Мальчик (городская сказка)

      Мальчик оказался интересным. «Неожиданно даже интересным» - мысленно хмыкнула Лялька на десятой, кажется, минуте свидания. «Еще бы вспомнить, как его зовут… ладно, пока пусть будет – «мальчик», а там разберемся».       - Понимаешь, я ж не собиралась с ним встречаться. В тот день или вообще, - подавляя зевок, говорила она закадычной подружке Машке, выпивая третью за утро чашку горьковатого рабочего кофе. – Но… юбка, вот эта вот новая, которую срочно нужно было выгулять, и этот, не то Валера, не то Сережа со своими неотложными делами. А тут юбка. И абсолютно свободный осенний вечер. И… мальчик. Думала, погуляем с ним часок-другой, и пойдем мы с юбкой до дому, - Лялька замолчала. Снова вспомнился вечер, как-то незаметно перешедший в ночь. Неспешная прогулка по городу. И обжигающе-горячий МаКовский чай, и погасшие в полночь фонари, и звезды, и первый снег… и разговоры обо всем на свете.       «Интересный мальчик» - снова подумала Лялька.       - Помнишь, летом, мы придумывали мне идеального мужчину? - спросила она у Машки, - Так вот, он именно такой, как мы нафантазировали тогда. Идеальный. - Лялька заливисто расхохоталась, - Именно такой. Даже внешне.       Их неожиданный, прежде всего для самой Ляльки роман, развивался стремительно. С той самой минуты, когда на запорошенной снежинками ночной площади мальчик впервые поцеловал ее, Лялька знала – роману быть. А еще, откуда-то из области солнечного сплетения - оттуда, где отчаянно болит когда больно, и разливается сладкое тепло, когда хорошо, пришло четкое осознание того, что это не на долго. Месяц. Может быть два. Но точно не до весны.       - Ты слишком идеален для того, чтобы быть настоящим, - шептала она мальчику, нежно проводя пальцем по его губам. – Таких не бывает. Может быть, ты мне снишься?       - Все может быть, - мальчик смеялся и прижимал Ляльку к себе.       Мальчик, действительно, казался ненастоящим. Придуманным. Или увиденным во сне. Он приходил к ней ночью, или в густых осенних сумерках. Мог появляться три дня к ряду, а потом исчезнуть на неделю. Закидывал ее сообщениями, или часами не отвечал на ее. Он приходил всегда ночью или в ранних сумерках. Почти всегда неожиданно. Сгребал смеющуюся Ляльку в охапку. Тащил ее в кино, или на продавленный лялькин диван… или увозил к себе – в небольшой соседний городок, в тот самый, в котором жила деловая лялькина кузина Марина. Пушистая кошка встречала их у порога и, покровительственно позволив Ляльке погладить себя, садилась на окно. На рассвете. Да, всегда на рассвете покидая дом мальчика, Лялька оборачивалась на это самое окно – кошка неизменно провожала ее взглядом.       Конец осени и начало зимы прошли как во сне. Лялька не высыпалась, смеялась, плакала… Как-то раз, в порыве откровения, мальчик настойчиво порекомендовал ей не влюбляться. Лялька, разумеется, влюбилась. Будет она слушать всяких там мальчиков! Даже идеальных. Даже тех, которые снятся. Даже тех, в которых влюбилась.       Кажется, ближе к концу декабря, Лялька осознала, что просыпается. Мальчик растворялся, ускользал… рассыпался песком через тонкие лялькины пальцы, отдалялся. Почти исчезал. Наверное, стоило дать ему исчезнуть, наверное, нужно было дождаться момента пробуждения, а там, может и получилось бы оттянуть его, этот самый момент. Лялька не сумела. Взорвалась. Закипела. Проснулась. Раньше, чем могла бы. Раньше, чем хотела. Так и не поняв, что же собственно, произошло.       Она проревела весь январь и добрую половину февраля. А потом, гордо вскинула голову, сделала новую стрижку, купила ярко-вишневую помаду и официально начала новую жизнь.

***

      Было самое начало апреля, когда деловая кузина Марина зазвала ее, наконец-таки в гости в небольшой соседний городок. Они неспешно бродили по улицам, болтали о своем-о девочковом.        – Знаешь, Марин, а вон там вот, буквально за углом, дома через три, есть окно, а на окне кошка… - неожиданно для самой себя выпалила Лялька.       - Пошли! – кузина схватила ее под локоть и потащила в указанном направлении.       - Вот оно, это самое окно…- запинаясь, проговорила Лялька, замолчав на полуслове. Не было никакой кошки на окне. Вообще не было ни какого окна. Вернее – было, но не запомнившееся ей чистое окошко со свежевыкрашенными в белый рамами. Окно было грязным и мутным, рамы – давнонекрешенные с облупившимися следами не то синей, не то зеленой краски.       - Быть того не может… - прошептала она, не в силах отвести глаз от окна.       - А скажите, вот там вот кто живет? – пока Лялька пребывала в состоянии ступора, деловая Марина пристала с вопросом к старушке-божьему одуванчику, восседавшей на лавочке у подъезда.       - Там вот? Да никто там не живет! Лет шесть уже не живет. Хозяева ее, эту квартиру продают-продают, да чей-то продать не могут. Не то просят много, не то еще чего… только знаете, чего, - разошлась словоохотливая старушка. – Странная эта квартира. То ничего. А по осени тут. Голоса. И мяуканье кошачье, - на этих словах Лялька нервно хихикнула.       - И смех женский, - продолжила бабулька, - на ее похожий, - она указала пальцем на Ляльку. – Нехорошая, в общем, квартира. Так что ежели вы, девки, насчет покупки, не думайте даже.       - Я же не похожа на сумасшедшую? Хорошо, почти не похожа, - вечером того же дня, за чашкой сладкого чая говорила Лялька закадычной подружке Машке. – Был же мальчик. Идеальный. Как во сне. И кошка. И белые рамы. Ты же сама видела его, Маш, я же знакомила вас как-то, помнишь?       Машка согласно кивала головой, хрустела баранками, прихлебывала чай и совершенно не понимала, в чем же, собственно, суть лялькиной проблемы. Был мальчик – хорошо. Исчез - еще лучше. Сколько их еще будет, этих мальчиков – идеальных и не очень. А рамы? Дались ей, Ляльке, эти рамы!       - Не спишь? – телефонный звонок разбудил ее в третьем часу ночи. – Я вот не сплю. – возбужденно тараторила Машка. – Я тут, это… в общем, бессонница, а все чай этот твой! Ты же с этим своим… мальчиком идеальным познакомилась когда? А тогда, как раз, если верить Гуглу-всемогущему, случилось… сейчас зачитаю – «Тройное затмение Юпитера», по мне фигня полная, да и к нам ни какого отношения не имеет, кажется. Только вот… Есть один дядька из Праги. Физик-астроном, имя не записала и не запомнила – длинное и труднопроизносимое, особенно в три ночи. Так вот, этот труднопроизносимый дядька, разработал теорию, согласно которой, это затмение открывает двери между разными реальностями… и где-то, да, дядька пишет, что около двух земных месяцев границы между реальностями стираются. Я это, чего думаю, может мальчик твой с евойной кошкой были откуда-то оттуда, - Машка нервно хихикнула. – А еще есть один дядька - я даже имя запомнила – Витаус Антанаус, -нараспев проговорила девушка, - откуда-то из-под Вильнюса. Если верить все тому же Гуглу – поэт, алкоголик и студент недоучка местного физ-теха. Так вот, этот Витаус, у себя в ЖЖ пишет, что Тройное затмение Юпитера помогает материлизоваться снам. Самым заветным и самым желанным. Не на долго, но помогает. Бред, конечно, полный, но, согласись, занятный бред! Так что выбирай, дорогая моя подруга, - еще раз хихикнула Машка, - сон он, этот твой идеальный мальчик или гость из другого измерения.       - И кошка, - зачем-то добавила Лялька.       - И кошка! – согласилась Машка.       К утру, спасибо все тому же Гуглу, невыспавшаяся Лялька знала о тройном затмении Юпитера, если и меньше, чем труднопроизносимый дядька из Праги, то уж точно столько же, сколько запавший в душу Машке Витаус из Вильнюса.       «А ведь никто не знает, когда оно будет, это самое тройное затмение Юпитера! Не выходит у астрономов его высчитывать почему-то. Но оно будет, обязательно, будет. А это значит, что однажды, проходя мимо того самого дома я вполне могу увидеть свежевыкрашенные в белый цвет оконные рамы и пушистую кошку. И моего идеального мальчика. Из другой реальности. Или из сна? Какая, в сущности, разница? Мы что-нибудь придумаем - поедем в Прагу. Или в Вильнюс. Найдем труднопроизносимого дядьку. Или натравим на Витауса Машку. Материализуем сон. Выдернем его из другой реальности. В конце концов, кто я такая, чтобы разбрасываться идеальными мальчиками?» - засыпая, впервые за много месяцев Лялька счастливо улыбалась.

***

      Он огляделся по сторонам. Квартира имела абсолютно нежилой вид, да и сердобольная старушка-соседка, впервые увидев его, верещала что-то о нехорошем месте, и почему-то о заливистом женском смехе. Видимо, это должно было напугать его, но вместо этого развеселило. Он точно знал, что первым делом выкрасит в белый давнонекрашенные оконные рамы со следами не то синей, не то зеленой краски. И кошка, его кошка обязательно полюбит это самое окно, и будет сидеть на подоконнике, и разглядывать прохожих. И однажды мимо пройдет она. Идеальная девушка из его сна. Они встретятся взглядами. И больше никогда не расстанутся.