у его носилок.        Бак забыл, как дышать.         — Я же сказала — у него амнезия, — ворчливо заметила какая-то темноволосая медсестра, толкая носилки по коридору.        «Амнезия», — тупо повторил про себя Бак. Его недруг снова объявился в городе. И он ничего не помнит.        Судьба, неужели ты впервые решила одарить его, Сигера, таким щедрым подарком?         — Сэр, как вас зовут? — продолжала допрос журналистка.         — Я не знаю, — неуверенно произнёс Ник.         — Откуда вы, сэр?         — Пахнет яичницей…        Бак на дрожащих ногах добрался до стойки и с улыбкой глядел в расслабленное лицо недруга. Кажется, это лучшее, что случилось с ним за этот год.         — Смотрите-ка, что Санта положил под мою ёлочку…         — У этого человека не будет Рождества, — произнесла журналистка, и сердце Сигера запело от правильности происходящего. Да, у Сноудана действительно не будет Рождества — он просто-напросто не доживёт до него. — Не будет снегопада и жареных каштанов. Если вы, дорогие телезрители, ему не поможете. Если вы знаете этого человека, позвоните. До Рождества осталось три дня. Помогите ему вернуться домой.        Бак сжал карман, в котором находился его старый телефон. На губах охотника стояла самая искренняя улыбка, которую он только смог создать. Пожалуй, следующий год будет прекрасен — ведь как его встретишь…        А встретить Бак его собирался прямо сейчас. Стоит забрать Сноудана из больницы — его подарку там явно не место.

***

Сноудан с сосредоточенным выражением лица рисовал что-то в альбоме. Он был настолько поглощён своим занятием, что даже не заметил, как в палату вошёл посторонний.         — Ущипните меня, это и в самом деле ты, — хрипло протянул Бак, сжимая цветы так, что пальцы побелели.        Сноудан резко поднял голову и тупо уставился на охотника. Для человека, забывшего обо всём, взгляд у него был довольно-таки подозрительный. Ник глядел на Бака с недоверием и настороженностью, как самая настоящая дичь, заметившая охотника. Сигер улыбнулся, надеясь, что это немного расслабит Сноудана — очевидно, после медицинских процедур он решил, что к окружающим лучше относиться с подозрением.         — Простите, мы знакомы? — оглядевшись по сторонам, поинтересовался Ник.         — Скажи, что не притворяешься, — быстро произнёс Бак, буквально пожирая недруга глазами. — Скажи, что тебе правда отшибло память.         — Отшибло? — тупо повторил Ник. Судя по усиленной умственной работе, отразившейся на его напряжённом лице, так оно и было. — Да… А это мне? — Он указал на цветы, которые Бак сжимал в руках.        Душа Бака ликовала — Сноудан действительно всё забыл! Иначе он бы сразу стал звать на помощь, помня, чего Бак лишился из-за него и насколько был взбешен. Со стуком поставив букет на столбик кровати, он быстро содрал голубое больничное одеяло с неподвижно сидящего Ника и резко скомандовал, рванув к шкафу:         — Смываемся!         — Смываемся? — Бак раздражённо выдохнул, когда Ник повторил за ним.         — Одевайся! — Он вытащил из шкафа что-то клетчатое и, не дожидаясь какого-либо ответа от Сноудана, швырнул ему в лицо. — Валим отсюда!         — Валим?         — Да, — коричневые штаны с подтяжками последовали за другой одеждой. Ник недоуменно наблюдал за стремительными перемещениями Бака, продолжая сидеть на кровати и сжимать альбом. — Здесь ты лёгкая добыча, — добавил охотник.         — Добыча? — кажется, в голосе Сноудана появились лёгкие проблески понимания. Очевидно, он всё ещё помнил, что значит слово «добыча» и почему это не особо хорошо, если применимо к тебе.         — Слушай, — Бак развернулся, пристально глядя на недруга. Ник выглядел таким беспомощным, что хотелось облизнуться. Сигер, по понятным причинам, этого делать не стал — не хватало ещё, чтобы Сноудан заподозрил что-то. А то ведь реально позовёт на помощь. Нет, до поры до времени Ник должен думать, что он, Бак, его друг. — Хватит повторять мои слова! Натягивай штаны.        Бак снова повернулся к нему спиной, чувствуя, как сзади Ник наконец-то сделал какое-то движение.         — Ну не на голову же, — пробормотал он, и Баку захотелось придушить его прямо здесь и сейчас. Ник тем временем вскочил с жалобно скрипнувшей кровати. — Я не понимаю, что происходит?         — А вот что, — Бак резко захлопнул шкаф и развернулся. К счастью, Сноудан всё же начал переодеваться, иначе Сигер не гарантировал бы, что всё обошлось без насилия. — Тебя кое-кто ищет. И не завидую, если он тебя найдёт. — «Вот так-то, ублюдок! Будь морально готов к тому, что тебя хотят убить!»         — Я что, что-то натворил? — боязливо поинтересовался Ник, поспешно натягивая штаны прямо поверх больничной одежды.        Бак взялся за ручку двери и обернулся. Ему надо было выйти, чтобы удостовериться, что никто не заметит их капитуляции.         — Не нарочно. Но этот человек жаждет мести, — последние слова охотник буквально процедил. Что ж, оставалось надеяться, что потерявший память Сноудан стал ещё более тупым и наивным — настолько, чтобы не заметить плотоядного блеска в глазах Сигера.         — Жаждет мести? — кажется, теперь Ник перепугался не на шутку. — Что это значит?        Бак внимательно посмотрел на него.         — Плохо! — рявкнул он.         — Плохо, — повторил Ник, поспешно сдирая больничный халат. — Я не знаю, что я такого сделал. Я вообще ничего не помню! Я не знаю, кто ты такой!        «Ну и хорошо, иначе наш разговор мог бы принять совершенно иной вид».         — Я? — Бак поспешно накинул на недруга его пушистую светло-коричневую шубу. — Я старый друг семьи. Я отведу тебя туда, где ты должен быть уже давным-давно.        «На том свете…»

***

Сноудан с любопытством рассматривал проплывающие мимо окон машины деревья. Бак давно уже вырулил на междугородную трассу и теперь оставил город далеко позади. Он вёз Сноудана в своё секретное место — туда, где никто не придёт тому на помощь.        Ник обречён. Будь он хоть трижды Сантой или ещё каким потусторонним духом — Бак своё дело знал. Он был первоклассным охотником, и ещё ни одна дичь не уходила от него. Не уйдёт и Сноудан — Сигер проследит за этим.        — А куда мы едем? — заскучав глядеть в окно, поинтересовался Сноудан.        — Куда надо, — односложно буркнул Бак. Разговаривать с недругом не хотелось. Хотелось бить его с особой жестокостью, но заливать кровью свою машину Сигер не решился — ему ещё потом в город возвращаться, а копы могли тормознуть на любом подъезде.        Поняв, что говорить с ним не собираются, Сноудан вздохнул и поплотнее завернулся в шубу. В машине было холодно — и если под ногами Сигера ещё работала печь, то Ник сидел мало того что далеко от неё, так ещё и возле открытого окна. Вообще, окно это можно было бы закрыть, но Бак не отказал себе в удовольствии как следует подморозить недруга перед главным действом.        Наконец машина выехала на незаметную с трассы дорожку между деревьями и поехала в полной темноте. На улице стояла ночь, на небе не было ни одной звезды, так как всё было затянуто мрачными чёрными тучами. Похоже, сама природа уже хоронила Санту. Бак посчитал это хорошим знаком для своего плана и с лёгкой душой остановил машину возле заброшенного и практически занесённого сугробами склада. Когда-то здесь охотники складировали свои трофеи. Теперь же это место не посещалось, хоть некоторые орудия и остались. Бак собирался воспользоваться ими, чтобы отомстить Сноудану.        — Вылезай, — Сигер открыл машинную дверь и пристально посмотрел на Ника.        Тот неуверенно оглядел пустынное место.        — А куда мы приехали? — тихо поинтересовался он.        — Не твоё оленье дело! — грубо оборвал его Бак. Нетерпеливо сплюнув в снег, он грозно рыкнул: — Я сказал, вылезай из машины! Немедленно!        Сноудан испуганно глянул на внезапно рассвирепевшего Бака и заколебался, видно, не зная, что на данный момент лучше — послушаться или забиться подальше в машину. Ещё сильнее разозлившись, Сигер схватил его за воротник и так резко дёрнул на себя, что Ник вылетел из машины и едва удержался на ногах.        — Не заставляй меня начать убивать тебя прямо здесь, — приблизившись своё лицо к испуганному лицу Сноудана, процедил сквозь зубы Бак.        — Убивать? — Ник задрожал. До его забывшего всё мозга стало доходить, в какое дерьмо он попал.        — Уж не думал ли ты, что я помогаю тебе по доброте душевной? После всего, что ты сделал?        — Я ничего не помню! — Сноудан попятился, глядя на Бака глазами, полными смертельного ужаса. — Я не знаю, что совершил, почему ты хочешь меня убить...        Бак плотоядно ухмыльнулся.        — Зато я всё помню, — прошептал он.        Схватив Сноудана за волосы, он потащил его в склад. Испуганный Ник пытался сопротивляться, но, получив пару раз под дых, присмирел и обречённо последовал за своим мучителем. Бак затащил его внутрь, закрыл дверь и небрежно швырнул недруга на мотки ловчей сети, которые горкой лежали посреди просторного зала.        — Тэк-с, — Бак подошёл к столу, на котором кто-то из охотников оставил часть своих охотничьих и не только орудий. Он вытащил из промёрзшего скраба нож для разделки туш и задумчиво потрогал лезвие. Туповатое, конечно, но для его целей должно сойти.        — Может, мы можем договориться? — жалобно поинтересовался Сноудан.        — Заткнись, или я отрежу тебе язык! — раздражённо прорычал Сигер. Он на мгновение обернулся, желая посмотреть, как отреагирует на это заявление его недруг. Сноудан в ужасе вжался в сети и зажмурился, словно от того, что он не увидит происходящего, ничего не случится.        Мысленно посмеявшись над наивностью Ника, Бак всё же остановил свой выбор на ноже и подошёл к сжавшемуся недругу.        — Давай, олень, снимай свои вонючие шмотки! — Сигер пнул всхлипнувшего Сноудана в бок. — Они тебе больше не пригодятся, обещаю.        Дрожа, как осиновый лист, Ник подчинился. Бак со злорадным ликованием наблюдал за тем, как он оголялся. У Сноудана была бледная кожа, настолько тонкая, что сквозь неё просвечивали синие венки. Сигер опытным глазом наметил пару перспективных мест, откуда можно было начать пускать кровь, и зловеще оскалился.        — Ну вот мы снова наедине, олень, — тихо произнёс он, когда Ник сложил одежду рядом с сетями и затравленно посмотрел на него. — И тебе никто не поможет...        — Пожалуйста... — от слёз глаза Сноудана покраснели, да и, обнажённый и тощий, он сам по себе представлял жалкое зрелище. Моляще сложив руки домиком, он прошептал еле слышно: — Умоляю, не убивай меня...        — Посмотрим на твоё поведение, — Бак решил дать недругу ложную иллюзию на благополучный исход их встречи. Продолжая сжимать нож, Сигер подошёл к стоящему в углу стулу и сел на него, с наслаждением вытянув ноги. — Шуруй сюда! — грубо приказал он Сноудану, властно похлопав по своей коленке.        Ник покорно приблизился и, повинуясь молчаливому приказу, сел на колени между широко расставленных ног Бака.        — Вот так, Бемби, знай своё место! — Сигер расстегнул молнию на брюках и вытащил член из белья. Жёстко схватив Сноудана за кудрявые волосы, он наклонил его голову к своему полувставшему от восторженной эйфории органу. — Видишь моего Робин Гуда? Открой рот и расслабь горло, если не хочешь повредить себе. Укусишь — выбью все зубы, понял?        Честно говоря, Бака никогда не привлекали мужчины. И уж тем более его не привлекал этот конкретный человек. Но поглумиться над тем, кто разрушил всю его жизнь, дорого стоило — тем более что Сноудан вряд ли был с мужчинами, а значит, ему будет очень больно. Уж Сигер-то постарается!        Ник громко всхлипнул и повиновался, широко открыв рот. Зафиксировав пальцами его челюсть, Бак хрипло выдохнул и плавно двинул тазом, медленно загоняя свой член в горло недруга. Тот подавился, еле сдержал тошноту и попытался отстраниться. Естественно, Бак ему это не позволил — положив нож рядом, чтобы в случае форс-мажора тут же схватить его, охотник крепко сжал волосы Сноудана на затылке и, не давая тому времени на привыкание, принялся жестоко и глубоко двигаться, входя в мычащего недруга по волосатый лобок.        Ник стонал, скулил, пробовал отдёрнуться, но всё было без толку. Лишь выстрелив в горло кисловатой спермой, Бак остановился и вышел из истерзанного рта. Сноудана тут же стошнило. Бесстрастно понаблюдав за тем, как тот избавляется от остатков больничного обеда, Сигер схватил недруга за волосы и оттащил в другую часть комнаты.        — Ну что, вымоем тебя, вонючка? — оскалился он, отыскав взглядом потрёпанный шланг.        Убедившись, что он нигде не лопнул и не замёрз, Бак прижал Сноудана ногой к полу, растёр немного слюны на гладкой поверхности «пыточного» предмета, небрежным мазком размазал слюну по щели между ягодиц Ника и начал вставлять шланг. Сноудан сипло застонал и сжался, когда пять его сантиметров вползли в девственную задницу.        — А ну не сжиматься! — Бак звонко, с оттяжкой, хлопнул его по ягодице. На мгновение Сноудан расслабил мышцы, и шланг проскочил ещё сантиметров на десять. Введя его глубже и убедившись, что выпадать шланг не собирался, Сигер включил воду.        Охотник даже не представлял, какого это — чувствовать, как внутренности сжимает холод, проникший в тело вместе с ледяной водой. Судя по реакции Сноудана — ничего приятного. Едва вода была включена, как Ник содрогнулся всем телом, хрипло завопил и бросился на четвереньках в сторону. Бак едва успел поймать его. Обхватив дёргающегося врага поперёк груди, Сигер поправил чуть сползший от резких движений шланг и похлопал Сноудана по покрывшемуся мурашками заду.        — Бэмби, ты же этот... рождественский дед! — насмешливо хмыкнул он. — Чего холода-то боишься?        — Вы... Вытащи! — захлёбываясь рыданиями, просипел Ник. — П-пожалуйста, вытащи его!        — Как скажешь, — не стал спорить Сигер и резко выдернул шланг из посиневшей от холода задницы.        К его удивлению, вода из Сноудана вышла вполне чистая. Видно, больничный обед не успел ещё перевариться, а медсёстры ставили Нику клизмы. Что ж... В любом случае, унизительная процедура не растеряла, собственно, свою унизительность — по крайней мере, уши и лицо у Сноудана горели, как огни на рождественской ёлке.        Уже привычно схватив врага за кудрявые волосы, Бак протащил его через всю комнату и швырнул на относительно чистый пол.        — Поднял свой зад, Рудольф недоделанный! — прорычал он, пинками и тычками придавая ошалевшему от холода, боли и страха Сноудану необходимое ускорение. — Вот так... Прогни спину. Ещё сильней! Ещё! Хорошо, послушный оленёнок... — Бак заново расстегнул ширинку и достал свой член. Сплюнув на ладонь, он намочил орган и приставил его к сморщенному колечку ануса. — Будешь зажиматься — порву нахрен! Хотя... Я в любом случае тебя порву, так что можешь орать и рыдать, сколько влезет.        А дальше начался ад. Сноудан был невозможно узким, приятно-гладким и невероятно горячим, словно в него и не заливали ледяную воду. Крепко сжав челюсть, Сигер давил и давил, медленно, очень медленно погружаясь всё глубже в тело поверженного врага. Было неприятно, член болезненно сдавливали неподготовленные анальные мышцы. Пока что никакого удовольствия от сношения Бак не ощущал. Но поведение Сноудана заставляло его вздрагивать от эйфории и решительно продолжать насилие.        Ник словно окаменел. Со стороны казалось, будто он ничего не ощущал, но Сигер был опытным охотником и чувствовал самые мельчайшие эмоции низложенной под ним жертвы. У Сноудана был шок. Резкая боль внизу тела, общая обречённость ситуации, холод и чувство полной беспомощности сдавили его со всех сторон. Мужчина не понимал, за что с ним так поступают, но чётко осознавал, что выбраться в ловушки не сможет.        — Узкий, сука! — негромко матернулся Бак. Осторожно вынув член, он плюнул на ладонь и резким движением засунул в Сноудана сразу три пальца. Их тут же обхватили тугие горячие мышцы, а Ник, выскочив из прострации, болезненно взвизгнул. — Так-с, сейчас мы немного тебя растянем, а то никакого удовольствия... Прекрати дёргаться, олений выблядок! — рявкнул зло Сигер.        Ник не слушал его. Зажмурившись, он дёргался из стороны в сторону, пытаясь сняться с глубоко вставленных пальцев и хоть немного утихомирить боль, сжигающую его нервные окончания. Выбесившись, Сигер выдернул пальцы, пинком опрокинул его на спину и с наслаждением ударил по лицу.        — Тебе, блядь, не ясно сказали прекратить трясти сракой?! Думаешь, сможешь сбежать? Да если бесить, сука ты рогатый, будешь, я тебя ножом оттрахаю! Лезвием! А потом ещё и так изнасилую! Понял, выблядок олений?!        У Ника даже не осталось сил на то, чтобы продолжить умолять. До синяков сжав бёдра врага, Сигер стремительно двинул тазом, вгоняя своё достоинство и истерзанную задницу и с ненавистью глядя в заплывшие от слёз голубые глаза.        Насиловать мужика Баку не понравилось. Да, внутри было жарко, а потом, когда кровь густо выступила — ещё и скользко-свободно. Но Сигер подумал, что это первый и последний раз, когда он побывал в заднице другого мужчины. Утешало лишь то, что насилие ломало и корёжило врага, но Бак уже пожалел, что действительно не изнасиловал Сноудана ножом.        Бурно кончив в Ника, Сигер вытащил свой окровавленный член, обтёр его шубу врага и тщательно запрятал в брюки. В складе было холодно, и рисковать своим органом охотник не хотел.        Сноудан лежал на полу и не шевелился. В первое мгновение Баку показалось, что тот не выдержал насилия и сдох. Но приглядевшись, он понял, что враг лишь потерял сознание.        Набрав в найденное ведро воды, Сигер вернулся к бесчувственному Нику и облил его. Сноудан вяло дёрнулся, судорожно то ли вздохнул, то ли всхлипнул и с видом полнейшего, слепящего ужаса глянул в тёмные глаза склонившегося над ним охотника.        — Приятно, олень? — тихо произнёс Бак, проведя рукой по ледяному животу врага. — Ты ничего не помнишь, но поверь — ты заслужил всё это. Разрушил мою жизнь, увёл мою девушку, украл моего летающего оленя... Растоптал и бросил на растерзание миру. И теперь расплачиваешься за всё это своим блядским телом...        — Про... шу... — на грани слышимости просипел Ник.        — Я ненавижу тебя, выблядок Рудольфа! Из-за тебя вся моя жизнь пошла под откос! Ты заслужил всё это, все эти страдания! — в глазах Бака вспыхнула первородная тьма.        Схватив нож, он сграбастал волосы врага в кулак и вздёргнул того на подгибающиеся ноги.        — Скоро грёбаное Рождество, а значит, тебя уже ищут. Ты, блядский олень, нужен всему миру! Но никто тебя больше не найдёт — в этом году детишки не получат подарок от Санты!        Сноудан не успел даже дёрнуться, когда толстое лезвие ножа вонзилось в его шею. Запрокинув его голову за хватку на волосах, Бак молниеносно подрезал артерию. Из ранки тут же хлынула яркая горячая кровь. Ник захлебнулся ею, упал на землю, когда хватка Сигера ослабла. Судорожно разевая рот, он пытался вдохнуть живительный воздух, но ничего не выходило.        — Ненавижу!!! — Бак поднял ногу и во всю мощь своей злобы опустил её на спину врага. Что-то громко хрустнуло — это позвоночник Сноудана, не выдержав удара, сломался пополам.        В глазах Ника стремительно темнело. Из горла рвались страшные булькающие звуки, а Сигер словно осатанел. Он остервенело наносил ножевые раны неподвижно замершему на полу врагу и не сразу заметил, что Сноудан перестал дышать. Обнаружив это спустя время, он откинул в сторону окровавленный нож и снова перевернул врага на спину. На охотника укоризненно посмотрели потускневшие мёртвые глаза.        — Лучшее Рождество в моей жизни, — прошептал Бак и поежился, когда адреналин схлынул и холод снова проник в разгорячённое тело.

***

В то же время за много миль оттуда маленький северный олень поднял морду и протяжно замычал, глядя в мрачно насупившиеся небеса.        — Бадди, не надо, ты привлекаешь внимание, — прошептала Сэнди. — Идём, нам нужно найти Ника до Рождества... Ну, идём! Почему ты стоишь?        Но Бадди, словно не слыша женщину, неподвижно замер посреди заснеженного парка. Он всегда был любимым оленем молодого Санты и имел с ним особую фамильярную связь. И только что по этой самой связи Бадди понял, что они больше не найдут хозяина. Тот умер.