Рецепт на счастье

— Вот вы ожидаете, что у нас на свадьбе будет пышное платье, куча гостей и прочее, а на деле мы дошик на двоих съедим, а вы посмотрите. («Сегодня на улице я услышала»)

— Я бы сказала, что нам для атмосферы не хватает только вина, — заявила Кристина, откидываясь на спинку парковой скамейки. — Что мы с тобой сейчас могли бы забить на всё и хорошенько расслабиться. И что ждать мы никого больше не будем. Но… Чёрт, да я за эти билеты почку продала! София рассмеялась. — Это же неправда? — с наигранным беспокойством спросила она. — Вот я бы могла продать, кстати! Студенческая стипендия для таких трат не создана, не знаю, что бы я без вас делала… — Не да что, — отмахнулась Кристина. — Поэтому я и беспокоюсь, что они опаздывают. И если из-за них всё сорвётся, я… я не знаю, что сделаю! — Ничего не сорвётся, времени у нас много, не переживай, — попыталась успокоить её София, подсаживаясь ближе и кладя руку на плечо, но подруга не унималась: — Там уже наверняка очередь на пол-улицы, а я хотела прямо у сцены стать! София, хоть убей, не понимала её паники. Сейчас было только четыре часа дня — яркого, солнечного, осеннего. В тёплом воздухе изредка проскальзывал прохладный ветерок; небо, по которому неторопливо плыли прозрачные белоснежные облака, отливало лазурью. Солнце продолжало согревать землю пронзительными лучами, окрашивая листочки деревьев в золотистые и багряные цвета. Сентябрь был в самом разгаре. Кристина наконец замолчала, набрав в грудь побольше воздуха, и уставилась вперёд каким-то пустым, отстранённым взглядом. — У тебя всё хорошо? — встревожилась София. Руку с её плеча она так и не убрала. Ясное дело, что опоздание Генриха и Хельмута — не главное, что беспокоило Кристину в тот момент. Её отец уехал из Бонна пару месяцев назад, казалось бы, всё разрешилось благополучно, и можно с облегчением выдыхать и жить дальше… Но подавленность Кристины, удручённость и обеспокоенность никуда не делись. София знала её хорошо и легко подмечала, насколько изменилась её доселе неунывающая, оптимистичная, извечно верящая в лучшее подруга. — Да, лучше не бывает, — отозвалась Кристина с улыбкой. — Генрих хочет рояль купить. Как мы будем его на пятый этаж тащить — в душе не е… — Ты знаешь, о чём я. — Да… — Она вздохнула. — Просто временами кажется, что я скучаю по дому. Но это пройдёт, я уверена. Спасибо, что спросила. — И она, благодарно взглянув на подругу, осторожно погладила её пальцы. — Ну почему же… — протянула София. — Хорошо, что это не проходит, я думаю. Так и должно быть, если есть по чему скучать. — Возможно. — Кристина на миг закрыла глаза, пытаясь отогнать печальные мысли, потом быстро (но явно нехотя) убрала руку и заговорила уже совсем другим тоном: — Ну, бакалавр ты мой, а у тебя что нового? Как работа, учёбе не мешает? — Нет, в магистратуре расписание более свободное, — сказала София. — А работа меня только радует, чего я никак не ожидала… Если бы мне об этом весной сказали, я бы обиделась. — Может, дело в том, что тебе повезло работать в одной аптеке со своим хахалем? — хмыкнула Кристина и закинула ногу на ногу. — Ну и это тоже… — София почувствовала, как краснеет. — А вообще, это интересно, и постоянно происходит что-то странное, но люто смешное. — Например? София набрала в грудь побольше воздуха, чтобы рассказать, наверное, одну из самых нелепых и забавных историй из всех, что произошли с ней в жизни. Пожалуй, эта была вторая по нелепости и забавности история — на первом месте стояла та, с презервативами, решившая её судьбу. В тот день, такой же тёплый, солнечный и яркий, София непростительно опаздывала на работу. Да, она пока только проходила стажировку и имела право приходить на час позже, но и этот час тогда оказался исчерпан. И дело было даже не в прекрасной погоде, которая так и шептала: «Созерцай меня, наслаждайся мной полностью!» Как говорится, просто звёзды так сложились. Утром в очередной раз «за спичками» нагрянула соседка. Потом внезапно позвонила мама. А ещё долго не приходящий транспорт, не вовремя загорающийся красный свет светофоров и место работы, расположенное довольно далеко от остановки. Но наконец вдалеке показалась знакомая вывеска, и София невольно ускорила шаг. Аптека, в которой она работала, была гораздо меньше той, где велась практика, зато у неё имелось огромное преимущество — в этой аптеке провизором работал Хельмут. И оттого опаздывать было ещё обиднее. Когда София уже почти дошла до аптеки, её внимание привлекли две девушки. Они что-то бурно обсуждали у стеклянных дверей здания, жестикулируя и шикая друг на друга. Они были явно младше Софии — лет по восемнадцать, максимум двадцать. У обеих — каштановые волосы, у той, что повыше, длинные и распущенные, а у её подруги, невысокой и худощавой, совсем короткие, кое-как собранные в куцый хвостик. — Нет, я не пойду, мне неловко, — заявила она. — А вдруг там продавец-мужик? София хотела было заметить, что в аптеке работают вообще-то не продавцы, но сдержалась — не её дело, в конце концов. А девушки, не замечая её, продолжали спорить: — Да какие мужики в аптеках? — рассмеялась длинноволосая. — Иди смелей, а то никогда так ничего не купишь. — Я не буду брать, если там мужик, — решила девушка с короткими волосами и скрестила руки на груди. — Нет там никакого мужика. Иди. И длинноволосая подтолкнула подругу к дверям. София усмехнулась и направилась к служебному входу. Интересно, что такое хотела купить эта девушка и почему это так её смущало? Уж не контрацептивы ли? Хельмут тогда не постеснялся почему-то. Оказавшись на месте, она быстро набросила халат и опрометью выбежала в зал. Было до ужаса любопытно, на что вообще решится эта девочка. Хельмут спокойно сидел возле кассы, когда та буквально вломилась в аптеку. Он взглянул на неё удивлённо и даже, кажется, чуть вздрогнул. Девочка тоже вздрогнула, выпучила глаза и, не решаясь, видимо, подойти ближе, пробормотала: — А можно мне с… см… До Софии, кажется, начало доходить, что она хотела купить. Да, наверное, не каждой девушке, едва сошедшей со школьной скамьи, хватит духу попросить смазку, особенно у мужчины… Хельмут продолжал удивлённо смотреть на клиентку, а та мялась, не зная, что и, главное, как сказать. — И-извините, — бросила она и выбежала прочь. Даже здесь, у касс, было хорошо слышно, как она на весь Бонн сообщила подруге: — Элина, там мужик! Выслушав эту историю, Кристина в голос рассмеялась. — Кстати, раз уж речь зашла о смазке… — протянула она и, отсмеявшись, поправила воротник своей любимой кожанки с шипами. — Как думаешь, герр Линдеманн в той сцене с гомоеблей использует смазку для лучшего скольжения? — Кристина, да Христа ради! — воскликнула София со смехом. — Тебе не понравились те видео, что я кидала, да? — наигранно обиделась подруга. — И зачем ты тогда сегодня с нами идёшь? — Мне понравилось, я даже одну песню на звонок поставила… — Да? Дай угадаю: «Frühling in Paris» или «Ohne dich»? София хотела было ответить, но тут у неё очень вовремя зазвонил телефон: внезапно послышалась довольно зловещая мелодия и вкрадчивый, хрипловатый голос запел: Heute treff ich einen Herrn, Der hat mich zum Fressen gern… — «Mein Teil»? Серьёзно? — округлила глаза Кристина, пока София извлекала телефон из кармана своей куртки. Звонил Хельмут. Быстро извинившись за задержку, он поинтересовался, на какой скамейке девушки ждут его и Генриха. София оглянулась, пытаясь найти в парке какие-то опознавательные знаки. — Видишь возле фонтана киоск? Мы с правой от него стороны, если смотреть на ТЦ, третья по счёту скамейка. — Она пустая, — раздался из трубки недоуменный голос. — Да в смысле пустая? — не поняла София, краем глаза заметив, что Кристина едва сдерживает смех. — Я тебя вижу, между прочим! — Это было не так-то сложно: его фиолетовый в клеточку пиджак с кожаными заплатками на локтях с чем-то спутать было невозможно. — Обернись, блин! Хельмут сбросил звонок и обернулся. София даже поднялась со скамейки, чтобы он наконец мог её увидеть. Правда, её саму сегодня узнать было, пожалуй, сложно: она редко носила чёрное, а сегодня решилась надеть огромную футболку на два-три размера больше, чем следовало, приталенную куртку и чёрные джинсы, совсем новые, ещё не выгулянные. — Я же говорила, что он у тебя, мягко говоря, не очень умный, — заметила Кристина, пока мужчины шли к ним. — Твой с ним, вообще-то, уж он-то мог бы сориентироваться, — шикнула на неё София. — Правильная ориентация и наши мужики — вещи несовместимые, — закатила глаза подруга. Наконец, с горем пополам, они нашлись. Кристина и Генрих веселились вовсю, а вот Хельмут выглядел несколько растерянным. — Кажется, у нас разные понятия о правом и левом, — усмехнулся он, целуя Софию в щёку. — Кольцо, если что, на левую руку надевают, — подмигнула Кристина, — это которая с той же стороны, что и сердце. — Несмотря на то, что «Sie wollen mein Herz am rechten Fleck»? — подпел Хельмут. — Ты же говорил, что тебе не нравится! — напомнила София. По крайней мере, песня, стоящая у неё на звонке, его не вдохновила. — Ничего я такого не говорил… — протянул он, поправляя очки, и нарочито обиделся. — Куда там не нравится, — усмехнулась Кристина, — ты глянь, как он вырядился, ещё бы бабочку нацепил… Хельмут, признайся: у тебя явно имеются какие-то виды на Тилля Линдеманна? — Ребята, кстати о Тилле Линдеманне: он точно нас ждать не станет, — напомнил Генрих, посмотрев на часы. — Я бы на его месте подождала, — улыбнулась Кристина, опираясь на его плечо. — Ладно, нам и правда пора. Пойдёмте. Сентябрьский день плавно клонился к вечеру. Солнце подплывало к горизонту, лёгкий ветерок разгонял розоватые облака. Несколько жёлтых листьев, подхваченные им, выполнили в воздухе сложный пируэт и медленно опустились на зелёную траву парка. И жизнь в тот момент была настолько прекрасной, что хотелось остановить момент, зафиксировать его навеки и оставить всё так, как есть. К сожалению, сделать это невозможно… по крайней мере, простым смертным. И они, разумеется, тоже этого не могли. Но им оно и не требовалось. Потому что они и так были счастливы. Теперь — и навсегда. (и это ещё не) конец.