Рип

Рип (отбойное течение) — одно из видов морских и/или океанических прибрежных течений, с направлением под прямым углом от берега. Образуется в ходе отлива, когда массы прилившей воды начинают отходить (с разной степенью интенсивности) обратно в сторону моря.* Тайлер не собирался влюбляться в тот вечер. Определенно. Он подумывал круто провести время в клубе на концерте, послушать музыку и выпить что-нибудь, если в баре поверят, что ему уже есть восемнадцать. Даже если и не поверят, это не обломает ему кайф — отпадно затусить можно и без того, чтобы вливать в себя алкоголь. Двери клуба открывались в семь часов вечера, и сейчас, в начале шестого, он кривлялся в своей комнате перед встроенным в шкаф зеркалом с пластмассовой скакалкой, воображая, будто он прыгает по сцене с микрофоном, и ему хлопает весь зал, а девчонки, пробившиеся в первый ряд впритирку к сцене, смотрят на него влюбленными глазами. Он уже стоял у микрофона пару раз — однажды ему велели выучить рождественский стишок для отчетного концерта, а на вечерине у Криса, своего приятеля по школьному клубу, он дорвался до караоке и подпевал незнакомым солистам, старательно вытягивая шею в попытках взять высокие ноты, так и не выбив сотку ни на одной из композиций. Это, конечно, было абсолютно несерьезно, но он тогда всерьез загорелся тем, чтобы петь, абсолютно не представляя, с чего начать, как собрать группу и как это — выйти на сцену. Он не представлял, и потому ходил к тем, у кого это получилось. Сегодня вечером ноги несли его в Basement, где играли House of Heroes — бэнд, сколоченный выпускником той же школы, где сейчас учился Тайлер, Тимом Скиппером. Парни добились кое-какой популярности, пару раз перетрясли состав, нашли свое звучание и оседлали волну. Их демо заметили, группу пригласили под крылышко продюсера и отправили в тур по Америке, закончить который музыканты планировали в родном городе. На афишах было написано, что сегодняшний концерт — последний перед гастролями в Корее, и Тай, копивший на гитару, без сожаления разбил копилку, чтобы посмотреть на тех, кто воплотил его мечту. Автобус музыкантов — серый запыленный Silversides — стоял тут же, за клубом, будто музыканты приехали на выступление, не заезжая домой. Словно бы и не альтернативу играли, а жестокий и беспощадный хард. Вид Тайлера не вызвал вопросов на входе, и он юркнул внутрь, сжимая в ладони билет, будто бы тут, в затемненном зале, ему предстояло отыскать свое место. Никаких мест не было — Basemnet был обычным подвалом, отличающимся от сотни таких же, как он, типовых цокольных этажей только наличием рампы, на которую были навешаны светильники, да еще возвышением сцены у дальней от входа стены. С точки зрения пожарной безопасности место было не лучшим, и Тайлер поежился, представив, как все скопившиеся внутри пытаются выбраться на улицу, застревая в довольно узкой двери. Отгоняя душащие тревогой мысли и напоминая, что он, вообще-то, пришел сюда, чтобы круто провести время, Тай подошел к барной стойке, пересчитал бренчащую в карманах мелочь и со вздохом взял колу. Билет был дорогим, и сильно тратиться он не мог. Да и не бухать же он пришел, ну? Бьющие в нос мелкие пузырьки с острым пряным запахом заглушали атмосферу подвала, чуть отдающую сыростью и холодом. Тайлер подумал даже, что стоило накинуть олимпийку, а не тащиться в одной футболке, наивно полагая, что июньский вечер будет таким же теплым, как предшествующий ему день. Обхватив себя за плечи и растерев кожу до красноты, прогоняя мурашки, выступившие от волнения и холода, он стоял неподалеку от входа, отпивая мелкими глотками ледяной напиток и морща нос, чтобы не чихнуть. Тай едва успел выкинуть банку в огромный, ему по пояс, мусорный бак кислотно-зеленого цвета, на котором кто-то из пожелавших остаться неизвестными весельчаков нарисовал огромные глаза и оскалившийся рот, и подошел к двери. Почти сразу его подхватила волна и внесла в зал, и он, мечтавший попасть хотя бы в десятый ряд, внезапно оказался почти у самой сцены. Худощавый и жилистый, Тай сдерживал напор напирающих фанатов локтями и спиной, оберегая от давления толпы подпрыгивающих перед ним девчонок, и им, право, стоило быть благодарными, если бы это хоть сколько-то их заботило. Тайлера заботила лишь сохранность своего тела и то, что вот-вот он увидит своего кумира, Тимоти Скиппера, или, как его язвительно называли, Скиппи**, что солист опровергал, меняя подруг, как перчатки. Злые языки, впрочем, твердили, что это как раз и подтверждает высосанную из пальца теорию, но на то они и злые языки. Тайлеру было пополамно на все домыслы. Он почти не зависал на форумах: боялся, что ляпнет в виртуальном сообществе что-то не то и станет отверженным среди собратьев по увлечению. Строго говоря, больше всего на форуме было сестер, но в виртуале гендерные различия особой роли не играли. Играло умение вписаться в коллектив, а с этим у Тайлера имелись определенные проблемы. Нет, он не был типичной жертвой моббинга, так, болтался посредине, стараясь не примыкать ни к одной из школьных группировок. И сегодня, в очереди перед клубом, он не спешил влиться в кружок девчонок и мальчишек, радостно знакомившихся на второй раз, уже в реале. Искоса поглядывал только, заслышав звучание ника, особо запомнившегося по сетевой дискуссии, соотнося имя с человеком, и вновь утыкался взглядом в затылок впереди стоящему. Собственно, он делал это и сейчас — пока музыканты не вышли на сцену. Шоу задерживалось — с момента запуска слушателей прошло не менее четверти часа, но зал не волновался, было видно, что дело это совершенно обычное. *** Рип — наиболее опасное из всех видов прибрежных течений. Концерт начался внезапно. Глупо звучит, да, но Тайлер действительно задумался о своем, растворился в предвкушении, что слаще самого события, и очнулся, услышав быстрый говорок солиста. Тот поприветствовал слушателей, тряхнул ухоженной челкой — ее, поди, и укладывал все то время, пока фаны толпились перед сценой, — и запел. Тайлер не собирался влюбляться сегодня? Забудьте. Он влюбился в ту же самую минуту, как Тим начал петь. В этой любви не было никакой сексуальной подоплеки (ну, может, самую малость — Тайлеру, как-никак, семнадцать), только чистое восхищение, превращающее душу и тело в мягкий воск, из которого можно лепить что угодно. Солист явно знал о том, как его голос действует на толпу, и не давал рассеяться этому очарованию даже в те моменты, когда молчал. Он обводил фанов своим теплым, ласкающим взглядом, порой задерживая его на чьем-то лице, улыбался, встряхивал челкой, вздыхал так близко к микрофону, что короткий вздох — только-только схватить воздух для следующей фразы — превращался в чувственно-интимный, близкий, насыщающий кровь флюидами влюбленности. Тайлер знал слова почти всех песен, что звучали в этот вечер, за исключением нового трека, обкатанного в прямом смысле слова «на колесах». «Мы сочинили эту песню в туре для тех, кто ждал нас дома. Это песня для вас!» — Тим послал воздушный поцелуй в толпу и наклонился к гитаре, шепотом проговаривая то ли вступление к новой композиции, то ли слова благодарности инструменту, с которым, по слухам, не расставался даже ночью, помещая кофр с гитарой на специальную полку рядом со своей койкой. Зал будто накрыло волной — фаны подняли сцепленные руки, над головами вспыхнули огоньки мобильников, и Тай «плыл», растворяясь в этом безумном эмоциональном всплеске. Его лихорадило, сердце выпрыгивало из груди, он хотел застыть в этом мгновении, захлебнуться в экстазе чувств, обострившихся до предела. В эту минуту ему казалось, что происходящее здесь и сейчас — лучшее в его жизни, и все, что будет после, окажется лишь бледным подобием испытываемых на концерте эмоций. Ему было почти физически больно в тот момент, когда проигрыш затих в душном воздухе и грохот аплодисментов, в который слились хлопки влажных ладоней, ударил по барабанным перепонкам. Он не отследил траекторию брошенных в зал палочек — ударник, смешной чернявый парень, размахнулся с таким расчетом, чтобы порадовать кого-то на галерке. Что ж, хватит с Тая и того, что целый час он дышал одним воздухом с этим божеством — человеком, что кланялся сейчас и улыбался, как улыбаются истинно счастливые люди, чью жизнь не омрачают даже мелочи вроде уставшего горла или горящих подушечек пальцев. Тим улыбался, благодарил и что-то проговорил в микрофон, но что именно, Тай не услышал: человеческая волна тянула его прочь из зала, и он отдался ей, заранее решив, что примет все, что даст ему этот удивительный вечер. Скорость отбойного течения — 2-3 м/с. Она может достигать 15 км/ч. На улице уже стемнело. Сизая дымка ранних сумерек, окутывавшая Тая, пока он стоял в очереди, стремительно меняла цвет, теряла прозрачность, скрадывала движения, размывала лица. Его начало знобить еще сильнее, но он не торопился домой, хотя понимал, что стоит поспешить, чтобы родители после не выговаривали ему за позднее возвращение и, того и гляди, установили для него комендантский час, как для малыша. Решив, что он может позволить себе задержаться еще на полчаса, Тай ввинтился в толпу фанов, примеченных им еще до концерта, и вместе с ними вышел на задний двор, куда выходил служебный вход заведения, где ждал музыкантов их автобус с уже включенными фарами и подсветкой, проложенной вдоль корпуса. Музыканты уже вышли, но будто не торопились к себе на базу. Напротив, за их спинами серыми тенями скользили техники, подключая аппаратуру, и Тайлер догадался, что сейчас будет кое-что особенное, нечто вроде афтепати для своих, самых лучших и любимых слушателей. Несмотря на не отпускающую его эйфорию, что была сродни наркотическому опьянению, он слушал и слышал все, что говорили со сцены, и точно помнил, что объявления о сейшене на свежем воздухе не звучало. Выходит, все, происходящее сейчас, было заранее подготовлено? Тай досадовал, что пренебрег темами, где обсуждались миты — глядишь, лучше бы подготовился. Вряд ли на эту площадку пускают по кодовому слову или номерку на ладони, но может статься и так, что его отсюда попросят… Команда Тима сыграла еще три песни — самые хитовые, которые поклонники не пели — орали. Пение выходило нестройным, хриплым, но Скиппер ничем не выдал своего отвращения или неудовольствия, даже когда из глоток лилась откровенная фальшь. Он дирижировал и порой пропевал самые узнаваемые фрагменты песен. Тайлер смотрел на солиста во все глаза — тот отработал час живого концерта и не выказывал ни малейших признаков усталости. Напротив, Тим улыбался, подбадривая оробевших от такой близости к своему кумиру поклонников. Сам не понимая, как, Тайлер пробился в первый ряд и стоял чуть ли не в метре от Скиппера, любовно выпевая заученные наизусть мелодии и тексты. Тим ничем не выделял его из толпы, но когда несколько человек, которых администратор группы выбрал среди фанов, пошли к автобусу, спросил его: — Эй, парень, поедешь с нами? Тайлер смешался, не зная, что ответить, как выбрать между вечеринкой на базе у музыкантов и хорошими отношениями с родителями, но тут из-за спины Тима появился давешний черноволосый ударник с продырявленными ушами и грубо поинтересовался: — Восемнадцать есть? Свободен! Тай не успел даже ответить, что ему нет восемнадцати, но, видно, ответа от него и не ждали. Понурясь, он развернулся, чтобы уйти, и перед тем, как шум улицы ворвался в его сознание, услышал обрывок разговора — укоризненное «Зачем так грубо, Джиш?» и резкое «Мне не нужны проблемы с малолетками». Самым обидным было не то, что его прогнали, а эта вот унизительная оценка. Будто его возраст сам по себе был чем-то уродливым и проблемным. Вернувшись, Тайлер запретил себе залезать на знакомый форум, и держал данное себе обещание целые сутки. Следующим же вечером он увидел в почте уведомление о новых постах в теме, где оставлял сообщение, и перешел по ссылке, намереваясь отписаться, и ожидаемо залип на фото, сделанные в автобусе и на базе. Тим и фаны — большей частью, девушки — дурачились, складывали сердечки из пальцев, обнимались на камеру, и непринужденно о чем-то болтали, будто находились не там, куда едва ли могли попасть, а дома у одноклассников, решивших собрать оркестр с кастрюлями вместо барабанов и детским пианино вместо клавишных. Увидев сообщение самого Тима, гласящее «Это было безумно круто, жаль, что не все, кто был достоин, смогли присоединиться», Тай почувствовал, как вчерашние горечь и досада возвращаются. Черт возьми, за что этот вчерашний доходяга, на которого никто особо не смотрел, так окрысился на него? Он же не девчонка, которая может попытаться затащить их фронтмена в койку и устроить реальные неприятности после? О слухах, окружающих фигуру Тима Скиппера именно в связи с парнями, он в этот момент забыл. Теперь ему только и оставалось, что копить деньги и надеяться попасть в ближний круг на шоу, которое состоится после его восемнадцатилетия. При условии, что будет, куда попадать — бэнд вполне мог изменить концепцию общения с поклонниками и не устраивать подобные вечеринки. Оставалось надеяться. *** Чтобы хоть как-то дать излиться переполняющим его чувствам, он нашел личный аккаунт Тима в соцсети и написал сообщение, благодаря за концерт и звучавшие со сцены слова, что сделали этот вечер одним из самых особенных для него. Тим ожидаемо не ответил — ни в этот вечер, ни в следующие. Он не появлялся и на форуме, который первую неделю после шоу лихорадило — участникам не терпелось обменяться впечатлениями, похвастаться фотографиями, обсудить сделанные на шоу и после него записи, но примерно через неделю накал стих, и Тайлер, убедившись, что в топе укоренились темы с обсуждением фанартов и жизни поклонников в реале, стал заглядывать туда только по выходным — исключительно пробежать глазами по датам обновления интересующих его тем, и выйти, поняв, что ни в графике концертов, ни в расписании митов ничего нового не появилось. Он по-прежнему баловался дома, подражая исполнителям перед зеркалом, перенимая манеру держаться на сцене, фирменные движения и жесты, срисовывая их с видео. И если записи с выступлениями Тима Скиппера он включал чаще других, ничего особенного и значимого в этом не было — так уверял себя Тайлер; никого больше, впрочем, ни в чем убеждать не приходилось. Он настолько натренировался вычленять голос Тима даже на плохих и шумных записях, что без труда выделил его в гомоне толпы, осаждающей закусочную. Тот был в темных очках, но эти характерные скулы, нос с горбинкой и тонкий браслет на запястье в сочетании с голосом сводили ошибку к минимуму. Набравшись храбрости, Тайлер подождал, пока Тим получит заказ, подошел к его столику и, ужасно смущаясь, попросил автограф. Скиппер поднял голову, снял очки и уставился на него. Вскоре в его глазах мелькнула искра узнавания: — О, ты тот самый мелкий, которого не пустил Джишва! Не сердись на него, лады? — Да ладно, бывает, — Тай хотел небрежно пожать плечами, но движение вышло суетливым, его щеки вспыхнули, и он убежал бы, но его ноги приросли к полу. Тим быстро расписался на подсунутой открытке, завалявшейся у Тайлера в рюкзаке, и неожиданно предложил: — Как насчет заглянуть к нам? Посидишь в уголке, послушаешь новый музыкальный материал. Не обещаю концертных фишек, да и палочку у Джишвы не выпросишь, но ты вроде как не за этой мишурой приходил? Ошеломленный, Тай закивал и, выдавив хриплый звук из пересохшего от волнения горла, подтвердил: не за этим. Тим усмехнулся, нацарапал на той же открытке адрес и ехидно заметил: — Надеюсь, с тобой не притащится отряд фан-гёрлз? Приглашение действительно только для тебя, охрану я предупрежу. Если не опоздаешь, будет вообще супер. Опоздать? Боже, да Тай был готов выпросить у брата одноклассника палатку и встать лагерем на заднем дворе здания, где репетировал бэнд. Пусть почти все пространство заасфальтированного клочка занимали мусорные баки, и пахло там соответствующе — для Тайлера это все не имело значения. Он был настолько горд и счастлив оказанным ему доверием, что, поставь перед ним более трудное условие, он принял бы и его. Что ему «не опоздать», когда перед глазами маячит такой шанс? Верный своему обещанию, он появился на пороге базы едва ли не раньше бэнда; охранник, нашедший его имя в списке, объяснил, как пройти в комнату-студию, но не сказал, что из музыкантов там пока что только Джишва, которому Тайлер чем-то не нравился. Впрочем, увидев, как Тай перешагивает через порог, тот проворчал что-то вроде «Приперся, все-таки» и перестал обращать на него внимание. Тайлер, нашедший себе местечко на одном из старых фортепианных табуретов, сдвинутых в угол, тихо сидел, во все глаза наблюдая за приготовлениями музыканта к репетиции — все ждал, что вот-вот начнется что-то особое. Но тот посидел за установкой, подрегулировал высоту сиденья, встал, походил по помещению, открыл окно и, пройдя мимо Тайлера, закрыл дверь. Тот от испуга вжался в стенку, но на него по-прежнему не смотрели. Через несколько минут барабанщик закрыл окно, подошел к двери, чтобы распахнуть ее, но тут ее открыли с другой стороны, и в студию ввалились Тим и его гитаристы. Тогда Тай позволил себе поднять руку и робко пролепетать «Привет!». Скиппер, казалось, ему обрадовался: — О, ты уже тут! Надо же, какой пунктуальный. Джиш уже нарисовал тебе автограф? А селфи в инсту запилили? Нет? Вы что тут вообще делали? За этими байками Тай не заметил, как музыканты разошлись по своим местам, подстроились и начали играть. Звук на репетиции был другим. Тайлер не мог сформулировать для себя, в чем было отличие. Просто другой, и все тут. Не лучше, не хуже. Бэнд играл без перерывов, позволив себе лишь десятиминутный перекур для гитаристов, да пять минут персонально для барабанщика, которому понадобилось… — Не расслышал тебя, Джиш, — глумливо бросил Тим, — подрочить? — Отлить, сукин ты сын! — рыкнул тот. — Тут дети, Джиш, а ты… — Тим укоризненно указал глазами на пунцового Тая, старавшегося слиться с обшитыми пластиковыми панелями стеной. Барабанщик ничего не сказал, лишь метнулся в дверь и вернулся через пару минут, с мокрым лицом и мокрыми же руками. Он молча уселся и взмахнул палочками, показывая, что готов играть. До конца репетиции играли без остановок, и Тай, у которого пересохло горло и ныли ноги, заставлял себя шевелиться как можно меньше. Наконец, пытка присутствием неприятной личности завершилась — тот убрал палочки в рюкзак, накинул его на плечо, нацепил очки, что всю репетицию болтались на футболке, буркнул «Бай» и вышел. Вслед за ним ушли и гитаристы, чуть более многословно попрощавшиеся с Тимом и Тайлером. Когда те остались одни, Тай позволил себе встать и покрутить головой, разминая затекшие мышцы. — Ну, что, как тебе? — спросил Скиппер, насмешливо блестя глазами. — Эмм, а можно воды? Тайлеру не помешало бы и удовлетворение иной надобности, но он скорее дал бы отрезать себе язык, чем произнести это вслух. Впрочем, Тим понял его и так: — Если что, туалет в конце коридора, мимо не пройдешь. Дважды повторять не пришлось — Тай стремительно выскочил из студии, доставив этим, верно, несколько веселых мгновений Тиму, но когда он вернулся, тот был серьезен и собран, как во время репетиции. — Окей, френ, — сказал тот, когда Тай напился и выкинул скомканный пластиковый стаканчик в мусорку, что стояла рядом с кулером, — я сделал тебе хорошо, пригласил тебя сюда, теперь ты сделай хорошо мне. Ты парень смышленый, судя по всему. Как тебе наша работа сегодня? Учти, хвалить меня не надо, я достаточно похвал слышал. Мне нужна критика. Мне нужно знать, где мы облажались. Говори, что думаешь. Помычав и поборов застенчивость, Тайлер осторожно упомянул несколько моментов, в которых ему почудился диссонанс, и снова забился в угол. Тим прикрыл глаза, подумал, поводил рукой в воздухе, что-то мыча себе под нос, затем тряхнул челкой и решительно заявил: — Так, ну, вот тут, — он пропел мотив, — ты не прав, тут так и надо. А вот в остальном — да, пожалуй, стоит попробовать по-другому. Ты молодец! Тайлер залепетал, что он ничего не сделал, но Тим бесцеремонно прервал его: — Мы оба были полезны друг другу. Был рад увидеть тебя. Проговорив это, он улыбнулся — той самой, знакомой Тайлеру по промофото, улыбкой, и тот понял, что пора уходить. *** Еще пару недель после этого он не напоминал о себе Тиму, хотя исправно заглядывал на его страницу в соцсети, робея поставить лайк или написать комментарий под какой-нибудь записью, справедливо полагая, что тот затеряется среди десятков подобных. Вот чего он совершенно не ожидал, так это того, что Тим сам напишет ему, причем напишет, продолжая начатый в студии разговор: — Слушай, чел, я подумал над твоими словами и придумал новый вариант. Заценишь? Тай сначала подумал, что аккаунт Тима взломали, но отрывок все-таки послушал — это была небольшая, длиной около двух минут, запись, сделанная, судя по всему, на базе музыкантов — в начале звучал уже знакомый отсчет, да и голос Тима подтверждал подлинность демо. Прокрутив его несколько раз, Тай скомкано написал — круто, мол, но он все равно бы сделал по-другому. Написал, отправил — и замер, приготовившись к заслуженному бану. Тим прислал рыдающий от смеха смайлик и фразу «А ты хамло! Ну, приходи в субботу, сыграешь, как надо. Если ты играешь еще на чем-то, кроме моего самолюбия». «На пианино», — ответил Тай. «Буду ждать вас, маэстро», — написал Тим и вышел из сети. Поскольку отбойное течение возникает у самого берега, рип может подхватить и понести в открытое море даже с отмели. Тайлер действительно пришел в субботу, но на этот раз он не стал сразу подниматься наверх — сначала дождался, пока к дверям не подойдет Тим. Тот кивнул ему и бросил через плечо: — Задержишься сегодня? Тай кивнул, заставляя себя не думать, что бы значила эта просьба. Он просочился в студию, быстро поздоровался со всеми и занял уже знакомое место. На репетицию он не смотрел — слушал, и новую версию знакомой композиции, конечно же, заметил, широко улыбнувшись. Со стороны он, верно, казался странным — еще бы, вот так, ни с того ни с сего, разулыбаться, но сам Тай понимал, что у него была причина. Остальным знать о ней необязательно. После репетиции Тим подошел к пианино, поднял крышку, склонился в шутовском полупоклоне и предложил: — Прошу… Тайлер прикусил губу, чтобы не дать вырваться нервному смешку, подошел к клавишам, провел ладонью, смахнув пыль, и неловко, с запинками, заиграл мелодию, что подобрал на слух по присланной накануне записи, изменив некоторые созвучия. Тим выслушал его вариант и сразу же проиграл его на гитаре. — Посмотрим, посмотрим. Не скажу, что целиком «за», но божья искра есть. А что ты скажешь насчет этого? Он оттеснил Тая от пианино и заиграл другую мелодию, вплетая во вступление напевные переливы аккордов, показавшиеся тому ужасно знакомыми. Воспоминание щекотало нервы, но не шло на язык, и Тайлер рискнул спросить, что это. — Это дань великому Роберту Планту, — раздалось от двери, — школота! Классику надо знать! Тим вскинулся: — О, Джиш! Чего вернулся? Забыл что-то? — С тобой перетереть хотел, — проговорил тот с явным неудовольствием. — А, ну если не горит, кинешь мне голосовое, ок? — Бля, ладно. Дверь скрипнула, Тим потер висок и спросил рассеянно: «На чем мы остановились?». — Тим, я пойду, наверное… — Тайлер перетаптывался рядом с инструментом, смущенный тем, что их потревожили в такой момент. — Окей, а я пойду найду Джиша, он никогда по пустякам не возникает. Давай, Тай, до встречи. *** Сказанное на прощание «до встречи» не было пустой формальностью — Тим действительно начал встречаться с Таем. Они все чаще общались в соцсети, разговаривая о творчестве бэнда. Мало-помалу круг тем начал расширяться, Тим начал вбрасывать в диалог интересные факты об обратной стороне шоубиза, рассказывать о группах, которыми вдохновлялся, пел оды Dream Theater и Led Zeppelin, рассказывал о революции, которую совершили в музыке Pink Floyd, и чудаках от творчества типа Фрэнка Заппы. Пару или тройку раз, в погожие летние дни, Тим подхватывал его после репетиции и вел куда-нибудь — в публичное место, поболтать. Тайлеру было приятно, что именно он стал тем, с кем известный музыкант, вовсе не страдающий от недостатка внимания, может побыть самим собой. Специально для таких случаев он начал носить с собой темные очки, купленные в спешке и не очень-то подходящие к его лицу, но дававшие желанное чувство защищенности и некоей приватности. Каждую неделю Тайлер приходил на репетиции — обычно по субботам, когда было больше свободного времени, — устраивался в облюбованном уголке и слушал программу будущего тура. Музыканты, за исключением того самого Джиша, которого, как Тай выяснил, звали вовсе даже Джошем, привыкли к нему, и, не стесняясь, обсуждали не только музыкальные, но и личные идеи. Тай в эти разговоры не встревал и вообще старался говорить только тогда, когда его о чем-нибудь спросят. Даже если очень хочется. Даже если по разговору понятно, что речь, скорее всего, идет о нем самом. Попав в отбойную волну, испугавшиеся новички ошибочно начинают грести изо всех сил против течения, находясь при этом в одном и том же месте и быстро расходуя все свои силы В очередной раз, в начале сентября, он услышал разговор гитаристов, в котором прозвучало название композиции, которая одинаково сильно нравилась и Таю, и Тиму, — де, Скиппер решил записать кавер на два голоса. — А кто вторым будет? — Так он же, кто за Тимом бегает, — последовал ответ. Тайлера будто окунули в ледяную воду! Он… бегает? Да ладно, ничего подобного! Они довольно редко видятся, и в их разговорах нет ничего интимного. Нет, Тай не бегает за ним! Он влюблен в Тима, влюблен восторженной юношеской любовью, для которой не важен пол, но ведь его невозможно не любить! Он слишком живой, притягательный и горячий. Он приводит Тайлера в восторг — тем, что разговаривает с ним, как с равным, обсуждает серьезные темы и одному из первых показывает новые музыкальные наработки. Да, иногда Тим туманно заговаривал с ним о возможном участии в бэнде (после наступления совершеннолетия, конечно же), но ничего конкретного не обещал — так, рассуждал вслух о перспективах развития. Тайлер и не просил никаких обещаний — наслаждался часами разговоров и прогулок, что были слишком коротки, и мечтать не смел о большем. Даже не был уверен — хочет ли он этого большего? Готов ли к нему? Он вновь и вновь гнал прочь напоминания о ветреной натуре Тима, уверяя себя, что у них, скорее, дружеские отношения. Просто ему очень повезло — он оказался в нужном месте в нужное время, и благодаря стечению обстоятельств Тим его запомнил. А там и сам Тай не растерялся, напомнив о себе. Все сложилось только потому, что злобный Джош не дал Скипперу сразу удовлетворить свое любопытство. Так что Таю, пожалуй, следовало бы того поблагодарить. Если бы они хоть сколько-то общались, а не вели политику вежливого игнорирования, не размениваясь даже на дежурные приветствия. Точнее, Тай пытался поначалу, но Джош успешно пропускал его «привет» мимо ушей, пренебрежительно фыркая и закатывая глаза, когда слышал куда более теплые слова Тима в адрес самого преданного из фанатов. Подслушанное жгло его изнутри, и Тайлер не знал, куда себя девать, как себя вести. Он понимал, что ни в коем случае не стоит говорить об этом Тиму, и в то же время чувствовал себя задетым. Почему люди, которые, в сущности, не знают его, так думают о нем? Какое кому дело, что именно связывает певца и его поклонника? Может, Тай — его муза? Всерьез думать о последнем, конечно, было довольно самонадеянно, но почему нет? *** После очередной репетиции Скиппер, прощаясь, спросил у Тая — как насчет заглянуть к нему завтра? Их позвали на фестиваль — ничего особенного, но поучаствовать будет приятно и полезно, и сейчас Тиму нужны свежие уши и глаза, чтобы помочь составить программу. Так вот, было бы круто, если бы Тайлер подгреб часикам к двум к нему домой. Тот и секунды не думал перед тем, как согласиться. Конечно «да», какие могут быть сомнения? Он нужен, он важен, именно с ним, а не с кем-то из бэнда Тим хочет посоветоваться. Уже дома, чуть поостыв, Тай решил, что преувеличил собственную значимость — скорее всего, его голос будет совещательным — в прямом смысле слова свежие уши, не больше. Хотя, может, именно его мнение и натолкнет на интересное сочетание композиций для выступления… …Его ждали к двум, и последние десять минут Тайлер провел в беседке на детской площадке высотки неподалеку — Тим предпочитал квартиру коттеджу. Когда цифры на экране мобильника показали 1:57 PM, Тай пересек двор, ткнул пальцем в нужную кнопку домофона, поднялся по лестнице, стараясь унять расходившееся от волнения сердце, и оказался на пороге квартиры ровно в 2:00 PM. Скиппер не преминул это отметить, мурлыкнув: — Очередной раз отмечаю, что пунктуальность — твое несомненное достоинство. — Одно из моих достоинств, — дерзко ответил Тай, пламенея щеками. — О, надеюсь, я смогу узнать и об остальных. Тим закрыл дверь, показал, куда поставить обувь и повесить рюкзак, а после повел в комнату, где жил и работал — там всего и было мебели, что угловой стол, на котором был установлен компьютер, кровать, гитара на стойке и синтезатор в уголке. В промежутках между предметами мебели по хитрой схеме были расставлены колонки сабвуфера. Стул был один, и Тим уступил его гостю. Вначале Тайлера смущала обстановка, но, втянувшись, он сосредоточился на видео, которые Тим включал, стоя за его спиной — приносить стул или табурет для себя он не стал. Они действительно отсматривали записи, и Тайлер старался максимально включиться в работу. Потому, верно, не сразу и понял, когда Тим, отложив блокнот и ручку в сторону, окликнул его и коснулся его губ своими. Тай ошалел немного, но Тим не торопился, он старался доставить удовольствие своими прикосновениями, постепенно углубляя поцелуй от невинного лобзания до жаркого глубокого вылизывания рта партнера. Не отрываясь, он потянул Тая за плечи, понуждая встать, и, спускаясь поцелуями по горлу вниз, подтолкнул его к кровати. Они упали на покрывало, и Тим снова прильнул к его губам, шепча в паузах что-то ласковое — шум в ушах не давал Тайлеру расслышать, что именно. Шокированное сознание будто застыло, и он не сопротивлялся, будто не понимал, к чему все идет. Только когда прохладный воздух комнаты коснулся его обнаженной груди под расстегнутой рубашкой и заполз под пояс джинсов, Тай закрутил головой и умоляюще простонал «Не надо… я не могу сейчас». Явно раздосадованный, Тим кивнул и застегнул его джинсы, но, видно, он был уже слишком разгорячен, чтобы остановиться, потому что, скуля и рыча, вжался в тело Тая, рвано потерся о него — и обмяк. Почти сразу поднявшись, он вышел из комнаты и хлопнул дверью, за которой зажурчала вода. За время его отсутствия Тайлер успел привести себя в порядок, как мог — он застегнул рубашку и пригладил волосы, но сомневался, что смог убрать выражение испуга из своих глаз. Ему тоже не помешало бы посетить ванную сейчас, но он спешил унести ноги. Когда Тим вышел, Тай стоял перед дверью уже обутый, с рюкзаком на плечах. — Прости, мне пора бежать, — сказал он, стараясь, чтобы в голосе не проскальзывала паника. — Окей, спишемся. Скиппер открыл дверь, не попытавшись сказать о слова о том, что произошло, и закрыл ее сразу, как Тайлер оказался на площадке. Он не сказал ни слова о том, что произошло, когда Тай, с трудом пережив наполненную кошмарными видениями ночь, написал ему, что им стоит сделать перерыв. Написал только «Не понимаю, чего ты этим хочешь добиться». А когда Тайлер, переступив через себя, заикнулся было «Может, стоит поговорить о том, что случилось у тебя…», отрезал «Хочешь продать свои впечатления таблоидам? Не выйдет» и вышел из сети. Всю неделю Тай не находил себе места, мечтая о субботе, когда они смогут объясниться. Но когда он появился на пороге студии, Скип, окинув его презрительным взглядом, громко спросил: — Почему на репетиции присутствуют посторонние? Пристыженный, Тайлер скатился по лестнице и выскочил из здания. Он боялся, что расплачется на глазах у всех, но этого не произошло — обида колола горло, сдавливала дыхание, и только. Он добрел до закусочной, умылся в туалете, купил обед дня и съел его, чтобы как-то объяснить родителям, где он болтался. О своей нежной дружбе с фронтменом известной группы он им еще не сказал, и теперь радовался этому. *** Отбойное течение редко приводит к смерти само по себе, опасность кроется в панике и незнании правил безопасности! Он больше не пытался попасть на репетицию бэнда. Не пытался окликнуть музыкантов в толпе, даже будучи уверенным, что это именно они. По меньшей мере, Джоша с его дырявыми ушами он узнавал точно. Его же, как на грех, он и видел чаще других — будто по насмешке, они ходили в один магазин. И если для Тайлера этот Tesco был ближайшим к дому, то Джош, столкнувшись с ним однажды в молочном отделе и фыркнув вместо приветствия, мог бы выбрать и другой, раз ему было так противно. Тай отстраненно думал, какую версию разрыва Скиппер озвучил на репетиции. Скорее всего, назвал его кем-то вроде очередного сумасшедшего поклонника, норовившего залезть к нему в штаны, и теперь Джош считает его той еще дрянью. С другой стороны — не похер ли, что там считает очередной зазвездившийся ударник? Ему с ним не жить. Бог миловал от близкого знакомства — и ладно, Тайлеру же лучше. Сформулировав для себя эту мысль, Тайлер старался как можно чаще попадаться Джошу на глаза, улыбаться и здороваться, злорадно глядя, как тот хмурится. Это была его маленькая месть, позволяющая приглушить саднящую боль в сердце. Он старался игнорировать уведомления о новых публикациях на официальном аккаунте группы, и довольно долгое время это успешно ему удавалось, пока однажды рука сама не кликнула по сообщению о начале live-трансляции интервью с группой. Он увидел широкий кожаный диван, на котором вольготно, не стесняя друг друга, расположились музыканты, и хорошенькую журналистку в мини, изящно устроившуюся на высоком стуле. Тайлер смотрел и слушал, пытаясь уловить фразу, которая могла бы объяснить происходящее. Может, он действительно сам спровоцировал Тима? Может, тот неправильно его понял? Может?.. Когда речь зашла о поклонниках, Тайлер напрягся, как струна. Он услышал, как Тима спрашивают, чем объясняется столь частая смена его пассий. Из колонок донеслось «Например, не так давно вас видели в обществе молодого человека, а сегодня вы пришли к нам с очаровательной леди. Готова поспорить, букмекеры принимают ставки на то, как долго она продержится рядом с вами». Скиппер мелодично рассмеялся: — Моя доброта и желание помогать людям когда-нибудь погубят меня. Да, действительно, одно время я общался с юным музыкантом, подающим надежды, и мне казалось, что при должной работе из него выйдет неплохой участник нашего бэнда… — Даже так! — восхищенно ахнула журналистка. — …Но, увы, мальчик, как говорят в наших кругах, «поймал звезду» и решил, что ежедневный труд на репетиционной базе не для него. — Думаю, он вскоре пожалеет об этом! — Возможно, не буду спорить, но, знаете, в одну и ту же реку не войдешь дважды — я больше не буду его наставником, — Скиппер пожал плечами и улыбнулся, — что касается юной леди, то это моя невеста, Энни, она работает в нашей команде, и на последнем шоу я планировал объявить о помолвке. — Какая романтичная история!.. За кадром послышались аплодисменты. Тайлер с трудом подтащил мышь к крестику в правом верхнем углу и закрыл окно трансляции. Вот оно что — зазвездился, значит. Конечно, кому охота сообщать о попытке заняться сексом, располагая крайне сомнительным согласием партнера? Скип не дурак, он явно проделывал это не впервые. А если и впервые — Тайлеру совершенно не льстило, что именно от него у кого-то сорвало крышу. Ему было больно от того, что в глазах остальных музыкантов, которых искренне уважал и любил, он выглядит как пустобрех, решивший урвать популярности за их счет. «Лучше бы они по-прежнему считали меня шлюхой», — горько подумал Тай. Рефлексию прервал сигнал входящего сообщения с незнакомого номера. Когда он открыл его, на экране появилось «Адрес? Джош». Охваченный порывом самоедства, Тайлер отправил свой адрес и принялся отупело ждать. Видно, слова Тима переполнили чашу терпения Джоша, и теперь он собрался к Таю, чтобы высказать все, что о нем думает. Так же отупело и бездумно Тай открыл дверь, когда в нее позвонили. Он не стал даже смотреть в зеркало — открыл как был, в растянутой дырявой футболке и спортивных штанах, знавших лучшую пору. Джош шагнул в прихожую, скинул кроссовки и, увидев, что Тай откровенно тормозит, сам закрыл дверь — просто притянул ее и задвинул щеколду, не став возиться с замками. Тогда Тайлер отмер и закрыл дверь так, чтобы родители, случись им вернуться до того, как незваный гость покинет их квартиру, могли зайти домой. Они стояли у дверного проема — Тай в комнате, Джош в коридоре, и смотрели друг на друга. Гость заговорил первым. — Если тебя это утешит, Скиппи уже в курсе, что он кобель и мудак. Признаться, я верил его версии, но после сегодняшней записи кое-что перестало сходиться, и мне пришлось выбить из него правду, — мрачно проинформировал его Джош. — Я… нет… В смысле, все нормально, — Тайлер старался задавить в себе подступающие слезы. — Я вижу, — фыркнул тот, — ну, ты хотя бы не залетел, ага? Не уверен, что… Впрочем, ладно. — Ничего не было. Слезы все-таки вырвались. Тайлер вытер их ладонью и хлюпнул носом, твердо повторив: — Ничего не было. — Недотрога? — скептически проронил Джош. — Нет. Решил не торопиться. — Хоть что-то ты решил правильно. Тайлер икнул и зажмурился. Джош, тяжело вздохнув, притянул его к себе и похлопал по спине: — Хватит, забей. Пусть эти объятия были теплее и добрее, чем те, в которые насильно заключил его Тим, Тайлер поспешил высвободиться из них. Он суетливо одернул футболку, будто от этого она могла стать менее мятой, и тихо прошептал «Спасибо». — Да не за что, — рассеянно отозвался Джош. Он смотрел на стену за плечо Тая, и тот знал, на что именно — над кровью висело несколько постеров с фото группы. Усмехнувшись, он отодвинул Тайлера в сторону, схватил со стола маркер и размашисто расписался на всех. — Теперь можешь загнать их втридорога. Я обычно не даю автографы, если что. — Типа компенсация? — фыркнул Тай, — если так, оставлю их себе. Джош закатил глаза и улыбнулся. Тогда, чуточку осмелев, Тайлер проговорил: — Джош… ты мог бы… — Передавать ничего не буду, — дернулся тот, — особенно если матом. — Да нет, не в этом дело. Можно, я буду писать тебе иногда? — Типа клин клином? Тай покачал головой: — Нет, просто… Иногда. — Пиши. Но я не обещаю, что буду отвечать очень уж часто. *** Самое главное — сохранять максимально возможное спокойствие и энергию, чтобы дождаться помощи от окружающих. — Мы уезжаем послезавтра. Наконец-то, Господи, а то я тут уже засиделся, — возбужденно рассказывал Джош Тайлеру. Они сидели у Тая в гостиной — потому что Джош, по его словам, забежал буквально на минутку. Минутка переросла в полчаса, и Тай думал — стоит ли предложить чай или что-то существенней. Он и сам забыл об обеде сегодня, но боялся прервать Джоша, потому что прервать его значило расстаться с ним надолго. На очень долго — до начала весны. Потому сидел и мялся, чувствуя, как сводит желудок, и, наконец, решился: — Ты не против бутербродов? — Ну, если ты будешь столь любезен, и тебя это не очень затруднит… Джош порозовел, и Тайлер, убедившись в этом, чуть не упал с дивана, на котором сидел, скрестив ноги. Этот жуткий хмырь, этот психованный невротик, этот нахал, не особо считавшийся с чувствами окружающих, смутился! Он метнулся на кухню, и Джош пошел за ним — устроился тут же, на табуретке, и продолжил рассказывать о туре, о том, что он наверняка будет мучиться от огромной разницы во времени, о том, что придется помаяться, привыкая к чужой еде, и эта их чрезмерная вежливость… — Знаешь, Тай, мне кажется, я буду молчать все время, только кивать и улыбаться. Поговорить кому есть и без меня. Тайлер поддакивал и складывал на тарелку то, что можно было съесть прямо сейчас. Заметив подсунутую под нос тарелку, Джош замолчал и принялся быстро есть, а Тай смотрел на него и улыбался, думая, что на него не обращают внимания. — Ну и чего мы ржем? — внезапно спросил Джош, отодвигая пустую тарелку, на которой осталось несколько крошек и следы соуса. — Да просто… — Тайлер, блин… Я чуть не забыл, на! — Джош протянул ему свернутый листок, наподобие тех, которые дают в аптеке, когда просишь какой-нибудь лекарственный порошок, — обещай, что не откроешь раньше дня рождения. Не обещаю, что поздравлю и вообще вспомню, потому даю заранее. Тайлер, подражая ему, тоже закатил глаза, несильно стукнул кулаком по плечу и пообещал, что никому не расскажет о том, какой, оказывается, свинота Джош Дан, когда он ест и одновременно говорит. На том и простились. *** Тур успешно стартовал. Тайлер особо не следил за новостями, он просто раз в два-три дня писал Джошу «как там?» и обычно получал в ответ «k». Этим и был счастлив. Но вечером тридцатого ноября на его телефон упало сообщение, что было гораздо длиннее всех полученных за предыдущие три недели. Оно гласило «У нас уже 1 декабря, скорее открывай! И с днюхой тебя!». Подорвавшись с постели, Тай подбежал к «коробке памяти», куда складывал самые ценные свои вещи и выудил сложенную записку. Прочитав, он беззвучно заверещал, широко открыл рот, чтобы продышать слезы, и обалдело заулыбался. Он вновь и вновь перечитывал короткие строчки: «Ты очень крутой, Тайлер. Оставайся таким всегда. PS Не могу дождаться, когда скажу тебе это лично». Прижав ее к сердцу, он схватил телефон и выстучал: «я тоже буду ждать, когда смогу услышать это лично». Джош ответил почти мгновенно. Он прислал смс с одним лишь словом «Забились» и эмодзи-сердечком. Джошуа Дан прислал ему сердечко! Тайлер упал на кровать и пялился в потолок, по которому скользили лучи уличного света. Его отпустило — и горечь предательства, и сальное ощущение прикасающихся рук, и страх, и тревога. Он улыбался и покусывал губы, стараясь удержаться от того, чтобы позвонить на другой край земли, где Джош пьет утренний кофе и готовится к репетиции перед очередным шоу. Больше он не будет сидеть на форуме, жадно рассматривая новые фото, не будет читать скандальные новости, на которые богаты таблоиды, не будет ловить записи интервью. Он будет ждать, пока весна приведет к нему человека, который обещал сказать ему кое-что важное. Они оба смогли выбраться из бушующего океана, и теперь Тай не будет пытаться покорить его волны, сломя голову. Тот, кто ему нужен, живет не в буре страстей, а на скучном и таком желанном берегу. И теперь Тайлер готов был целовать этот берег, как надежнейшее из всех пристанищ, которое не чаял обрести. Попав в отбойную волну, не следует сопротивляться ей. Она быстро ослабнет с удалением от берега; некоторое время следует плыть параллельно берегу, а затем вернуться к нему под некоторым углом или по прямой, если отбойное течение не ощущается.