Let it burn

      Болезненный стон Молнии заполнил комнату. Джексон снова вошёл, не достаточно растянув его. Маккуин не любил, когда он так делал, но его никогда и не спрашивали, чего он хочет. Со Штормом у них были довольно странные отношения, которые и отношениями то назвать было сложно. Просто двадцатый трахал Молнию, когда ему этого хотелось. А Маккуин это дерьмо ненавидел, но терпел. Его чувства к гонщику глубже простого физического влечения. Ему было обидно от того, что Джексон видел в нем лишь очередную влюблённую фанатку, которая позволит сделать с собой всё, что ему заблагорассудится. Но он не мог прекратить это. Их встречи раз в неделю, а иногда и раз в месяц- это все, что у него было. На что он надеялся, когда раз за разом приезжал к Шторму? На то, что именно в этот раз он признается ему в вечной любви? Нет, Молния был реалистом, а ещё, судя по всему, мазохистом. Он сам поставил себе этот диагноз, ведь он знал, что однажды надоест Джексону. И когда это случится, он потеряет смысл жить. Двадцатый вышел из Маккуина и лег рядом. -Ты знаешь, что делать,- сказал он, указывая на свой стояк. И гонщик послушно насадился, начиная двигаться. Когда парень докатился до такого? Это случилось около года назад, когда Шторм грубо зажал его на какой-то вечеринке и трахнул, не говоря ничего. Вот так просто, в грязном туалете клуба. Маккуин тогда орал, как резаный сначала от боли, потом от крышесносного кайфа. Он яростно возненавидел охреневшего юнца, а потом и себя, когда через неделю ему пришла смска с временем встречи и адресом. Иногда он спрашивал себя, знай он заранее, во что превратит Джексон его жизнь, поехал бы он тогда? И с грустью осознавал, что ответ положительный, ведь эти встречи- единственный способ хоть иногда быть рядом с этим человеком. Человеком, который стал грёбаной идеей фикс для гонщика. Пускай он высасывал из него все соки, пускай не ценил, пускай Молния часами будет держать в руках лезвие после каждой встречи, плевать! Такие моменты не делали девяносто пятого счастливым, нет. Но они дарили ощущение того, он продолжает жить. Маккуин понимал, что сам виноват во всем, но ничего не мог с этим сделать. Шторм кончил с громким рыком и парень слез с него. Он как обычно сам справился со своим возбуждением, и чуть отдышавшись, начал одеваться, борясь с желанием харкнуть в расслабленного любовника. Он знал, что Джексон не любил, чтобы кто-то спал в его постели. Двадцатый не захочет видеть его с утра рядом с собой, да он не захочет видеть его уже через пятнадцать минут. И Молния ушёл не прощаясь, как всегда уходил. Как обычно он не знал, будет ли следующий раз, придет ли ему смска с цифрами, обозначающими время следующей встречи. Шторм всегда присылал сухие СМС, никакого приветствия, вопросов вроде "как дела?" или "есть планы на вечер?". Просто четыре цифры. В этот раз Маккуин не поехал домой сразу, он свернул к обрыву и долго стоял над пропастью, облокотившись бедром о машину и рассматривал ночное небо. Вынув сигарету из почти новой пачки, Молния закурил, сразу глубоко затягиваясь, и прикрыл глаза от долгожданного чувства горечи на губах. В такие моменты становилось особенно паршиво и одиноко, поэтому всплывали воспоминания о Доке. Они так и не стали близки в физическом смысле, но Хадсон стал частью него на ментальном уровне, это Маккуин понял уже позже, когда наставника не стало. Наверное, дело было в том, как сильно они отличались друг от друга. Совсем ещё юный импульсивный пацан и уставший от жизни мужчина. По началу гонщик вообще не испытывал ничего, кроме ненависти к наставнику, пока не понял, что влюбился. Тогда он впервые поцеловал Дока, со злостью кусая губы. Хадсон ответил, позволил себя любить. И Молния его любил, так, как умеют только подростки. Бешено и глупо, совершенно не задумываясь о последствиях. Док тоже любил его, совсем иначе, с заботой и болезненной нежностью в глазах. Они часами сидели на капоте красного шевроле и говорили обо всем на свете, узнавали друг друга и целовались до немеющих губ. Сейчас красный шевроле словно покрыт пылью, да и сам Маккуин сильно изменился. Он смотрел на звезды в одиночестве и думал, как разочаровался бы Док, узнай он, как лихо отжигает его, когда-то жизнерадостный, мальчик с заносчивым юнцом под покровом ночи? Привычно пришли мысли о суициде. Можно было бы просто сигануть нахер вниз и покончить с его бессмысленной жизнью. Как же Молния хотел этого, но каждый раз почему-то останавливался. Слабак. Не может прекратить это все, ни одним доступным ему способом. Разочарованно вздохнув, Маккуин отправил бычок щелчком пальцев вниз с обрыва.

***

Утром Шторм проснулся чуть позже обычного. После душа он направился на кухню, где быстро приготовил себе завтрак. Джексон лениво перещелкивал каналы, как вдруг наткнулся на интервью с Молнией и чуть не подавился кофе. -Скажите, Маккуин, у вас кто-то есть? В вашем возрасте пора уже задуматься о семье,- вопрос молодой репортерши заставил двадцатого заинтересованно приподнять брови. Почему-то он был уверен, что этого вопроса в тексте девушки нет. Шторм усмехнулся, в любом случае, ему действительно стало интересно, что "ветеран" на это скажет. - Вера в любовь умерла во мне вместе с победителем гонок, - скривился Молния, бросив презрительный взгляд на репортёршу, - как и единственный дорогой мне человек. Девушка, кажется, поняла, что задела "больную" тему для гонщика, и неловко улыбнувшись попыталась продолжить интервью. Джексон лишь хмыкнул. Он догадывался, что Молния испытывает к нему нечто большее, чем просто страсть. Но если тот приезжает, значит его все устраивает, разве нет? О душевных переживаниях любовника думать Шторм не собирался, поэтому задумался о своих чувствах к "старичку". Парень не солгал, когда сказал, что является фанатом Маккуина. В детстве это была даже мания. Он никогда не признается, но его главной мечтой всегда было стать таким же, как этот гонщик. Когда молодой человек лично познакомился с "ветераном" благоговение сменилось уважением. Молния не был зазвездившимся идиотом, как Чико. Он был простым парнем из Радиатор Спрингс, который всегда был вежлив со всеми и, казалось, искренне любил своих друзей и наставника. Но Шторм не был бы Штормом, если бы просто подъехал к своему кумиру. Он как школьник, влюбленный в свою соседку по парте, постоянно пытался побольнее задеть Маккуина. Чем такой мудак как он, мог привлечь девяносто пятого, кроме своей потрясающей внешности? -Любовь зла...- хохотнул гонщик. Вопрос, что делать с излишне нервным любовником, оставался открытым, и самым логичным в данной ситуации показалось продолжить вести себя как раньше. Потому что Джексон Молнию не любит, они оба это знают.

***

После интервью гонщик вышел, ощущая себя так, словно по нему проехались катком. На душе было совсем паршиво. Он твердо решил, что расстанется с Джексоном. Как можно скорее. Молния знал, что ему не станет легче, он уже представлял, как будет сидеть в углу своей комнаты, обняв колени, и вспоминать. Вспоминать сильные руки, которые порой оставляли долго незаживающие синяки, подкаченную спину, которую он украдкой царапал, чтобы Шторм не сразу забыл о проведенной с ним ночи. Губы, которые касались его губ всего раз или два, но эти прикосновения он никогда не забудет. И глаза, такие красивые, серые глаза, в которых Маккуин каждый раз мечтал утопиться. Ещё будет вспоминать смеющиеся глаза Дока, с лучиками морщинок в уголках. Большие тёплые руки, которые всегда ободряюще обнимали его за плечи. Мелкие поцелуи во время медицинских осмотров по всему лицу. Вот эти воспоминания в разы больнее режут под рёбрами. Молния ненавидит это чувство, но терпеть высокомерного ублюдка он больше не намерен. Прекратить это нужно было уже давно. Маккуин знал, что справится, потому что всегда был эгоистом. Никому не позволено вытирать об него ноги, даже сейчас, когда он буквально упал на самое дно. Вечером пришла СМС, а в ней четыре цифры. Эти блядские цифры, при виде которых девяносто пятый с силой швырнул телефон в стену. Он решил поехать в последний раз, словно наркоман, который пообещал себе завязать. Хотя Шторм, стоило признать, не так дорого ему обходился, как обходился бы героин. Джексон молча открыл дверь. Всё как обычно. Он как всегда начал раздеваться прямо в коридоре, больно кусая шею Молнии, прижав его к стене. А Маккуин просто думал, как сообщить возбуждённому любовнику о разрыве, истерически хихикая. Идей не было никаких, поэтому он просто позволил подхватить себя на руки и оттащить в спальню. Уже через несколько минут девяносто пятый стоял на коленях, упираясь локтями в матрас, а Шторм яростно вдалбливался в него. Молния неожиданно для себя осознал, что не испытывает ничего, кроме боли. Хоть раз вообще было что-то кроме неё? Маккуин уже успел пожалеть, что приехал, потому несказанно радовался, что не может видеть лицо любовника. Он бы не выдержал и врезал по смазливой роже. От осознание того, насколько унизительной оказалась ситуация Молния уткнулся лицом свои руки, яростно зашипев сквозь зубы. - Эй, малой! Ты там живой?! Пенсионерам такие нагрузки опасны, - от прозвучавшего над ухом ненавистного прозвища Маккуина словно током прошибло. Джексон потянул его за волосы на себя, чтобы взглянуть в лицо, и чуть не толкнул обратно на подушку, увидев горящие злостью глаза. Он тут же аккуратно вышел, - Я сделал тебе больно?- спросил Шторм, переворачивая Маккуина на спину. - Каждый раз, чувак, - расхохотался Молния, с силой отпихнув от себя обеспокоенного новичка. - Что? - озадаченно нахмурился тот, отсаживаясь дальше, чтобы не получить пяткой по лицу. - Мне было больно каждый ебучий раз с тобой, - продолжал нервно смеяться Маккуин, - серьёзно, ты вообще трахал кого-нибудь кроме меня? Не знаю, посмотри порно, почитай статейки в интернете, иначе тебе никто никогда не даст. - Почему ты не говорил? - спросил Шторм, аккуратно подползая назад. - Я говорил, но тебе было насрать, - развёл руками переставший улыбаться мужчина, - вспомни наш первый раз, я тогда вообще рыдал и умолял тебя остановиться, думаешь это было просто по приколу? - Прости, я не думал, - начал было Шторм, но был остановлен взмахом руки. - Ну да, я так и понял, - хмыкнул Молния, вставая с кровати. - Подожди, - схватил его за руку Джексон, притягивая назад, - давай поговорим об этом. - Нахуй иди, - ответил Маккуин, бросив презрительный взгляд на любовника. Гонщик вскочил с кровати и прижал к себе мужчину, порывисто целуя. В следующее мгновение он отшатнулся, потому что Молния всё таки не выдержал и от души вмазал ему в челюсть тяжелым кулаком. Под растерянным взглядом Шторма Маккуин собрал свои вещи и рванул двери. Новичок не рискнул его догонять.

***

Сначала на телефон полетели цифры, потом, приятно удивив Молнию, пошли сообщения, взволнованные, извиняющиеся, агрессивные и нарочито безразличные. Он злорадно игнорировал все. Со временем они совершенно надоели, и Маккуин отправил Джексона в чёрный список. Молния чувствовал какое-то мрачное удовлетворение от всей этой ситуации. Он чувствовал себя победителем и наслаждался этим. Изменения заметил каждый из его окружения. В спорткомплексе его боялись, потому что за подготовку Круз к приближающимся соревнованиям он взялся с несвойственным ему раньше нездоровым рвением. - Она очень суеверна — Чёрные кошки и куколки вуду У меня есть предчувствие, Что эта девчонка меня доконает Она жаждет новых ощущений И романтических впечатлений... У неё новая фишка каждый день и каждую ночь... - фальшиво подвывал Молния, гоняя непонятно где нарытый баскетбольный мяч по тренировочному комплексу, громко стуча им по кафелю. - Боже, нет, - простонала Круз. - Она заставит тебя Раздеться и танцевать под дождём Тебе придётся жить её сумасшедшей жизнью, Но она избавит тебя от твоей головной боли, Как пуля в висок, - к дилетантской технике ведения мяча прибавились забавные движения бёдрами, больше напоминающие эпилептическую сальсу, нежели что-то достойное называться танцем. Курт грязно выругался. Все в радиус тридцати метров горячо возненавидели когда-то приятную традицию включать музыку фоном во время тренировок, сам баскетбол, несчастного Рики Мартина и поехавшего Маккуина. - Всё кувырком, всё шиворот-навыворот Она живёт безумной жизнью. Она оттолкнёт тебя и поставит на колени Своей безумной жизнью. У неё дьявольски-алые губы И кожа цвета мокко. Она доведёт тебя до изнеможения Своей безумной жизнью. Своей безумной жизнью. Она живёт безумной жизнью, - разразился Молния припевом, откровенно издевательски фальшиво. Вишенкой на торте стала серия сокрушительных ударов мяча о стену, сотрясшая, казалось, весь тренировочный комплекс. - Может хватит, мистер Маккуин, - выразила всеобщее недовольство Круз. - Может вернёшься к тренировке, Круз, дорогая, - он выделил последнее слово, - у тебя скоро соревнования, а у меня в руках баскетбольный мяч и желание убивать. Живо на тренажёр! Все притихли, Рамирес хмыкнула и громко топая, ушла к бегововой дорожке. Месяц пролетел быстро, постоянные тренировки с Рамирес, шутки собственного сочинения над несчастными спортсменами, бессонные ночи, все смешалось в серую кашу, и вот, они уже стоят в боксе. Молния что-то объяснял Круз, когда услышал до боли знакомый голос. -Хэй, мелкий, давно не виделись! - парень слегка запыхался, он никогда не признается в этом Маккуину, но он со всех ног бежал к нему. Этот месяц показался Джексону вечностью. Его бесил игнор Молнии и, как бы ему не хотелось это признавать, он скучал. В какой-то момент, окончательно выйдя из себя, он собирался заявиться домой к Маккуину, но уже в машине осознал, что не знает, где тот живет. К Шторму пришло осознание того, что он не сможет заменить этого парня. Как бы двадцатый не убеждал себя в обратном, он точно что-то чувствовал к нему. При виде усталого лица бывшего любовника, сердце молодого человека болезненно сжалось. Он хотел видеть Молнию счастливым, даже больше, он хотел сделать Молнию счастливым. Но он, вероятно, проебал свой шанс. Парень не понимал, почему не хотел отвечать на чувства "ветерана", ведь они бесспорно были взаимными. Шторм решил отбросить всю свою гордость и пойти к Маккуину, вдруг ещё не всё потеряно. Но интуиция подсказывала, что на то, чтобы осознать и принять свои чувства к гонщику ушло слишком много времени. -Я старше тебя, - устало огрызнулся Молния. Джексон проигнорировал его реплику и повернулся к Рамирес. -Ты не оставишь нас на пару минут, дорогая?- обворожительно улыбнулся молодой человек девушке, на что та лишь закатила глаза, но из бокса вышла, провожаемая обиженным взглядом тренера. -Да как же ты заебал! Что тебе от меня нужно? - простонал гонщик и опёрся о стену, откинув голову назад. - Эй,- сказал Шторм подходя ближе к Маккуину,- я извиниться пришёл. - Извиняйся и вали, - безразлично ответил тот, глядя на то, как Джексон сжимает его руки в своих. - Ты дашь мне объясниться?- с надеждой спросил двадцатый, на что получил такой же безразличный кивок,- Послушай, я знаю, что вел себя как последний мудак, но это все было...я не умею по-другому, я не привык показывать свои чувства. Ты творишь со мной нечто, мне непонятное, я хочу защищать тебя, хочу целовать, хочу, чтобы ты был счастлив. Я пойму, если ты не захочешь видеть меня, честно. Но, мне кажется, что я люблю тебя, просто любить я не умею... Если ты сможешь дать мне шанс, я тебя не разочарую. Взгляд голубых глаз встретился с серыми. Совсем недавно Маккуин сделал бы всё ради того, что он видел сейчас во взгляде Шторма. Сейчас стало противно. - Ты дашь мне шанс?- голос Шторма дрожал,- Пожалуйста, Молния... - Я не хочу, - просто ответил он, освобождая свои ладони.