Ты ведь мне обещала...

Разве важно — сколько времени пройдет от начала пути? Важно ли: пролетишь ты 7 часов на самолете или же проедешь 45 минут в машине? Это действительно важно, ведь времени совсем не осталось. Никогда не думала, что буду бояться лететь на самолёте зимой, не думала, что буду ненавидеть снег. Эти идеально белые кристаллики. Как вы можете быть такими прекрасными в такой ужасный день? Но даже вы, со своим снежно-белым сиянием, не скроете его черноту. Почему ты мне ничего не сказала? Зачем Эффи украла тебя у меня? Я бросала ей громкие фразы о том, как её ненавижу, о том, что никогда не прощу. Это не так. Мне просто нужно время. В моем воображении ты ждешь меня, лежа на боку в своей постели. Так оно и оказывается, только твоя постель теперь в больничной палате. Страх сковывает легкие, паника подходит к горлу, сердце готово вырваться из груди, но неудачно бьется о ребра. А ты так близко. Как сложно возвращаться, когда знаешь, что тебя поприветствуют фразой: «Прощай». А Эффи, она также разбита, будто слыша мои переживания, решается помочь: — Ты должна войти туда. — и ее голос не дрогнул, хоть в глазах стояли слезы. — Я не могу… Я так зла на нее, Эффи!.. — неужели эти хрипы исходят от меня? — Она умирает! Ты должна быть сильной ради нее, как и она была для тебя. Я собираюсь с чувствами, глотаю слезы и вхожу в палату. Только после этого Эффи дала волю эмоциям. Она любила тебя, Наоми. Она любит тебя и сейчас. Бросаюсь к тебе в объятья. Я не стесняюсь слез, но мысль, что я должна обмануть ожидания, вертится в голове, словно нож. Я понятия не имею, сколько времени мы так пролежали, но ты уже спишь, когда я решаюсь отстраниться. Ты бледна, как мел, холодна, как февральская ночь, но ты все еще моя Наоми. Я по-прежнему тону в твоих голубых глазах, которые даже сейчас не меркнут, но никак не могу привыкнуть к ледяным рукам, которые раньше всегда согревали меня. Видимо пришёл мой черед отдавать своё тепло. И я провожу с тобой каждый час, засыпаю в твоей палате на стуле, а когда просыпаюсь вижу твои заплаканные глаза; но я гибну, когда ты плачешь. Кажется, тебе опять пришлось скрывать от меня свои чувства, скрывать то, как тебе больно, чтобы сберечь меня. Я ненавижу себя за то, что ты так со мной поступаешь, душа разрывается на мелкие кусочки, разбивается на острые осколки, о которые Эффи режет свои пальцы, пытаясь меня поддержать. И я в очередной раз срываюсь, когда она хочет как-то помочь. Я вижу, как ей невыносимо больно, но продолжаю кричать на подругу, надеясь, что она поймет и не уйдет. И Эффи понимает, она остается с тобой, когда я выхожу за этим ужасным больничным кофе (после него любая вода кажется божьим благословением) или покурить. Я начинаю скуривать по пачке в день, после сигарет во рту неприятно жжет, но остановиться не решаюсь. Эффи говорит, чтобы я не наказывала себя за то, в чем не виновата. Но как можно наказывать себя сигаретами? За неделю до твоей смерти становится невыносимо. Невыносимо отходить от тебя, даже на несколько минут, невыносимо слышать тяжелое дыхание и хрипы… Невыносимо смотреть на тебя, когда ты до ужаса пугаешься, забывая кто я, кто ты, и почему здесь находишься; даже видеть твою улыбку, которая появляется после того, как ты вспоминаешь моё имя — нереально сложно. Я и не рассчитывала, что будет легко, но все же чувство, будто надвигается буря, а я планирую скрываться под зонтиком для коктейлей, не покидает меня. Не могу вспомнить как ты… ушла. Я помню чувства или, скорее, их полное отсутствие — пустота в груди, помню, как расталкивала врачей, как меня вывели из палаты, как неистово била кулаками по стене, как рядом на пол села Эффи, как мы рыдали и мои мысли: « Ты помнишь, Наоми, как мы праздновали в гараже День Рождения Фредди. Как мы пообещали вечно любить друг друга, а ты обещала больше никогда не делать мне больно. Ты ведь мне обещала…» Кажется, тогда я уснула. Мне снился наш первый поцелуй. Снились твои улыбки и объятия. Я до сих пор обожаю, когда твои руки обвивают мою шею. Или обожала, когда это было в последний раз. В моих снах ты всегда ждешь меня, лёжа на боку, с руками между бедер. И улыбкой.