Тонкий человек

Глава 14/ Ханна спала на застеленной кровати, по – детски сложив руки под щекой. Покрытые слоем пыли настенные часы показывали четверть первого ночи. - Нашёл! Это точно оно! – тихо воскликнул Сэм, испуганно оглянувшись на спящую девушку. Она пошевелилась во сне, но не проснулась. Дин подошёл к брату, заглянул в монитор. Он дремал последние полчаса, сидя на стуле, и сонное выражение ещё не покинуло его лица. - Что нашёл? - Его, нашего призрака, - глаза Сэма блестели в предвкушении решения загадки. – Это точно он. Он повернул монитор, чтобы его брат мог рассмотреть старую чёрно – белую фотографию начала прошлого века. Решение загадки пришло внезапно и с самой неожиданной стороны. Ужиная, Ханна первой заговорила о происходящем в городе. Целый день она со скуки бродила по Оукриджу – заглянула в центр, побывала на лесопилке и пивоварне. Словно вымерший, город навевал тоску. Девушка пожаловалась, что всё время своего туристического марша она чувствовала на себе ледяные взгляды прятавшихся в домах горожан. Ближе к вечеру её занесло в маленький антикварный магазинчик, стоявший недалеко от офиса шерифа. Магазин был, естественно, закрыт, но Ханна, привлечённая диковинками в его витрине, остановилась рассмотреть их поближе. Среди любовно выпестованных хозяином магазина ружей времён Гражданской войны и винтажных стульчиков в витрине на самом видном месте стояла большая фотография в добротной деревянной раме. Снимок изображал десяток крепких мужчин, окруживших тушу колоссальных размеров кабана, занимавшего большую часть пространства изображения. На раме фото была небольшая табличка с надписью: «Клуб охотников и последний гигант Ухари. Оукриджер Хилл Вэлли. 1921 год». - А я даже и не знала, что город называется совсем по-другому, - говорила Ханна, верхом сидя на стуле. – На карте и GPS – он просто Оукридж. Интересно, почему название города изменилось? Братья переглянулись, осенённые догадкой. Маленький кусочек головоломки занял своё место. Название города изменили – поэтому и нельзя было найти упоминаний о нём до конца тридцатых. Какое – то событие заставило отцов города изменить патриархальное имя на более короткое, стерев более ранние упоминания о нём. Больше информации могли дать только подшивки местной газеты, выпускавшейся с 1905 года. Но с этим нужно было ждать до утра. Около десяти вечера, продолжая беседу, перетекавшую с предмета на предмет, Ханна начала клевать носом. Она непринуждённо перебралась на кровать, заявив, что ноги её не будет в её номере до тех пор, пока оттуда не выветрится запах воровки. Не прошло и пяти минут, как она спала глубоким сном. ***** Окна дома были темны. Изнутри не доносилось ни звука. Его обитатель спал, не подозревая, что беда притаилась за углом. Тёмный силуэт, сгибаясь под тяжестью большой канистры, кошкой метнулся к белеющей во тьме стене дома. Тишина звенела в ушах Генри, сменив нежный шепчущий голос, сопровождавший его последние несколько часов. Он достал из нагрудного кармана смятый листок и снова прочитал коричневыми кляксами выступающие на нём буквы. «Мой дорогой мистер Тэшмор. Я убил вашу внучку. Я живу в доме 18 по Восточной улице, где я держал её эти несколько дней. Хотите узнать, как я это сделал? Вам понравится. Я увидел Валери 10 сентября в парке и решил её забрать. Я практиковался на других детях, чтобы лучше обращаться с Валери. Она мне так понравилась. В парке она дарила мне букеты из листьев. 15 сентября я следил за ней в парке. Я забрал других детей, чтобы её не сразу стали искать. Я ждал её за кустами, сняв с себя одежду, я знал, что если буду делать то, что я собирался я запачкаю её кровью…» Генри зарычал от охватившей его ненависти. Он сунул лист обратно в карман и открутил крышку канистры, из которой потянуло резким запахом бензина. ***** Со старой чёрно - белой фотографии на мониторе смотрело худощавое лицо старика с бородкой клинышком. Седые волосы торчали, подчёркивая худобу лица. Тонкая кожа так обтянула скулы, что казалось, что одно движение - и кости прорвут эту нездоровую кожу в пигментных пятнах. Его большие странно – светлые, прозрачные глаза смотрели мимо сквозь объектив камеры, лишённые какого – либо выражение. Узкие, поджатые как у старой девы, губы с порочным рисунком скрывались в жёстких волосах бородки. - Это наш клиент? – Дин рассматривал лицо старика. – Похож на доброго дедушку. - Не сильно он был добрый, я бы себе такого не хотел, - ответил Сэм. – Альберт Гамильтон Фиш, он же Бугимен, Папочка – пила, Серый призрак – ему придумали кучу прозвищ, причём абсолютно обоснованно. Родился в Вашингтоне, округ Колумбия, 19 мая 1870 года. С 1910 по 1932 год он убил около 15 детей возрастом от 5 до 17 лет в Нью-Йорке и Виргинии. Он заявлял о большем количестве, но доказательств не было. - Стоп – стоп, - Дин протестующее поднял руки. – Дедуля не сахар, но какое отношение он имеет к Оукриджу? - Самое прямое, - Сэм подглядел в документ. – Он родился в семье пожилого производителя удобрений, который был старше своей жены на сорок три года. Почти все в семье страдали от психических расстройств и религиозных маний. После смерти мужа мать Фиша отдаёт пятилетнего мальчика в приют, а через несколько лет отправляет его к своей сестре. Догадайся, куда? - В Оукриджер, мать его, Хилл, - проговорил Дин. - Бинго, детка, возьми с полки пирожок! - А дальше? - По его воспоминаниям, оставленным уже во время заключения, - продолжил Сэм - Фиш описывал годы, проведённые в приюте как самые приятные в его жизни – он регулярно подвергался побоям и унижениям со стороны старших, научился, цитирую «получать ни с чем несравнимое наслаждение» от порки и чувства страха. - Больной ублюдок, - скривился Дин. - Пробыв в Оукридже около двух лет, мать забирает его к себе. В это время он уже был обладателем всех возможных отклонений, которые может придумать психиатр – от религиозной мании до каннибализма и копрофагии… - Это когда едят собственное … - гримаса отвращения пробежала по лицу Дина. – Дерьмо? - Эммм… в общем – да, и не только собственное, - кивнул Сэм. – Но дальше всё становится ещё интереснее. Несмотря на свою психическую ненормальность и склонность к гомосексуальным отношениям, он женится и становится отцом шести детей. В 1903 году его садят в тюрьму за какие – то правонарушения. После того, как он отбывает заключение, во время которого он переживает, цитирую, «осуществление всех своих фантазий с сокамерниками» он бросает жену с детьми и переезжает обратно в Оукриджер Хилл Вэлли. И тут в его истории наступает небольшой пробел, который можно наполнить только отрывистыми фактами. Не доказано, конечно, но, по всей видимости, убивать детей он начал именно здесь. В доступных официальных документах почти ничего нет о том, что здесь происходило, но я подозреваю, что это не совсем было похоже на ярмарку. Потом в 1910 году он уезжает в Делавер, после в Виргинию и Нью-Йорк, оставляя за собой шлейф из трупов замученных детей. Его вычислили после того как он прислал родителям убитой за семь лет до этого девочки письмо. Послушай, это его письмо: «Моя дорогая миссис Бадд! В воскресенье, 3 июня 1928 года, я обратился к Вам по адресу: дом 406, 15-я Западная стрит. Принёс Вам корзину земляники. Мы позавтракали. Грейс сидела на моих коленях и поцеловала меня. Я решил её съесть. Я предложил взять её на праздник. Вы сказали: «Да, она может идти». Я привёл её к пустому дому в Вестчестере, который выбрал загодя. Когда мы добрались, я велел ей остаться снаружи. Она собирала дикие цветы. Я поднялся наверх и снял всю свою одежду. Я знал, что если начну делать то, что намеревался, то запачкаю её кровью. Когда всё было готово, я подошёл к окну и позвал её. Затем я скрылся в туалете, пока она не вошла в комнату. Когда она увидела меня голым, то закричала и попробовала убежать на лестницу. Я схватил её, а она сказала, что обо всём расскажет маме. Сначала я раздел её догола. Как она пиналась ногами, кусалась и рвалась! Я задушил её, а затем вырезал мягкие части, чтобы отнести к себе в комнаты. Приготовить и съесть. Как сладка и приятна её маленькая задница, зажаренная в духовке! Мне потребовались 9 дней, чтобы полностью съесть её мясо. Я не совокуплялся с нею, хотя и мог бы, если бы захотел. Она умерла девственницей». Дин побледнел, слушая текст письма. Несмотря на то, что Сэм уже был знаком с тексом, голос его дрожал и срывался. Он едва смог закончить чтение. - Больной… конченный… ублюдок, - под впечатлением от текста Дин, выудил из минибара оставшуюся там маленькую бутылочку джина и залпом опорожнил её. - Больной кремированный ублюдок, - поправил Сэм. – В январе 1936 года его посадили на электрический стул, причём не смогли казнить с первого раза – ток подавали дважды. После первого раза он только, как бы так сказать, - замялся он, - получил только удовольствие. На следующий день его тело было кремировано, а прах развеян. Дин разочарованно посмотрел на лицо седого дедушки, безучастно смотрящего сквозь монитор пустыми прозрачными глазами. - Нужно выяснить, что он делал в Оукридже, и что он здесь оставил, если это действительно его призрак. Это так или иначе связано с парком и прудом, - Сэм убрал с монитора отвратительное лицо. – Утром пойдём в газету. - А если это не он? - Я не вижу причин сомневаться, - пожал плечами Сэм. – Дух самого больного серийного убийцы чем – то привязан к этому городу и что – то его пробудило. Найдём причину и – прощай, Альберт Фиш! Дин вспомнил минуты, проведённые в серой воде пруда. Дрожь холодными иголочками пробежала по спине, заставив пошевелиться волоски на затылке. - Ты не видел того, что видел я, - произнёс он. – Это было что – то настолько злое и голодное, что с обычным призраком не может сравниться, Сэмми. ****** Огонь полз по стенам чистенького дома, облизывая крышу. Синий дым валил из разбитых окон, снопы искр разносились поднявшимся ветром, который только подзадоривал пламя. Огонь мощно гудел, заглушая голоса людей, игрушечными фигурками снующими вокруг дома. Подъехавшая старая пожарная машина, скрипя давно не использованной конструкцией, разворачивала кран, на котором торопливо расправлял рукав гидранта маленький человечек. Пламя взвыло, набирая силу, и захлестнуло крышу дома полностью. Двое парней в не по размеру одетых защитных костюмах пытались топором разбить уцелевшую входную дверь, когда крыша с грохотом обвалилась. Шериф Дейвис, в куртке надетой поверх пижамы, обречённо махнул рукой. Двое агентов ФБР, прибывших одновременно с ним, наблюдали за безуспешными попытками залить пламя водой из гидранта. - Чей это дом? – перекрикивая шум, спросил Адамс. - Моррисона, тренера детской бейсбольной команды, - гулко ответил Дейвис. – Парень жил один. Он в городе недавно, года два – три. - Кто мог желать его смерти? - Адамс толкнул ногой пустую канистру из – под бензина, валявшуюся на газоне перед домом. - Чёрт его знает, - шериф сплюнул. – Про него слухи ходили, что он любит мальчишек щупать. Но это маленький город – здесь про каждого жителя охапка и не таких слухов наберётся. А парень был нормальный - просто холостяк.