Предательству нет оправдания

«Я устал. Как же я устал быть сильным. Хочется лечь, закрыть глаза и больше никогда их не открывать. Провалиться в небытие и ничего больше не видеть, не слышать, не чувствовать. За что он так со мной? Он ведь не был таким. Когда же всë пошло не так? Когда родился Чанмин, и я, выхаживая его и заботясь о слабеньком и беспомощном сыне, не мог, просто физически, уделять больше времени любимому человеку? Или после, когда я не смог спать с ним, поймав на изменах? Он уходил, потом возвращался, каялся. Зачем я прощал и принимал, хотя уже не мог перешагнуть через себя и свою брезгливость? После мучительных моментов близости, меня выворачивало горькой слизью и я с остервенением тер свое тело мочалкой, закрывшись в ванной, пока он удовлетворенно раскинувшись на нашей постели спал. Он даже не замечал, что я уходил ночевать в комнату Мина, а утром тщательно маскировал синяки под глазами, собираясь на работу. Всё время он требовал денег и секса, а получив и то, и другое, опять пропадал. Его не интересовали наши проблемы, всë чего он хотел, это постоянного кайфа. Почему я не ушел от него сразу? На что надеялся? Наверное, я всë еще любил его прежнего: высокого и статного, заботливого и любящего, быть может, придуманного мною, но заставляющего биться мое сердце сильнее… Нет, я должен пройти и через это унижение, чтобы стать сильнее. Если я сдамся, что же тогда будет с маленьким Мином? Моим дорогим мальчиком? — стоя на набережной реки Хан, думал молодой омега. Он смотрел на несущую свои величественные воды реку и плакал. — В конце концов, я ведь всего лишь омега, и имею право на минуты слабости. Сейчас я возьму себя в руки, успокоюсь и поеду за Чанмином. Он, наверняка, заждался меня, мой бедный малыш, которому так не повезло с родителями. Я подумаю обо всем ночью, выход всегда найдется. Выше нос, Ким Джеджун, ты не одинок, у тебя есть смысл в жизни, ради которого, ты обязан преодолеть всё!» Мужчина вытер глаза, бросил последний взгляд на реку, сунул телефон в карман элегантного черного пальто и направился к стоянке, где оставил автомобиль. Сев в машину, он погладил руль и осмотрел салон, прощаясь. Он всё еще слышал голос, полный сарказма и издевки, прокручивая в голове недавний разговор с мужем, бросившим их ради новой, не совсем порядочной, омеги. — Ну, что, милый, ты подумал? — чужой голос, чужой человек, перечеркнувший всё то светлое, что было в их жизни. — Значит ты отказываешься отдавать машину? Хмм, тогда жди повестку. Тебе ведь известны законы нашей страны: ребенок должен жить с отцом, — голос сменил интонацию, став угрожающим. — Сонхо, как ты можешь быть таким? Ведь Мин ни тебе, ни твоему любовнику совсем не нужен. Когда ты ушел, ты даже не вспомнил о сыне… — Вини только себя, дорогой, — прервали омегу на том конце провода. — Что я могу поделать, если машина тебе дороже собственного сына? Хотя, ты же можешь еще нарожать без проблем, впрочем, так же, как и купить себе новую машину, с твоей-то специальностью. Береги свой нос, дорогой, — в трубке раздался смешок. — Я просто поражаюсь, как я мог полюбить такого человека, как ты, носиться с тобой, сдувая пылинки. Это твоя благодарность? — в отчаянии и тревоге за сына, Джеджун готов был отдать всё, лишь бы этот человек оставил их в покое. — Сегодня вечером, когда Чанмин уснет, приди и забери ключи, — с отвращением к собеседнику, выпалил Джеджун, собираясь скинуть вызов и горько усмехнулся, услышав в ответ: — И не забудь документы на машину подготовить, до вечера, милый, — хохотнул Сонхо и дал отбой. Как объяснить Чанмину, что ему придется теперь самому добираться в школу и из школы домой? Как сказать, и так замкнувшемуся после ухода отца, сыну, что тот их обобрал до ниточки? Осталась квартира, благо, она принадлежала родителям Джеджуна. Однако и тут Шим старший не спешил выписываться, отказываясь давать развод омеге. На работе у Дже тоже всё стало плохо. У него была редкая специальность — дегустатор. Он зарабатывал неплохие деньги своим носом, помогая парфюмерам создавать особенные запахи. Его советы и рекомендации были очень ценными для них, а продукция их парфюмерного концерна сметалась с прилавков магазинов. Закрыв глаза, он мог расщепить любой запах на химическую формулу и точно сказать, что вошло в состав основы будущих духов, туалетной воды, одеколона, что в этом букете лишнее, а чего не хватает. Он прекрасно умел сочетать и составлять ароматное ассорти, ни разу не повторившись. За все эти качества его любили не только сами парфюмеры, но и начальство было очень благосклонно к омеге, осыпая подарками и денежными премиями. Это был его врожденный дар, редко встречаемый у людей. Однако, в последнее время, когда Джеджун узнал о предательстве мужа и истинное лицо того предстало перед ним во всей красе, его способность стала потихоньку исчезать. Омега обратился в клинику, к опытному специалисту, но тот только развел руками, обследовав Джеджуна. Тщательно изучив все результаты анализов и рентгеновские снимки Кима, врач заключил, что медицина тут бессильна, ибо с носом и обонянием у Дже всё в порядке, и он не нашел отклонений у пациента. Доктор посоветовал омеге обратиться к психологу, говоря, что эта аномалия, скорее всего, идет из головы, и большая вероятность, что это стресс так повлиял на мозг, который заблокировал участки, отвечающие за восприятие запахов. Одно было утешающим во всей этой неприятной ситуации: со временем, мозг разблокирует спящие сейчас участки, вернув Джеджуну его способность. Мужчина не знал радоваться ему такому повороту или плакать. Когда к нему вернется тонкое обоняние неизвестно, а деньги нужны были сейчас. Потому что, уходя, Сонхо забрал все накопления и драгоценности омеги, не побрезговав ничем. Работать по специальности Джеджун уже не мог. Ким был в растерянности, не зная, как быть, ведь ничего другого он не умел. А еще нужно было платить по счетам, кормить и одевать Мина. Ломая голову, как жить дальше, он подъехал к школе и увидел одиноко стоящего у ворот Мина. Сквозь распахнутую куртку была видна вылезшая из брюк рубашка, забрызганная спереди чем-то неопределенным, а лицо мальчика было мрачным. — Мин-а, что случилось? Почему ты стоишь тут один и в таком виде? — подскочил к мальчику обеспокоенный омега, запахивая и застегивая на нем куртку. — Нипочему, — буркнул маленький альфа. — Папа, больше я в эту школу не пойду, они все тупые, противные идиоты, они смеются надо мной, и обзывают безотцовщиной, я их всех отлупил, а учитель выгнал меня из класса, — крикнул мальчик, обнял папу и заплакал: долго сдерживаемые им рыдания прорвались наружу, как только он оказался в объятиях родного человека, чувствуя себя защищенным. Джеджуна трясло, но он не мог себе позволить заплакать, только не при сыне. Он прижал к себе ребенка и, сцепив зубы, давил в себе душившие его слезы. Омега твердил про себя, как заклятие: «всё будет хорошо, у нас всё обязательно будет хорошо!» Едва они подъехали к дому, как Джеджуна окликнул голос младшего брата: — Что-то долго вы, мы уже минут сорок как вас ждем, хён. — Дядя Су! — ринулся к нему Мин. — А ты привез мне что-нибудь из Японии? Джунсу подхватил племянника на руки и закружил, приговаривая: — Привез, привез! А вот ты был хорошим мальчиком? — увидев, как искривилось лицо Мина, Джунсу захохотал, подхватывая малыша. Он кивнул старшему и задержал взгляд на его заплаканных глазах. Что-то шепнув племяннику, Джунсу побежал с ним к дверям подъезда. — Привет, Дже, — поздоровался с омегой Микки, вечный бой-френд донсена Кима. Пак достал из своей машины пакеты и спортивную сумку Джунсу, ожидая, когда ошеломленный внезапным приездом младшего, Дже закроет свое авто. — Что, опять твой идиот докучает? Джеджун вздохнул. От Ючона ничего не скрыть. Не даром он руководит отделом по борьбе с коррупцией. Во всяком случае, по лицу Дже он считывал информацию, как с листа. Ючон не раз предлагал припугнуть зарвавшегося альфу, но Джеджун был против: все-таки с этим человеком омега прожил почти десять лет, да и формально тот всё еще считался его мужем. — Папа, дядя Микки, давайте быстрее, — позвал их громкий голос Чанмина, который блестящими глазами смотрел на пакеты в руках Ючона. Мужчины рассмеялись и пошли к подъезду.

*****

— Хён, да как ты можешь такое терпеть? Почему молчал? У тебя что, нет семьи? Ну, ладно, ты не хочешь расстраивать родителей, но почему мне не сказал? — возмущенно орал на кухне Су, после раздачи подарков, вкусного ужина и рассказа Джеджуна, на которого младший надавил, обеспокоенный видом и состоянием старшего. — Ючон-а, а тебя ждет наказание за то, что покрывал этого дурного омегу. — Эк, ты, крошка, разошелся, — пробасил Ючон. — Это же не мой секрет, как я его мог разболтать? Кто бы тогда смог работать под моим началом? — Вот накажу и узнаешь как и кто, — обиженно выпалил Су. — Су-я, — мягко произнес Дже. — Это я просил Микки ничего тебе не говорить. Ты бы ведь сорвался из Японии и провалил свою стажировку и обмен опытом. — Ну, ладно, считай, что тебе повезло, Пак Ючон. А что с этим долбанутым Сонхо делать будем? Даже не вздумай отдавать машину. Ты купил ее на собственные деньги, твой лоботряс и копейки в нее не вложил. Он и так полжизни прожил за твой счет, ни в чем себе не отказывая, так еще и за твой счет хочет содержать своего любовника? — Реально, Дже, чо за фигня? Давай мы с ребятами его припугнем? Рыбная парочка такой шухер наведет, мало не покажется. Захочешь — вернем блудного в лоно семьи, не захочешь — будет даже от твоей тени шарахаться, — опять завел свою любимую песню Ючон. — Ребят, спасибо, но я справлюсь сам, как-нибудь, — прошелестел Ким. — Чего? Я вижу, как ты сам справляешься, — опять завелся Су. — Значит так, о деньгах не беспокойся, давай лечись, восстанавливай нюх. Чанмина я устрою в свою школу, будем из него певца и танцора делать, и пусть только кто посмеет вякнуть против Мина. Завтра же разузнаю, кто у нас там самый добрый в началке. Ючон, ты организуешь рыбный дуэт, пусть устроят шухер этому ходоку и его шлюхе… — Не надо, — умоляюще посмотрел Дже на брата и друга. — Пожалуйста, не надо ничего, — он спрятал лицо в ладонях и заплакал. — Хён, — растерялся Су. — Хён, ты что-то скрываешь? Этот урод тебе угрожал? — догадался донсен. — Да? Хён, прекрати истерику, а ну, давай колись, тут представитель закона, он за яйца подвесит твоего придурка. — Дже, говори, — приказал Ючон. — Это уже не шутки. Джеджун, — прикрикнул он. Омега посмотрел на парней и глухо произнес: — Он шантажирует меня тем, что отнимет Мина. Вы сами знаете в нашей стране права на ребенка у отца и его линии. Джунсу от возмущения готов был придушить ублюдка собственными руками. Сонхо нафиг не нужен был Чанмин, это и дураку понятно, но, сволочь, зная, как Джеджун любит сына и готов на всё ради благополучия ребенка, играет хёном, как кот с мышью. Его даже прошиб холодный пот, как только он представил, что Мина заберет тунеядец, лоботряс и прожигатель жизни, а его любовник будет издеваться над беззащитным племянником. — Пусть отсосет у своего заморыша, — зловеще проговорил Джунсу. — Хрен он получит, а не Мина. Собственноручно придушу скотину, если протянет свои грязные лапы к племяшке, — хищно облизнулся Су. Ючон и Джеджун удивленно уставились на младшего, это заявление настолько не соответствовало спокойному и улыбчивому Джунсу, что первый даже поперхнулся. — Меняем план, — не дал отдышаться старшим Су. — Хён, отдай ему машину, пусть подавится. Будешь на моей ездить пока. Только сейчас составим документ, что больше ни он, ни его потаскушка не приблизятся к вам с Мином, и пусть он выписывается из квартиры и дает развод. Как только он подпишет документ, обязательно проследи, чтобы Сонхо отпечаток пальца оставил, не забудь, хён, только после этого отдашь ему ключи и адьё, — Джунсу задумался на миг, потом обратился к своему парню. — Так, теперь ты, Ючон, значит подготовишь рыбных, и чтобы не жалели никого. Делаем небольшой учебный налет на засранный клуб голубков, можно наркоту подкинуть, чтобы срок им припаять. — Эммм, — только и вымолвил Микки, пораженный такой предусмотрительностью и инициативностью своего парня. — Су-я, а ты не хочешь к нам в отдел? Такие люди нам всегда нужны, — на полном серьезе предложил он зардевшемуся парню. — Скажешь тоже! — засмеялся Су. — Но я подумаю. Хён, когда эта сволочь должна прийти? — обратился он к брату. — Сегодня, как Мин уснет, — опустив голову, ответил Дже. — Так чо мы сидим? Хён, тащи бумагу и ручку. Чуня, давай составляй документ, чтоб комар носа не подточил. Джеджун вышел из кухни. А Ючон вылупился на парня и произнес: — А чо я-то? Я же не нотариус. — Без разницы, ты законник, значит тебе карты в руки, — сказал, как отрезал Су. — Вот тебе бумага, вот ручка, — выхватил он канцелярские предметы из рук вернувшегося Дже. — Шевелись, Пак, нужно всё успеть до прихода шантажиста. Мин уснул? — спросил он у брата. — Да, в обнимку с подаренной тобой игровой приставкой, — улыбнулся Дже. — Спасибо тебе, за подарки. Заговорщики составили документ, и, как по заказу, зазвонил телефон старшего омеги. Дже задрожал, когда увидел, что звонит муж. Джунсу его подбодрил, показывая жестами, чтобы хён поставил на громкую связь. — Ну, чо там? Всё готово? —  Дже нажал на зеленую трубку, как раздался развязный голос Сонхо. — Спускайся, я у машины тебя жду. — А ты разве не поднимешься? — следуя инструкции Джунсу, который написал на чистом листке «Чанмин», спросил омега. — А чо мне там делать? — усмехнулся альфа. — На Мина посмотреть, например, — стал злиться омега, которому было стыдно перед братом и Ючоном за тон и пренебрежение бывшего, которое сквозило в каждом слове альфы. — Джеджун, не начинай сначала. Ты сам решил родить, и не соглашался на аборт, так что не надо сейчас тут мне упреками сыпать. Давай, тащи уже свой тощий зад сюда, я что, до утра должен ждать? — рявкнул Сонхо и скинул вызов. — Вот гад же, а! — возмутился Джунсу. — Хён, ты совсем сдурел, что ли? Почему он позволяет себе так с тобой разговаривать? Я даже не мог представить насколько у вас всё запущено. Ючон, звони своим рыбным, пусть мухой летят сюда, и собирайся, мы пойдем с хёном. Чую, что эта гнида какую-то подлость замышляет. Когда троица вышла из квартиры, Ючон перехватил инициативу своего парня. Он велел Дже выйти одному и близко к ублюдку не подходить, а Ючон и Су выйдут с черного входа, чтобы подстраховать, если что, омегу. На улице уже было темно. На дальнем конце двора тускло отсвечивал уличный фонарь. Стоянка же для машин едва проглядывалась. Джеджун поежился и медленно направился к своей машине. Сонхо стоял, облокотившись о дверцу авто, и курил. — Ну, наконец-то! — воскликнул альфа, увидев Кима. — Сонхо, я не дам тебе ключи до тех пор, пока ты не подпишешь вот эту бумагу и не поставишь отпечаток своего большого пальца. Мне нужны гарантии, — омега решительно протянул лист. — Будут тебе гарантии, — хмыкнул ублюдок и, разрывая на мелкие клочки бумагу, даже не развернув, позвал: — Парни, выходите и знакомьтесь — омега мечты. Джеджун не успел ничего предпринять, как ему заткнули рот, обхватив со спины чьи-то волосатые руки и прижались всем телом к дрожащему от отвращения парню, елозя и обтираясь. Раздались смешки. Противный голос шепнул в ухо, что если куколка не будет дергаться, то получит непередаваемое удовольствие. Спереди выросли еще две фигуры, скалясь и облизываясь. Омерзение и презрение к тому, кого он считал еще человеком овладело Джеджуном. Альфа подошел к Киму и легко вытащил из куртки пленника ключи и документы на машину. Словно издеваясь, гаденыш погладил большим пальцем верхнюю часть скулы омеги и, не отрывая глаз от презрительно смотрящего на него Джеджуна, сказал, обращаясь к облизывающимся в предвкушении ублюдкам: — Парни, обслужите эту омегу по полной, давненько он не чувствовал в себе твердого, большого и настоящего члена. Соскучился, небось. И про отсос не забудьте. У него такой шаловливый язычок, правда милый? Кстати, тут неподалеку есть парк, рекомендую развлекаться там, чтобы стоны наслаждения не потревожили мирный сон обывателей, — грязно ухмыльнулся альфа. — Ну, я поехал, наслаждайся, дорогой. Под ржание и ухмылки мерзавцев, альфа развернулся и отошел к машине, а ублюдки, похотливо скалясь, потянули Джеджуна в сторону парка. Ким не успел даже испугаться, как три тени молча выросли на их пути и несостоявшиеся насильники повалились на землю, от быстрых и точных ударов теней. Сонхо обернулся на раздавшиеся стоны и получил с локтя в нос. Схватившись за кровоточащий орган, альфа присел, словив звездочки в глазах. На него тут же обрушился град ударов, рвущегося в бой Джунсу. Понаблюдав недолго за яростным избиением обидчика, двое в масках аккуратно отодвинули разбушевавшегося омегу в сторону. Они нацепили браслеты на зажавшегося альфу, поднимая того с земли. — Тварь, — услышал Сонхо хорошо знакомый ему голос брата мужа. — Не зря я терпеть тебя не мог. Но теперь у меня на руках такой компромат, что посидишь как минимум лет десять в тихом месте. К Джунсу подошел, поддерживаемый Ючоном, Джеджун. Сонхо вылупился на троицу и засмеялся. — Ба, Микки, да ты решил с обоими братьями замутить? Ха-ха, молодец! Вынужден тебя разочаровать, мое бревнышко — не чета твоему горячему парню, хоть они и братья. Джеджун вспыхнул от этих слов. Сколько же лжи и лицемерия он не замечал все эти годы, продолжая любить и прощать измены. Это была последняя капля в чаше его терпения. Омега подошел к бывшему и, со словами: «Не суди по себе, мерзавец», отвесил ему звонкую пощечину. — Командир, а может в расход этого пустим? — раздался глухой голос человека в маске. — Свидетелей нет, ща отвезем его в наш пыточный домик, поиграем и, — человек в маске красноречиво черкнул себя пальцем по горлу. Сонхо, у которого еще горело лицо от сильного удара Дже, испуганно моргнул и захрипел, зовя мужа: — Джеджун-а, я же пошутил, клянусь, я больше никогда так не сделаю, а хочешь вернусь, и заживем лучше прежнего. Джеджун-а, — заголосил трус, когда на него замахнулся второй в маске, чтобы альфа заткнулся. — Фиши, угомонись, уже, — остановил его Ючон и скомандовал: — Давайте, грузите и этого к остальным, сдавайте их криминальщикам и видео, которое я тебе сбросил, скопируйте на диск, как улику. Завтра утром отчитаетесь. Всë, свободны. Бесшумными тенями, парни подхватили трясущегося альфу под мышки, и скрылись из вида. Джеджун лежал на кровати и бесшумно плакал, уставившись в потолок. Он хоронил свою любовь. А любовью ли это было? Скорее болезненная привязанность, привычка, может жалость. Сегодня он прозрел окончательно. В душе осталась пустота и презрение. Даже в самом страшном сне он не мог представить, что человек, с которым омега делил кров и постель столько лет, окажется на самом деле пустышкой, подлецом и мразью. Никогда Джеджуну не было стыдно так, как сейчас. Обида душила его. Он не понимал за что, почему его альфа поступил с ним так подло? Когда Сонхо успел упасть так низко? Не будь Ючона и Джунсу всë ведь могло быть гораздо плачевнее и трагичнее для него. Что было бы тогда с Чанмином? Как он мог продолжать доверять этому ничтожеству и самому настоящему трусу? Джунсу тихо вошел в спальню и, приподняв голову плачущего хëна, поднес к его губам стакан с успокоительным. Когда Джеджун всë выпил, младший заботливо укрыл брата и прилег рядом, обнимая того и сам чуть не плача. — Хëн, забудь про него, как про альфу, как про человека. Помни о сыне. Главное, что вы с Мином есть друг у друга. Вы и есть семья, самые родные и близкие. Не накручивай себя. Ты прекрасный омега с необыкновенным даром, который нельзя так часто поддвергать стрессу. Я просто уверен, что твои способности вернутся к тебе очень скоро. Иначе, что мы, омеги, делать будем, если ты не будешь создавать новые ароматы? Как, спрашивается, вертеть альфами? Братья засмеялись. Джеджун прижал донсена к себе и поцеловал в лоб. — Спасибо тебе за всë, мой храбрый братик. Если бы не ты и Ючон, я не знаю, что со мной было бы сейчас. Я очень-очень люблю вас обоих. Женитесь уже скорее, хватит водить за нос своего альфу. Такой гармоничной пары я еще не встречал. — Пфф, — фыркнул польщеный Су. — Такого, как я сможет вытерпеть только Пак, так что никуда я не денусь. Мы же истинные. Но и этот расчудесный альфа порой меня так выбешивает, что, как подумаю о нашей семейной жизни, аж содрогаюсь. Представь: дикий ор с утра до утра. Весь день громко ругаемся, а ночью так же громко миримся, — залился младший хохотом. — Бедные соседи, ха-ха! — Да, весело будет, — согласился Дже с улыбкой. — Ты иди, давай, к своему, только сегодня сразу спите, а то Мина напугаете, — хихикнул старший. — Иди уже, всë со мной в порядке, спать хочу, — демонстративно зевнул Ким. — Спокойной ночи, хëн. Отдыхай. За Мина не беспокойся, я его утром заберу с собой, пусть осмотрится на новом месте учебы. Пока, — Джунсу поцеловал брата и вышел. Говорят, что тот, кто, любит по-настоящему, может простить всë. Нет, это не совсем верно. Можно простить ошибку и искреннее раскаяние, забыть о плохом и попытаться начать жизнь с чистого листа. Собрать же разбитое сердце невозможно. Даже, если склеишь его воедино, реставрировав каждый осколок, оно будет изборождено уродливыми шрамами и никогда не станет, как прежде, целым. У предательства нет оправдания. Такое простить невозможно. Тот, кто предал единожды, сделает это еще раз. Но ведь жизнь слишком коротка, чтобы тратить свои лучшие годы на того, кто этого не ценит, кому не нужны ни твои чувства, ни твоя душа. Плачущее и кровоточащее сердце не залечит время. Его исцелит только новая любовь.

*****

Джеджун шел по коридору и искал танц-класс. Он услышал ритмичные звуки музыки и направился в ту сторону. Как сказал Джунсу, сонсенним Чанмина будет ждать Джеджуна для знакомства и заполнения анкеты мальчика. Так что явка хёна обязательна. Да и Дже самому было интересно познакомится с новой школой Мина, одноклассниками и учителями. Чанмин расцвел за эти две недели. Открытая улыбка не сходила с лица ребенка, ложась бальзамом на душу родителя. Ким тихонько заглянул внутрь. Высокий парень в рваных джинсах и белой футболке стоял лицом к зеркалу, под музыку показывая детям связку танца. Ученики старательно повторяли за ним каждое движением, а он зорко наблюдал за ними в огромном, во всю стену, зеркале. — Чанмин-на, малыш, будь внимательнее, это движение надо делать так. Умничка! Запомнил? Продолжай, — услышал Дже приятный голос учителя, обращенного к его сыну. От любопытства, Ким вытянул шею, чтобы разглядеть как танцует Мин, надавливая на дверь, омега подался вперед, и чуть не ввалился в танц-класс. Преподаватель заметил движение у двери и повернулся на него. Оба мужчины замерли, уставившись друг на друга. Хореограф застыл, как громом пораженный. На него с интересом смотрел его истинный. Как бы в подтверждение, альфа почувствовал легкое жжение над сердцем, где красивой вязью проявлялась метка. Джеджун тоже почувствовал покалывание на коже возле левого соска и схватился рукой за рвущееся наружу сердце. В этот самый момент, омега почувствовал тонкий аромат, с огромным количеством оттенков, идущий от незнакомого альфы. Не может быть, неужели? Его дар вернулся! Учитель повернулся к детям, что-то сказав, и направился к двери. — Простите, вы, наверное, папа Чанмина, Ким Джеджун? — омега кивнул, не в силах оторвать взгляда от карих глаз. — А я его куратор и хореограф школы, Чон Юнхо, — протянул альфа руку Киму, тоже не сводя восхищенного взгляда с омеги, чувствуя, как их природные запахи соединяются, гармонично дополняя друг друга и образуя новый, их личный аромат. — Кофе, корица, кардамон, жженный сахар, гвоздика, — непроизвольно вырвалось у Джеджуна и он, широко улыбаясь, вложил свою руку в протянутую ладонь Юнхо. Fin.