Slow, slow, quick, quick

      Кто-то говорил. Поток звуков расплывался в длинный, низкий шум надвигающейся тревоги. Нацумэ моргнул, внезапно проснувшись.       Его затуманенный сном взгляд, вглядываясь в пейзаж лунных теней и света, столкнулся с незнакомым местом. Тут не было Нянко-сэнсея, не было стола, который стоял в его комнате. Юноша дернулся, почувствовав, как тревога пробила его тело. Внезапно он вспомнил, где находился: в старой комнате Натори, находящейся на втором этаже его семейного дома. Они провели весь день на ногах, расставляя и перебирая книги на складе. Нянко-сэнсей, который наотрез отказался делить с ними комнату, сейчас был закутан в одеяло около обогревателя на первом этаже.       Молодой хозяин дома свернулся калачиком на футоне рядом с Нацумэ. Его глаза были зажмурены, а брови сошлись в линию. Звук, который привлек внимание Такаши, все еще исходил из его горла сквозь стиснутые зубы.       — Шуичи-сан, — Нацумэ слегка потряс его за плечо, — Шуичи-сан!       Ответа не было. Духовидец аккуратно провел рукой по лицу актёра.       Натори вздохнул, содрогнувшись. Он медленно открыл глаза, которые были темными и не сфокусированными. Прошло несколько секунд, прежде чем он ясно разглядел Нацумэ.       — Такаши, — прохрипел он. Он хмыкнул, слегка приподнявшись.       — Тебе снился кошмар? — сочувственно спросил Нацумэ, садясь. — Ты не очень хорошо выглядишь.       — Можно сказать и так, — Натори слегка улыбнулся. Он провел рукой по волосам, отталкивая влажные пряди со лба и выдохнул. — Я думаю, что ненадолго отойду, но тебе следует вернуться ко сну. Прости, что разбудил тебя.       Нацумэ посмотрел на него. Свет луны, проникающий сквозь тонкую занавеску, освещал его напряженное лицо и плечи.       — Ты не против, если я пока не лягу? — отважился он. — Нам не нужно об этом говорить. Я… Я бы просто хотел составить вам компанию.       Натори колебался, и тишина будто говорила сама за себя. Нацумэ прикусил губу, сожалея, что задал вопрос.        Несмотря на то, что они зашли так далеко, временами пространство между ними по-прежнему оставалось расплывчатым и переменным. Порой Натори казался Нацумэ непреодолимой преградой. Бывали времена, как сейчас, когда Шуичи сам вызывал в своём воображении расстояние между ними, не говоря ни единого слова, пока его непроницаемое выражение лица было полно сомнений. Были и другие времена, когда его сомнения исчезали, и он пытался сблизиться с подростком. Но в его сердце была тихая, постоянная печаль. Нацумэ казалось, что это чувство было похоже на меланхолию, которая вызывала вопросы, на которые не было простых ответов.       Нацумэ никогда не сердился на Шуичи за то, каким он был. Он уже давно знал о подобных чертах его характера. Однако он не знал, что еще ему нужно делать, кроме выражения терпения и заботы, которыми он мог окружить экзорциста. Он не знал, было ли этого достаточно. Коварный голос иногда шептал, что Натори будет уставать проводить время с тем, кого мир по-прежнему считал ребенком, даже если вскоре он повзрослеет. Ребенок или нет, разница почти в восемь лет между ними оставалась, и это был промежуток времени, который часто казался беспощадным. Из-за этого в его душе поселилась тревога, похожая на маленький, холодный осколок.       «Я все еще не научился, — подумал он. Когда нужно сдерживаться и наблюдать, прежде чем что-то сделать. Когда оставить других в покое, как это делают взрослые люди.»       — Все в порядке, Шуичи-сан, — вдруг произнес Нацумэ, изобразив на лице легкую улыбку. — Прости, что задал такой странный вопрос. Мне все равно хочется спать. Не задерживайся слишком долго.       Не дожидаясь ответа Натори, он лег и натянул одеяло до шеи, повернувшись лицом к стене. Экзорцист посмотрел на него и тихо вздохнул. Затем он встал и подошел к двери, открыв её. ***       Натори направился в небольшую ванную, дрожа всем телом. Он забыл надеть свой халат, отчего зимний ночной воздух окутал его тело. Шуичи заставил себя повернуть кран и плеснуть водой в лицо, тут же взбодрившись от ледяной жидкости, снявшей остатки сна. Он грубо вытер себя полотенцем, которое висело у раковины, стуча зубами от холода. Затем он потянулся за небольшим контейнером на верхней полке, наполненной смесью пчелиного воска и масла камелии, которую он использовал в качестве универсального бальзама в сухое время года. Он запустил пальцы в гель и нанёс его содержимое на губы, которые, казалось, вот-вот потрескаются. То же самое он проделал и со своими руками. Экзорцист сделал долгий, глубокий вдох и медленно выдохнул. Ему стало легче, несмотря на холод.       Во сне он видел воспоминания из разных периодов своей жизни, и все они были связаны с людьми и духами. Он не всегда мог отличить их друг от друга. Последний сон, который увидел экзорцист, был настолько ярким и неприятным, что на мгновение он запаниковал, увидев лицо Нацумэ. Но оно было спокойным. На нем не искажалась гримаса невыносимой боли, не было следов страданий от нападения монстра, которое Натори не мог остановить.       Он покачал головой. Шуичи не мог припомнить, когда в последний раз видел такой реалистичный кошмар; наверное, когда был еще ребенком. Возможно, пребывание в этом доме вызвало его. Во всяком случае, он успокоился и больше не чувствовал, что ему нужно поработать в кабинете внизу, чтобы отвлечься от ненужных мыслей. Скорее всего, он бы так и сделал, если бы проснулся в одиночестве.       Но он не был один. Хотя, виновато подумал он, он как раз таки оставил Нацумэ одного. Он закрыл дверь ванной и направился обратно в комнату. ***       Нацумэ закрыл глаза, закутавшись в одеяло. Он лежал на спине, пытаясь расслабиться. Однако сон никак не шёл. Его разум настойчиво придумывал вопросы, которые так или иначе заставляли его думать о Натори. Нацумэ был знаком с кошмарами. Он просыпался от некоторых и нуждался в спасении от других, как правило, различными приемными семьями, которых он будил своими криками. К счастью, в последнее время они снились ему довольно редко. А даже если бы и снились, сейчас у него были супруги Фудзивара и Нянко-сэнсей.       Натори же просыпался один каждый раз, когда его тревожили кошмары. Даже если рядом были Урихиме, Хиираги и Сасаго. Нацумэ прекрасно знал, что экзорцист не будет призывать их и позволять успокоить себя — даже Хиираги, которая могла присмотреть за ним.       Внезапный звук прервал его размышления: дверь открылась и снова закрылась гораздо раньше, чем он ожидал. Шаги приближались к футону. Ткань зашуршала, когда Натори отодвинул одеяло и забрался внутрь.       — Такаши, — тихо сказал он, — Ты не спишь?       Нацумэ замер, не зная, отвечать или нет. Он был окутан прохладным порывом воздуха, когда его одеяло подняли, и чужая фигура придвинулась поближе. Рука актёра осторожно легла на плечо духовидца.       — Такаши?       Нацумэ почувствовал, как теплый голос раздался рядом с ухом, щекоча его. Духовидец смущённо пискнул, широко раскрыв глаза. Лицо Натори находилось в нескольких сантиметрах от его собственного. На его губах играла маленькая, хитрая улыбка.       Он никогда не переставал быть красивым, сколько бы раз на него не смотрели. Нацумэ, не в силах сдержать румянец, был благодарен за темное освещение.       Это была только вторая ночь, которую они проводили вместе, и самосознание юноши дало о себе знать, заставив его поразиться тому, насколько близко был Натори. Такаши казалось, что они могли бы сделать то, о чём он часто пытался представить, когда думал о подобной близости.       — Можно прикоснуться к тебе? — мягко спросил Натори.       — Ты уже это делаешь, — указал Нацумэ, чувствуя, как нарастает смущение.       — Могу я сделать большее?       —…Тебе действительно нужно спрашивать? — пробормотал Нацумэ, отводя взгляд.       Он был уверен, что теперь его румянец был заметен. Пара рук потянулась к нему, одна ладонь аккуратно погладила голову Нацумэ, а вторая медленно прижала к теплой талии. Пространство между ними сократилось до нуля. Нацумэ уткнулся в шею Натори. Внезапно он почувствовал себя невероятно счастливым. Он не был уверен, что именно хотел сделать экзорцист, но знал, что тот пытается. И этого было достаточно.       — Прости за то, что произошло раннее.       — Все в порядке, — ответил Нацумэ. Он придвинулся ближе и слегка приподнялся, чтобы посмотреть Натори в глаза. — Я знаю, что ты привык просыпаться в одиночестве. Кошмары заставляют чувствовать себя ужасно после того, как ты проснешься.       — Да, это так.       Он улыбнулся.       — Ты всегда так добр, Шуичи-сан.       — У тебя странное определение слова «добрый», — поморщился Натори.       — Ты хотел побыть один, но все равно вернулся ко мне.       — Я забыл свой халат, к тому же, мне стало холодно.       — Ты мог бы взять его и снова уйти, — терпеливо отметил Нацумэ.       Он привык отвечать на эти шутливые словесные перепалки. Это помогало и часто делало Натори более похожим на кого-то из его одноклассников, чем на взрослого человека. Актер ничего не ответил, но Нацумэ почувствовал, как руки вокруг талии обняли его крепче. Он потянулся и положил ладонь на лицо Шуичи, пытаясь согреть её. Затем он ощутил, насколько холодным было тело экзорциста. Инстинкт говорил ему, что нет ничего плохого в том, чтобы поцеловать его в данной ситуации. Поэтому Такаши опустил голову и прижался к чужому телу. Губы экзорциста были мягкими, а кожа вокруг его рта имела сладкий запах. Натори вздрогнул. Затем он медленно расслабился, переместившись, чтобы прижать Нацумэ еще ближе.       Натори казалось, что в каком-то смысле у Нацумэ было больше общего с персонажами, которых он обычно играл, чем с самим собой. Конечно, он преуспевал в проявлении инициативы. Натори не знал, как ему удаётся быть как самосознательным, так и нерешительным, иногда меняя эти роли. Кроме того, он, несомненно, был естественным ведомым.       Натори не знал, как относиться к тому факту, что старшеклассник умел выражать свою любовь лучше, особенно учитывая, что раньше ни у кого из них не было серьезных отношений. Он знал, что у него самого было больше опыта с физической близостью. Однако Нацумэ был искренне привязан к нему и, кажется, не стеснялся выражать чувства тогда, когда действительно хотел этого.       Эти мысли раздражали актёра, хотя он понимал, что объектом этого раздражения был он сам. Поэтому он прижался к губам юноши, раздвигая их, чтобы углубить поцелуй. Нацумэ издал тихий удивленный звук. Однако он не сопротивлялся и сомкнул руки вокруг шеи Натори, осторожно поцеловав его в ответ. Они оба были возбуждены. Он чувствовал это даже сквозь толстую ткань своей пижамы. Шуичи позволил руке, обвивающей талию юноши, спуститься к бедру и переместиться к паху, пока его пальцы пытались найти—       Нацумэ разорвал поцелуй, резко отстраняясь.       — Такаши? — удивленно спросил экзорцист.       Нацумэ покачал головой, снова покраснев. В этот момент он выглядел на свой возраст, его глаза были неуверенными, а тревога была написана на лице. Натори, внезапно охваченный трезвым холодом, почувствовал, как его сердце сжалось от раскаяния.       Он часто забывал. Нет, на самом деле он и не слишком задумывался об этом, так как не видел в Нацумэ ребенка. Он говорил Такаши те вещи, которые не рассказал бы никому другому, и у него было чувство, что юноша делал то же самое.       — Давай остановимся на этом, — тихо сказал он. — Я не хотел, чтобы ты чувствовал себя плохо…       — Нет! — перебил Нацумэ. — Всё не так, Шуичи-сан. Я…       Он замолчал на полуслове, покраснев ещё сильнее, и прижал руку к глазам.       — Я… Мне приятно, но я не… Я не знаю, что с этим делать. Это неловко… — он глубоко вздохнул и продолжил, его голос дрожал на более высокой ноте, чем обычно. — Может быть, ты привык делать… это, но я нет.       Натори уставился на него, на мгновение потеряв дар речи. Затем он засмеялся, едва прикрывая рот ладонью. Нацумэ так же удивленно посмотрел на него.       — Ты ужасен, — пробормотал он, оттолкнув руки актера. — Это смешно? Ты издеваешься надо мной?       — Нет, нет, всё совсем не так, — поспешно пояснил Натори, протягивая руку, чтобы притянуть Нацумэ обратно к себе. — Извини, Такаши.       Он погладил его по голове и запустил пальцы сквозь мягкие волосы.       — Я просто не ожидал, что ты это скажешь. Это было так очаровательно.       Нацумэ ударил его по ребрам немного сильнее, чем следовало.       — Эй, мне вообще-то больно. Я рад, что ты в порядке, но я все еще не хочу делать что-либо, что может показаться тебе неприятным, — с улыбкой пробормотал Натори, поглаживая большим пальцем изгиб щеки Нацумэ. — Часть меня чувствует ответственность за то, что это произошло.       — Я знаю.       — Да ну?       Нацумэ кивнул.       — Я знаю, что иногда ты переживаешь о том, что мы делаем что-то неправильное, потому что я все еще учусь. Я вижу, что… Я имею в виду, я понимаю, почему так подумает большинство других людей. Но не знаю, правильно ли это, особенно если все, о чем они беспокоятся — это число. Я скоро заканчиваю школу. — он сделал паузу. — Более того, ты же действительно не намного старше меня, верно?       — Как обнадеживающе, — сухо ответил Натори.       Нацумэ наклонился назад, а затем снова посмотрел на него.       — Я беспокоюсь о других вещах.       — Например?       — Например, то, о чем ты думаешь. — Нацуме прикусил губу. Он все еще краснел, но его взгляд оставался решительным. — Для меня это важно, потому что я знаю, что я чувствую.       — Что ты имеешь ввиду?       — Я хочу тебя, Шуичи-сан.       Он сказал это без малейшего колебания. Натори внезапно стало трудно дышать; он сглотнул, позволяя себе взглянуть на всю серьёзность лица и голоса Нацумэ, на яркость его глаз в темном свете. Он был таким прекрасным. Он всегда был.       Его сердце снова сжалось, но по другой причине. Он тоже чувствовал, как начинает краснеть.       — Прекрати брать мои слова. — грубо сказал он.       Расстояние между ними снова исчезло. Они вновь целовались, на этот раз яростнее и настойчивее, и отодвинули одеяла в сторону, чтобы облегчить доступ к телам друг друга. Руки Натори пробрались под его рубашку, его тонкие пальцы исследовали спину Такаши, основание его позвоночника, пробираясь все дальше. Экзорцист слегка изогнулся, проведя языком вдоль контура уха Нацумэ, при этом его зубы нежно прикусили мочку. Юноша не смог сдержать тихий всхлип и дрожь, когда голос Натори прошептал какие-то слова. Возможно, это было его имя или признание. Он крепко зажмурился. Он не хотел думать о том, что Натори смотрит на него, и он не знал, что произойдет, если он увидит его лицо прямо сейчас.       Нацумэ не врал о том, что ему было приятно. Паника, которую он испытывал раньше, сейчас вытеснялась множеством приятных ощущений. Голова юноши закружилась, он остро ощущал давление между ног, то сладкое, мягкое тепло, которое начиналось в животе и распространялось по его конечностям, его коже, везде, где Натори касался его. Это чувство совершенно отличалось от тех, что он себе представлял.       Разумеется, он и сам думал об этом. Он заботился о своих собственных потребностях, когда они возникали, каждый раз представляя лицо Натори теми ночами, когда Нянко-сэнсей гулял с духами допоздна. Первые несколько раз это было странно. Он избегал Натори как можно дольше после каждого… инцидента, невероятно смущаясь и чувствуя, будто что-то выходило из-под контроля.       Когда-то Нишимура и Китамото завели разговор на эту тему, пока они были на рыбалке. (Если быть точнее, Нишимура счел необходимым упомянуть о недавней вспышке утренней эрекции как о явлении, которое заслуживало широкого раскрытия, в то время как Китамото безуспешно пытался закрыть эту тему, но в конце концов присоединился к ней.) Каким-то образом им с Танумой удалось избежать участия в этом разговоре. Но по крайней мере он убедился, что эта реакция не была чем-то ненормальным, особенно если у тебя был объект привязанности—       Внезапно Нацумэ застыл, широко раскрыв глаза. Он почувствовал как руки Натори снимают его пижамные штаны, и прежде чем он смог что-то сказать, он почувствовал как длинные теплые пальцы держали его там. Юноша скривился и подался вперед, уткнувшись лицом в плечо Шуичи, чтобы подавить рваные звуки, которые поднимались в горле.       — Тебе не нужно быть тихим, — сказал Натори. От его низкого и слегка хриплого голоса Нацумэ почувствовал, как жар пробегает по его телу.       Другой рукой Натори оттолкнул его голову, приподняв подбородок. Их глаза встретились, и рука, двигавшаяся вдоль его тела, внезапно остановилась. Такаши чувствовал, как бешено колотилось его сердце. Он никогда раньше не видел такого выражения лица Натори. Оно было сосредоточенным и странно уязвимым.       — Я действительно могу… — спросил Натори с едва заметным румянцем на щеках. Нацумэ мог услышать невысказанную часть вопроса: «Сделать это с тобой?»       Он кивнул, не в силах заставить себя говорить. И затем, глядя на актера, он потянулся, чтобы прижать руку к паху Шуичи. Натори задохнулся, шокированно смотря на мальчика.       Услышав этот звук, Нацумэ решил сделать все необходимое, избавляясь от одежды, пока он маневрировал руками в том же положении, что и Натори. Эти движения не отличались от его собственных. Он не мог думать; его разум витал где-то в тумане адреналина и хаоса. Он слегка нажал на кожу, делая то же, что делал с ним экзорцист несколько минут назад, и, услышав стон, который издал тот, его сердце начало биться, как молоток в груди. Он слышал их рваное, неглубокое дыхание, и делал случайные глотки воздуха, поскольку они оба старались доставить друг другу наслаждение. Им не потребовалось много времени, чтобы кончить. Нацумэ выгнул спину, не в силах остановить крик, который пробивался сквозь горло и дрожащие зубы. Через несколько мгновений он почувствовал подергивание и пульс члена Натори в руке, а затем и поток теплой жидкости на ладони и пальцах. Каким-то образом он сохранял достаточное присутствие разума, чтобы поспешно не дать жидкости попасть на простыни.       — Такаши, — сказал Натори, его голос все еще дрожал. — У меня нет салфеток… Здесь, просто используй мои брюки, их будет легко отмыть.       Нацумэ не знал, был ли это сон, но его рука была очень липкой, и он начал дрожать в холодном воздухе как только его тело остыло.       Натори покачал головой, отбросив в сторону брюки и потянул над ними одеяло.       — От тебя действительно одни неприятности, — сказал он с улыбкой в голосе. Затем он наклонился и нежно поцеловал его.       — Шуичи-сан… В этом есть что-то еще, верно?       Он посмотрел на Нацумэ, прищурив глаза.       — Ты говоришь про секс?       Нацумэ почувствовал, как снова краснеет.       — Я… Я просто подумал, что…       — Что мы будем идти до конца? — Натори закончил за него мысль, подняв брови. — Как смело, Такаши. Впрочем, ты всегда был таким.       Румянец Нацумэ усилился и актер засмеялся, протягивая руку к его лицу.       — Просто шучу. Не то, чтобы я не хотел этого, конечно. В следующий раз. Для этого нужна подготовка, и у меня нет таких вещей. Я не думал, что они понадобятся нам сегодня.       — Шуичи-сан, — тихо сказал Нацумэ. — Значит, ты делал это и с мужчинами? Не только с женщинами.       Натори колебался, не зная, что ответить. Привычка побуждала его обмануть. Он глубоко вздохнул, сопротивляясь.       — Если ты действительно хочешь знать, мой предыдущий опыт был только с мужчинами.       Он наблюдал, как Нацумэ обрабатывает эту информацию, и как первоначальное замешательство сменилось странной задумчивостью       — Ты удивлен?       —…Не совсем, — наконец сказал Нацумэ. — Это имеет смысл, так или иначе… Не знаю, как это сказать.       — Ты говоришь, что я плохой актер? — Натори вздохнул, — Боже.       — Конечно, нет, — возразил Нацумэ. — Просто… Ты ведешь себя так, будто играешь роль, но ведь это не так. Ты никогда не пытаешься поговорить с кем нибудь из твоих коллег-актрис вне работы и…       — О, как ты узнал?       — Хиираги сказала мне.       — Ей нужно перестать рассказывать всякие вещи, когда меня нет рядом. — Натори снова вздохнул, потирая виски, но не отрицая этого наблюдения.       — Но тебе не нужно рассказывать мне, что ты делал раньше. — быстро продолжил Нацумэ. — Не думаю, что хочу это знать. Во всяком случае, не сейчас.       — Такаши, — сказал он, проведя пальцем по щеке. — Мне кажется, что я не делал подобного раньше.       Чувствуя, что ему все еще нужно уточнить свою мысль, он продолжил: — Нет другого человека, похожего на тебя. Для меня таких не существует.       Слова показались ему не очень убедительным, но он почувствовал, как руки Нацумэ обнимают его, забираясь под рубашку. Тот опустил взгляд, светлые края его ресниц касались высоких, нежных скул Шуичи. Затем он прислонился к Натори, словно кошка, зарываясь в одеяло. Натори выдохнул, затем медленно и тихо погладил его, позволив себе улыбнуться.