Savery

- Ты ел? - Мина нависает над ним тенью отца Гамлета, совершенно не заботясь о том, что нарушает так ценимое Тао личное пространство. Да, они знакомы с десяти лет, но это совершенно не дает ей права вот так вот нагло отрывать парня от несомненно важных мыслей. - - Конечно, - собственно, Цзи не врет. Он ел. Правда, Мина как всегда забывает уточнить временные рамки. - Допустим, - очевидно, девушка хочет сказать что-то еще, но уверенность в голосе Хуана заставляет ее сбавить обороты, поэтому продолжает она уже более спокойно. Даже отодвигается на предписанное правилами приличия расстояние, - Как ты? - Тяжело без тебя, - честно отвечает Тао, не отрывая взгляд от гладкой стеклянной поверхности стола. На ней две ровных белых дорожки, и Цзи действительно в серьезных раздумьях: снюхать сейчас обе или оставить одну на завтра. Денег катастрофически не хватает, хотя он уже давно не тратит их на еду. Зато с некоторых пор тратит на все то, что должно его убить, но почему-то еще не сделало этого. Цзи это расстраивает. Его доктор говорит, что причина в дурном характере. - Ты себя в могилу сведешь, - Мина вздыхает, и наклоняется так близко, что Тао кажется, вот сейчас она нежно коснется его щеки губами и прошепчет какую-то глупость, из тех, что всегда заставляют улыбаться, но вылетают из головы так же быстро, как и влетели. Но она этого не делает. Больше нет. Мина отстраняется, будто и не было этого секундного порыва. - Поживу еще, - уклончиво отвечает парень и наблюдает за ее удаляющейся спиной. Как всегда, заскочила на минутку. Но Тао рад и этому. Кроме Мины к нему уже давно никто не заходит. - Попробуй найти работу, тебе скоро нечем будет платить за квартиру, - бросает она напоследок, прежде чем захлопнуть дверь. Тао хочет ответить, что денег хватит еще на пару месяцев, что он продает свои картины (иногда и самого себя) и эта работа вполне ему подходит, что за квартиру ему больше платить не хочется (какой в этом толк, если теперь тут вечная тишина, нарушаемая лишь редкими визитами старой подруги?). Цзи очень хочет произнести все это вслух, но как всегда не решается. Парню почему-то кажется, что тогда Мина вообще перестанет приходить. Конечно, это лишь его страхи. Она обещала всегда быть рядом. Но Цзи тоже много чего ей обещал. И не выполнил. Он снюхивает обе дорожки и достает из мятой пачки последнюю сигарету. Ту самую, которую обычно переворачиваешь в самом начале, чтобы докурив все загадать желание. Только вот желаний уже давно не осталось. Тао продолжает оставлять ее перевернутой скорее по старой привычке, подцепленной, кстати, все у той же Мины. Как глупо. Лучше бы подумал, где взять денег на новую пачку. Зажигалка пару раз чиркает вхолостую, но слабый огонек все же появляется, и Тао, подпалив сигарету, откидывается на спинку дивана. Черт, еще и зажигалка скоро сдохнет. По телу разливается знакомое тепло и мир резко становится чуть лучше. Собственно, жизнь в принципе штука не настолько плохая, думает Цзи. А деньги...да как-нибудь можно заработать. Совесть уже давно молчит на этот счет. Ему не впервой. И черт с ним, что способы его заработка в большинстве своем незаконны или вовсе опасны: когда существуешь на грани жизни и смерти, то как-то привыкаешь к тому, что завтрашний день вполне возможно вообще не наступит. Сигарета тем временем дотлевает до фильтра, и Тао приходится ее выкинуть, пока та не обожгла ему пальцы. С последним глотком спасительного дыма утрачиваются и остатки реальности (по крайней мере той, что привычна другим людям), и Цзи наконец-то может приступить к работе над новой картиной. Наркотик привычной теплой волной расходится по всему телу, и каждой клеточкой парень чувствует прилив эйфории. Раньше ему не нужны были наркотики, чтобы творить. Раньше ему вообще ничего для этого не надо было. Наверное, Мина любила его именно поэтому. Но тем и опасен мет - стоит распробовать, и тебе уже больше ничего не интересно в этой жизни. Кроме новой дозы. Это кратковременное счастье, за которое расплачиваешься впоследствии страданиями длиною в жизнь. Наслаждение на грани отчаяния. Удовольствие на грани боли. Тао всегда любил ходить по лезвию ножа. Он был одним из тех детей, которых называют сорванцами, при этом добродушно улыбаясь и будто бы гордясь тем, какой хулиган у них растет. Естественно, никаких отпетых хулиганов из активных детей не вырастает, зато вполне могут выйти борцы за правду и справедливость. При правильном воспитании. А еще отличные друзья, слывущие душой компании. Тао всегда был в центре внимания: активный мальчишка, с детства занимавшийся восточными единоборствами, из хорошей семьи, вполне способный, творчески одаренный да и внешней красотой не обделен. Естественно, и родители, и учителя закрывали глаза на мелкие шалости, свойственные всем мальчишкам. Наверное, именно это и стало началом конца. Вернее, не очень счастливое стечение обстоятельств. Нет, он не связался с плохой компанией. Если не считать Мину, конечно, но они были знакомы с детства, ходили в одну школу, собирались вместе поступать в институт, так что, естественно, ее влияние на дальнейшую судьбу Цзи было велико. Именно с ней он впервые попробовал алкоголь и сигареты. Но согласитесь, такой момент бывает в жизни почти любого подростка. Больше ничего плохого (за вычетом дурного и взбалмошного характера) в Мине не было. Цзи было 17, когда его родители решили развестись. Как и всегда в таких случаях, на ребенка упал сложный выбор: мама или папа. И даже несмотря на то, что Тао был уже вполне взрослым и выбор сделать мог, он не хотел. Все, чего он в тот момент желал, так это чтобы два самых родных на свете существа перестали ссориться и обратили внимание на него. Но увы, старшие обычно крайне слепы в вопросах чувственного характера: они делили имущество, выясняли, кто прав, а кто виноват, и самое страшное, делили ЦзиТао. Тот, что странно, клонировать себя не умел, а потому медленно сходил с ума, не имея возможности все это прекратить. Внешне, впрочем, оставался так же весел и беспечен. Так что изменений в его поведении никто не заметил. Пока не стало слишком поздно. Когда он исхудал до сорока килограмм, мать, к тому времени добившаяся передачи родительских прав ей, наконец-то забила тревогу. Тао попадал в больницу около трех раз, может больше, он не считал. Ему, собственно говоря, было все равно. Вот тогда-то Мина и спасла его. Не физически, а скорее морально. Говоря откровенно, Цзи до сих пор так и не понял, как он позволил ей накормить себя впервые и даже не побежал после выблевывать только что потребленную пищу в унитаз. Да и никто не понял.Вряд ли даже сама подруга. Но факт остался фактом: Мина подтолкнула его к ремиссии, стала спасительным кругом, соломинкой для утопающего в правилах питания и подсчете калорий. Стала смыслом жизни. А потом исчезла. Это было всего-то каких-то пару месяцев назад. Но для Тао эти месяцы растянулись на неопределенное количество лет и стали вечностью. Вечностью в одиночестве: мать давно уже опустила руки, сосредоточившись на менее проблемных своих детях, а отец вдруг понял, что без детей ему вполне неплохо, и звонил старшему из них разве что пару раз в год. Тао вновь остался один. Отказаться от еды снова оказалось несравнимо легче, Цзи сам не заметил, как сначала решил есть поменьше, посмотрев однажды в зеркало и отметив, что он определенно набрал пару лишних килограмм (на самом деле ничего такого не было на взгляд остальных людей, но каждый из нас видит в зеркале что-то свое). В последнее время Цзи и вовсе забывал о еде, иногда на несколько дней, а пару раз и на целую неделю. В этом сильно помогало новое пристрастие. Цзи не назвал бы себя зависимым, впрочем, как и любой наркоман. Просто однажды он заметил, что белая порошковая дрянь, предложенная очередным случайным знакомым в клубе, каким-то неведомым ему образом помогает творить. Собственные идеи к тому моменту казались ему мрачными и неинтересными, а потому Цзи тут же решил, что если он иногда будет этим баловаться, ничего страшного не случится. Собственно, так все и начинается обычно. Когда Мина наконец-то вернулась, то внезапно оказалась такой непреодолимо чужой, что ни о каком очередном спасении не могло быть и речи. Тао смотрел на нее и не узнавал. Нет, не внешне. Тут все было в порядке: та же копна неестественно рыжих волос, накрученных в забавные мелкие кудряшки, тот же выразительный ясный взгляд вечно смеющихся глаз, та же хитрая усмешка на пухлых губах и даже одежда все такая же яркая и броская, на грани дозволенного нормами приличия. Что-то другое было не так. Возможно, в самом Тао. Все эти мысли лениво крутились где-то в закоулках мозга, пока парень предавался единственной своей отдушине - картинам. Тао творил. В подростковом возрасте учителя называли его юным Гигером и вполне заслуженно восхваляли. Правда, честности ради, стоит отметить, что картины Цзи были куда менее вызывающе и чуть более сюрреалистичны, однако, несомненно, преисполнены столь же огромного смысла, на первый взгляд от всех скрытого. Впрочем, как считал сам Тао, и на второй, и на третий, и даже на десятый. Он, как и большинство талантливых людей, вообще своему творчеству не давал никаких оценок кроме как "можно и лучше". А потому и смысла в них не видел: так, порыв души, чувства, выплеснутые разными красками на полотно. Люди восхищались. Его психолог твердил, что столь необычное творчество - показатель крайней нестабильности, в очередной раз подтверждая опасения Цзи, что человеком его врач не являлся вовсе. Вот и сейчас Тао самозабвенно творил, в своей обычной манере темными красками, лишь изредка добавляя яркие всполохи красного, желтого и оранжевого. Несмотря на это, картины вовсе не казались серыми или невзрачными. Мрачными, возможно. Но они приковывали взгляд случайного обывателя, заставляя с сомнением, тесно смешанным с восхищением, разглядывать как ствол могучего дерева внезапно перерастает в огромную птицу, будто готовую в этот же момент вспорхнуть из царственной кроны и сорваться в полет, если бы ей не мешало отсутствие крыльев, на месте которых Цзи легкими движениями выводил сейчас получеловеческие руки. От людских конечностей их сильно отличало отсутствие половины пальцев и длинная звериная шерсть, из которой на мир заинтересованно взирали тысячи маленьких глаз. Заметить их, правда, можно было только отойдя от картины на приличное расстояние. Так же, как и черепа в кроне дерева, в близи похожие на замысловатые неизвестные науке плоды. К удивлению юного художника, спрос на столь необычное творчество был. Не столь большой, конечно, как ему того хотелось, и все же у Цзи имелась парочка постоянных покупателей, а периодически забредали и новые, правда большинство надолго не задерживались. Так же ситуация обстояла и с теми, кого интересовала не его душа, перенесенная на холст, а его вполне материальное само по себе тело. Впрочем, сегодня заказов горизонтального толка у Тао не было, зато один старый клиент жаждал купить картину, причем нарисованную чуть ли не для него лично, а не одну из уже готовых. Собственно, Тао вполне выполнил заказ. Осталось подождать, пока краски высохнут, и можно идти на уже назначенную встречу. Цзи вполне осознанно назначил себе срок в две недели, зная, что полимеризуются масляные краски где-то дней семь, а потому на творчество остается не так много времени. Ограничения всегда заставляли его мыслить быстрее. Художнику даже удалось стребовать часть обещанной за индивидуальный заказ суммы авансом, а потому сейчас он мог позволить себе немного расслабиться. Правда, часть денег он уже потратил на квартплату и вдохновение, как он сам называл свою пагубную зависимость, но на оставшиеся вполне можно было купить пару пачек сигарет и даже перекусить в ближайшей низкосортной забегаловке. Второго ему совсем не хотелось, но пока еще не совсем замутненный болезнью разум подсказывал, что иногда все же стоит есть. Даже если потом все равно выблюешь все это обратно. Так что Цзи быстро накинул свою старую залатанную раз сто куртку, натянул не менее пострадавшие от времени кеды и выскочил из квартиры, быстрым шагом направляясь вниз по лестнице - лифт в этом доме, очевидно, сломался еще на этапе установки, или и вовсе создания, а на починку банально не хватило бюджета. Погода для начала весны выдалась на удивление теплая и даже внушала бы Цзи любовь к жизни, не представляйся ему та не самой приятной штукой в принципе. Впрочем, действие наркотика все еще не закончилось, а потому можно сказать, что прогулка до ближайшего паба все же вызвала у парня некий эмоциональный подъем. Он даже улыбнулся, от чего обветренная кожа губ снова потрескалась, и рот наполнился солоноватым вкусом крови. Железная алая влага и янтарный терпкий виски. Вкус привычный и давно не новый, но приносящий некое подобие удовольствия. В баре душно и темно. Солнечные лучи едва ли пробиваются в это подвальное помещение сквозь наглухо забитые ставни маленьких окошек, находящихся под самым потолком. В редких полосках света, непонятно как забредших в этот полумрак, танцуют пылинки, поднятые немногочисленными гостями с пола, столов и стульев и стремящиеся осесть в чей-то стакан или тарелку. Привычно. Даже по-своему уютно. По крайней мере лучше, чем дома. Цзи садится в самый темный угол, где его точно никто не заметит, и заказывает себе виски и что-то из еды. То, что он берет всегда, но никогда не запоминает, потому что вся еда под спидами превращается в безвкусный комок полезных и не очень веществ и тупо стекает вниз по пищеводу, вызывая желание тут же избавиться от нее. Но Тао пока что держится. Зато алкоголь вовсе не так противен. И Цзи заливает в себя стакан за стаканом, прекрасно зная, что мешать наркотик с бухлом идея плохая. Он вообще много чего знает, что не стоило бы делать. И делает. - Под этим делом вообще есть не особо хочется, да? - во второй уже за сегодня раз личное пространство Тао нагло нарушается, но если подруге он это простить готов, то незнакомому высокому мужчине, похожему больше на европейца, чем на китайца, - нет. А тот совершенно спокойно подсаживается к Цзи за стол и подзывает официантку, очевидно намереваясь угостить чем-то парня. Тао не может не отметить, что нежеланный собеседник хорош собой: высокий, статный, подтянутый, с аристократичными чертами лица и копной явно очень мягких светлых волос. И глаза. Какие же у этого парня глаза. На первый взгляд, ничего особенного, но Тао, как человек творческий, привык видеть в малом большое, а потому сейчас не может оторваться, с жадностью утопающего, цепляющегося за соломинку, впитывая в себя чужой взгляд. У незнакомца глаза исследователя, глаза Иуды и при том глаза Мессии. Редкое, почти невозможное сочетание. Цзи тут же остро хочется нарисовать их. Собственно, можно и вместе с телом, оно у мужчины вполне себе ничего. - Я Крис, - тем временем незнакомец, видимо отчаявшись дождаться от Цзи хоть какой-то реакции, уже вовсю хозяйничает за столом, пододвигая к Тао очередной стакан выпивки, - Крис Ву. - Хуан ЦзиТао, - фраза дается с трудом, так как голосовые связки слегка не слушаются, но парень все же выдавливает из себя приветствие. Нехотя. Он бы предпочел, чтобы Крис ушел, даже несмотря на удивительные глаза. Ну или скорее именно поэтому, - С чего ты взял, что я под чем-то? - это действительно актуальный сейчас вопрос. Тао уверен, что ничем себя не выдал, и если этот смог заметить, он либо сам торчок, либо мент. И уж лучше первое. Хотя, честно сказать, болезненным нового знакомого назвать сложно,а потому Тао начинает волноваться. - Не переживай, я не полицейский, - слабое утешение, но Крис говорит как-то по особенному спокойно и уверенно, и Цзи невольно действительно перестает тревожиться, - Я тебя заметил еще на улице, прости. Хотел кое о чем поговорить. - Четыреста юаней в час, - привычно отвечает Тао. В нем сложно распознать работника древнейшей профессии, однако, ищущий да обрящет. Ну то есть, знающие люди сразу понимают, кто он есть. Однако Крис реагирует не так, как обычно. Цзи читает на лице собеседника целый ворох эмоций и с каким-то извращенным удовольствием подмечает, что лицо Ву прекраснее всего в тот момент, когда удивление на нем сменяется пониманием с ноткой гнева. В этот момент его глаза загораются, будто кто-то пытался подкурить сигарету при помощи священного огня инквизиции, и не рассчитав, подпалил заодно все, что было вокруг. Правда, причина чужого гнева Тао не понятна. Но парень чувствует, что злиться Крис вовсе не на него. Это даже немного расстраивает. - Нет, ты не понял, - чуть более резко, чем стоило бы, отвечает Ву, - Я не собираюсь...я психолог. И я мог бы помочь тебе, - то, как мужчина не договаривает мысль и сразу переходит к делу, веселит Тао, и тот смеется. Громко, запрокинув голову назад, смеется до слез. Впервые за долгое время. А ведь его уже почти отпустило. Крис не торопит, наблюдая за Цзи с каким-то странным выражением лица, которое Тао при всем желании не смог бы описать. Да ему и не хочется. Предложение кажется парню абсурдным, собеседник смешным в своей уверенности, а виски обжигающе вкусным. Последний скатывается теплой волной вниз, заставляя расслабляться все больше. В этот момент Тао даже не думает, что такое предложение от незнакомца звучит как минимум странно. И очень уж подозрительно. Мир научил Цзи, что добрых самаритян не бывает. Зато бывают очень расчетливые сволочи, всегда готовые найти для себя выгоду в чужом горе. - С чего ты взял, что мне нужна помощь? - все еще весело улыбаясь, Тао отодвигает опустевший стакан, просит у пробегающей мимо официантки счет и добавляет с усмешкой, - И что я приму ее от незнакомца, который сам же признался, что следил за мной. Вдруг ты просто маньяк, а? - за ехидством скрывается любопытство, и собеседник, очевидно, замечает это. А ведь Тао неплохой актер. Но Ву не менее хороший психолог. - Я не уверен в этом, но готов помочь, - Крис протягивает подоспевшей со счетом девушке несколько купюр, с лихвой покрывающих сумму обоих заказов, и жестом велит ей удалиться. Та, к неудовольству Тао, тут же испаряется. Естественно, получив такие-то чаевые, - Вот, звони в любое время, если все же решишься, - На стол летит маленькая прямоугольная бумажка. На ней телефон, имя и еще какая-то информация. Сам же Крис резко встает и направляется к выходу, стараясь успеть удалиться до того, как ошарашенный аттракционом невиданной щедрости Цзи придет в себя и потребует от него еще информации. Ну или пошлет нахер. Такое в практике Ву тоже бывало. И все же, что-то подсказывает молодому специалисту, что в этот раз он не ошибся. Цзи позвонит. Может не сразу, но Крис готов ждать. И Тао, сам не понимая почему, действительно не выкинет визитку в первую же попавшуюся мусорку. Он положит ее в карман куртки, придет домой и на время забудет о странной встрече. Примерно на неделю. Бумажка найдется случайно, во время очередного приступа булимии, когда Цзи будет искать по карманам платок, сидя в какой-то вонючей подворотне и мечтая отмотать время назад и не соглашаться на предложение клиента перекусить перед сексом.

Крис Ву Профессиональная психологическая консультация По всем вопросам звонить

И номер. Одиннадцать простых цифр, ни чем не отличающихся от других телефонных номеров, кроме порядка, в котором написаны. Или, возможно, надежда на другую жизнь. - Эй...привет, - когда гудки сменяются сонным мужским голосом, Цзи вдруг осознает, что время сейчас четыре утра, и с его стороны невежливо вот так вот будить человека, - Прости, я...это Тао, - впрочем, реши парень подождать, то он бы никогда так и не позвонил, найдя очередные отговорки, забыв, замотавшись. - Привет, Тао. Где ты? Назови адрес, я сейчас за тобой заеду, - голос Криса успокаивает, как и в тот раз, и парень называет примерный адрес, надеясь, что собеседник поймет, где его искать, - Никуда не уходи, я сейчас буду, - серьезно говорит Ву, вешая трубку. И Цзи подчиняется, покорно дожидаясь мужчину на месте. Правда, скорее всего потому, что сил двинуться с места уже не остается. Крис находит своего нового пациента прислонившимся к мусорному бочку и сладко спящим, и не решается разбудить. Лечение вполне может подождать и до утра, а сейчас им обоим надо выспаться. Нет, не здесь. Квартира в центре Пекина куда больше подойдет для этих целей. А все разговоры и обвинения Ву выслушает завтра. К этому он тоже привык - первая реакция у всех одинаковая.