Семена

— Зачем ты делаешь это? — упругий зелёный стебелёк лопнул, сдавленный зубами. Густой белёсый сок истода был горьким и терпким, как вино. — Ты знал, что рано или поздно я приду сюда. Он сорвал новую травинку, покрутил между пальцами, сжал губами, ощупал языком размочаленный кончик. Невидимый собеседник вздохнул протяжно, и лес вздохнул вместе с ним — всколыхнулись кроны, зашелестели листвой. — Я стар, Аптекарь. Я помню, как рождался валун, на котором ты сидишь. Я поселился здесь, когда эти криптомерии были нежными ростками, а там, где сейчас ширится, как опухоль, человеческий город, бежала река. Он снова вздохнул, и потревоженный ветром мушиный рой взмыл в воздух, но тут же рухнул вниз, плотным копошащимся покровом облепив свою гниющую добычу. Запах разложения усилился, но Аптекарь, казалось, не ощущал его. — Ты сделал это специально, — он обвёл взглядом поляну, усеянную кусками плоти, как поле — семенами. — Ты хотел, чтобы я пришел. — Да. Аптекарь поднялся с нагретого солнцем камня, потянулся, разминая затёкшие ноги, положил руку на короб. — Я не стану этого делать. Ты не мононоке. Внезапно стало темно: деревья разом приблизились, сомкнули ряды, сплелись ветвями, образовав над головой непроницаемый купол. Наступила тишина: птицы смолкли, притаились насекомые; даже мухи замерли, оторвавшись от трапезы. Аптекарь лишь прищурился недобро. — Я скажу тебе кое-что, это будет моей платой за освобождение, — голос аякаши был тих, это вынуждало прислушиваться, ловить каждое слово. — Не только злая воля порождает чудовищ. Слишком долгая жизнь может сделать безумным даже ками. Я слишком стар, а ты — слишком молод, но когда-нибудь ты поймёшь. Острое ощущение опасности пропало так же резко, как появилось; деревья вновь стали просто деревьями, вернулись звуки и запахи. — И ещё одно: берегись людей, Аптекарь. Не всякий мононоке — монстр, но всякий человек — угроза. Люди обладают способностью похищать души, и для этого им не нужны заклинания. Это опасно для бессмертных существ, ибо люди слишком хрупки и недолговечны. Аякаши молчал, молчал и Аптекарь. Аякаши принял решение, Аптекарь всё ещё колебался, раздираемый необходимостью и смутной жалостью. Демон заговорил первым: — Теперь ты знаешь мою сущность и желание, а сейчас я покажу тебе форму. Воздух в двух шагах от Аптекаря сгустился; сначала материализовалась голова — тяжёлая, продолговатая, бугристая. Жёлтые глаза, лишённые век, смотрели насмешливо. Тело аякаши напоминало кряжистый ствол дерева; длинные, до колен, узловатые руки расслабленно свисали вдоль туловища. Грубую землистую кожу испещряло множество извилистых трещинок, и в одной из них Аптекарь заметил жука-короеда, деловито сооружающего нору. — Делай своё дело, Аптекарь, — рот демона, похожий на след от топора лесоруба, растянулся в улыбке, — не унижай меня, не заставляй себя упрашивать. Когда всё закончилось, Аптекарь снова осмотрел разорённую поляну. Бурые останки, как саван, скрывала трава. Что могло вырасти из таких семян? Не придётся ли ему вернуться сюда, когда придёт время жатвы? Он обошел прогалину по кругу, вороша ногами иглы и листья, и, наконец, обнаружил голову. Женщина?.. Левый глаз и часть лица были съедены насекомыми, во рту вяло шевелились жирные личинки, похожие на шелковичные коконы. Рядом с головой стояла плетёная корзинка, на треть заполненная сморщенными грибами. Аптекарь хмыкнул, аккуратно поднял голову за спутанные волосы, сдул упрямую муху, очистил лицо от налипших листьев и комочков земли. Эта женщина была здесь не впервые: она знала, где прячутся шиитаке. Загадочное предостережение аякаши всплыло в памяти, и Аптекарь вздрогнул. Что связывало лесного духа и эту женщину? Что заставило древнее миролюбивое существо устроить кровавую расправу, тем самым добровольно вынеся себе смертный приговор? Мутный мёртвый глаз смотрел безразлично; ответа не было. Да и хотел ли он знать ответ? Аптекарь наблюдал, как пламя нехотя пожирает плоть: огонь то и дело затухал, шипел, потрескивал. «Когда-нибудь ты поймёшь». Аптекарь улыбнулся: возможно, когда-нибудь и он добровольно откроет охотнику свои форму, сущность и желание.