Гоф

Ночевать на открытом участке никто не хотел, потому, не сговариваясь, держали дружный темп, преодолевая километр за километром. Сакура содрогалась от мысли, что все мертвецы, по которым они ходят уже пару недель. ВСЕ! Вдруг восстанут для их личного Армагеддона, ради которого их закопали, и на их глазах свершится зомби апокалипсис. Шрам на лбу обжигал. Она все чаще прикладывала к нему руку, совершенно забыв о разбитом лице. Сасори прав. Прав, что разрушает могилы, рвет связующие нити. Он просто не дает им сплотиться и восстать! Она тряхнула головой. Она же никогда не смотрела эти придурочные фильмы про оживших мертвецов – детские страшилки для слабонервных. Откуда теперь эти мысли? Она откупорила было флягу – быстрый бег по холмам отнимал много сил – но, чуть подумав, брезгливо закрыла обратно. Вода, прохладная освежающая, набранная из чистейших подземных источников, омыла сотни костей, лежащих в земле. Сакуре воочию представилось, как она весело бежит, сочится средь пластов, трудолюбиво обдирая с костей остатки плоти. Деревья, чьи плоды они ели, тоже выросли из останков людей. – Мы – каннибалы, – пробормотала она, тошнотно сморщившись, и посмотрела в небо. Огромная белая луна на черном небосклоне нависала над ними всевидящим оком. Такая же таинственно белесая, как глаза Хинаты под иссиня-черной челкой. – Не надо столь преувеличивать. Сасори притормозил, поравнявшись с ней, и Сакура машинально остановилась. – Через миллиарды лет здесь будут неплохие залежи нефти, – он усмехнулся. – Какузу отдал бы жизнь, чтобы жить вечно и добраться до них. А по сути, все города и даже страны выстроены на костях, – он пожал плечами. – Это так просто. Тебе, как обычно, не хватает рассудительности и хладнокровия. Сакура усмехнулась под стать ему, разглядывая спокойно-непроницаемое лицо лидера. – Порой мне кажется, ты насмехаешься над нами, – она посмотрела вслед ушедшим далеко Хинате и Хидану. Те почти скрылись в зарослях неведомых ей растений. Сакура по привычке запустила руку в карман и стиснула камень. Загадочная улыбка Сасори стала шире. – Многое знаешь, обо всем молчишь. Ведешь нас, куда только тебе известно. И смеешься над нашими жалкими потугами докопаться до истины, – она всмотрелась в его глубокие карие глаза, ища подсказку, и закусила обветренные губы. Обманчивый лунный свет лукаво скрадывал, искажал любые эмоции, превращая лицо Сасори в подобие миража. – Ты переоцениваешь меня. Я знаю слишком мало, куда меньше, чем хотелось бы. Я даже тебя не знаю, – его рука скользнула вдоль ее руки, нырнула в карман, обхватив плотно сжатый кулак, и потянула вверх, вынуждая Сакуру вынуть руку. – Ты тоже скрываешь от меня, – один за другим он неторопливо разжал ее пальцы, преодолевая легкое сопротивление. Сакура нехотя раскрыла ладонь, на которой покоился обломок обсидиана. – Сердце демона, – тихо произнес Сасори. Камень сверкал всеми гранями черноты в серебре луны. Сасори протянул руку, но остановился, не дотронувшись до чужого амулета. – Ты всегда так крепко сжимаешь его, почти не выпускаешь. Почему? Почему ты прячешь его? – он оторвался от созерцания минерала и в упор посмотрел на девушку. Сакура покачала головой, поднимая ладонь выше, почти до уровня глаз, подставляя камень под холодный свет. – Он меня успокаивает. Дает рациональность и хладнокровие, – она рассмеялась, любуясь камнем. Сасори не сводил с нее глаз. Ее кожа светилась, но не бледным, а розоватым. Полоски, словно сети гирлянд пробегали по лицу, шее и рукам, мерцали, вспыхивали с новой силой и гасли. Он не удержался, хоть много раз твердил себе, что больше не поддастся слабостям, потянулся к ней и поцеловал, впитывая ее уверенность, ее смелость и великодушие, с каким она каждый раз прощала его. – Сасори, – влюбленно прошептала она и скользнула ладонью по его лицу. – Идем, – он крепко взял ее за руку и повел за собой. Этот могильник отличался от остальных. Сасори сразу же ощутил то ли его ауру, то ли странную энергетику. Она словно скапливалась внутри, нарастая, концентрируясь; густая, вязкая, как вода омута. Что-то держало ее в могильнике. Сасори закрыл глаза и сделал вдох, отгораживаясь от мира, он пробовал воздух святилища на вкус, распуская вокруг свои нити пытливой любознательности, дотошного стремления постигнуть неизведанное. – Подвис? – Хидан хлопнул его по плечу. Сасори моргнул, стараясь удержать ощущения, и вслед за командой двинулся в центр треугольника, откуда на них печально взирала статуя без ног. – Блуждающие… – Сасори вдумывался в древний язык, ища подходящее слово. – Блуждающие без ног? – наморщила лоб Сакура. – Абракадабра. Сасори перевел на нее взгляд, размышляя над словами. Ромбический шрам на ее лбу смешно собрался гармошкой. – А хули удивляться? – развел руками Хидан. – Обкурятся и блуждают, – он огляделся в описках подходящей травки. – Странники, – вслух рассуждал Сасори, продолжая рассматривать вопросительное лицо Сакуры. – Путники? – предположила она, интуитивно съежившись, и потерла шрам. – Такие же, как мы? Чужаки? – Заблудшие, – скромно подала голос Хината. Взгляд Сасори моментально переключился на нее. Фотограф сконфуженно потупилась. – Заблудшие. Те, кто не служит культу. Отступники… – Как мы, – вновь повторила Сакура. – По-моему, тут все служат этому ебаному культу, – усмехнулся Хидан, скривившись лицом, и подумал о черном копье, притороченном к ремню штанов. – Нет, мы не служим, – уверено парировала Сакура. – Да ну, серьезно? – из взгляда мужчины напрочь исчезла злая веселость. Он вызывающе приподнял брови, сканируя Сакуру взглядом. Та на миг стушевалась, но тут же приосанилась, не чувствуя за собой вины. – Здесь-то нас и похоронят, значит, – неожиданно улыбнулся Сасори, одновременно разряжая и нагнетая обстановку. – Копаем. *** Приятная расслабленность в теле сменялась инстинктивным беспокойством. Дурное предчувствие? Волнующее ожидание непременного события? Могильник погрузился в тихую лунную ночь. Теплую и прозрачную. Таких здесь еще не было. Крепче обняв прильнувшую к нему Ино, Дейдара вслушивался в магическую тишину. Ни шороха ветра, ни шума волн, будто их накрыло колпаком. Только шаги. Сначала ему вроде как почудилось, но теперь он слышал их отчетливо. Дей бесшумно подскочил, попутно напяливая штаны. Пистолет занял надежное место в руке. Встав подле спальника, Дейдара прослеживал каждый пятачок амфитеатра через прицел. Свежевзрыхленная земля комьями осыпалась в могилы под чьей-то поступью. Дейдару охватил сумасшедший задор, замешанный на предвкушении чужой крови и боли. Вздрогнув, он резко обернулся и чуть не всадил в Учиха пол обоймы. С оружием на изготовке Итачи тихо сидел, не упуская из вида ни один уголок святилища. Ино беспокойно заворочалась, и Дей шагнул вперед, навстречу опасности. Из теней полуразрушенных стен в мраморную лунную белизну мягко шагнул женский силуэт. Девушка шла размеренно, не ускоряя и не замедляя шаг, уверенно, без намека на усталость от длительного похода. – Тамико? – Выдохнул Дейдара, сощурившись. Его вопрос повис в воздухе, девушка продолжала идти, будто не видела нацеленного на нее пистолета. Стремительно пробудившаяся от накаляющегося волнения Ино тоже села, натянув спальник по самый подбородок. Она не сводила беспокойных глаз с Дейдары, который почти бежал к ночной гостье, опустив оружие, лавируя между открытых могил. – Темари! – его тревожно-радостный возглас напоминал рык: ликующий, обвиняющий. Она ничуть не изменилась: те же аппетитные округлости стройных форм, та же уверенность плавных движений и нетленная чуть надменная красота. Он отчетливо видел ее широкую улыбку, большие темные глаза, призывно смотрящие лишь на него. Смял, сгреб, едва не сбив с ног, задушил в объятиях, ненавидя ее за годы разлуки и ожидания. – Ты цела! Цела! Жива, хмм! – он ощупал ее всю убедиться, что она и правда живая. – Я нашел тебя! – он с трудом сдерживал желание убить ее за то, что исчезла, за то, что мучила, за то, что он ее почти похоронил. Поцелуи беспрестанно осыпали ее смеющееся лицо, она обняла Дейдару в ответ и заставила его замереть в долгом чувственном поцелуе. Мысли скакали горошинами в голове. Ее кто-то освободил. Наверно группа Сасори. Или ее отпустили, взамен Тамико. Но это всё неважно. Он нашел ее. И не отпустит. У Ино язык прилип к небу от горечи, заполнившей рот и сердце. Кровь ухала в висках, и было невообразимо даже думать, как он целует другую. Ее растерянный, страдальческий взгляд приковался к Итачи. Ни одна слезинка не навернулась на глазах. Они смотрели друг на друга, как делали довольно часто. И была во взгляде Итачи подбадривающая мягкость, сродни состраданию. Он чувствовал ее смятение и обреченность. И впервые Ино захотелось, чтоб Итачи ее обнял. У Тен-Тен глаза полезли на лоб от удивления. Она, конечно, слыла отзывчивой оптимисткой, но никогда не пыталась подменить реальность несбыточными мечтами. Мысленно она давно похоронила Темари. У нее в голове не укладывалось, как она могла два года скрываться на Гофе и не дать о себе знать! Не на луне же затерялась. – П-привет, Темари, отлично выглядишь, – сбивчиво поздоровалась она, сказав чистую правду. Темари не была ни измученной, ни изможденной, ни сколь либо затравленной или испуганной. Напротив, самоуверенное спокойствие сильнейшего царило в ее жестах. – Да, для болтающейся два года на острове, я бы даже сказал, сногсшибательно выглядишь, – поддержал подругу Итачи, скептически разглядывая гостью. – Здравствуй, Тен-Тен, привет, Итачи, – она дружелюбно кивнула Итачи и Тен-Тен, чуть задержала взгляд на Ино, которая кое-как выбралась из спальника, наспех одевшись и собрав волосы. Дейдара сиял, не выпуская из рук руку Темари. – Есть хочешь, мм? Не замерзла? – их пальцы то и дело переплетались. Дей усадил ее рядом, накинув на плечи куртку, несмотря на теплоту ночи. – Я тебя убить готов, хмм! – сознался он, хмурясь и сверля невесту пронзительными взглядами. – Где ты была?! Что с тобой случилось? Почему не пыталась вернуться??! – он заваливал ее нетерпеливыми вопросами. Темари гладила его по щеке и улыбалась. – Со мной всё хорошо, любимый. У Ино от разыгрывающийся умилительной сцены внутри всё переворачивалось. Она села впритык к Итачи в поисках моральной поддержки и стиснула кулаки, сжав до боли большие пальцы. И не могла заставить себя посмотреть на счастливого Дейдару, блуждая взглядом по лунным пятнам на траве. – Где Тамико? – подступилась с расспросами Тен-Тен. Она одновременно искренне радовалась чудесному возвращению Темари, но ощущения непременного подвоха не покидало ее. – Кто? – слегка раскосые зеленые глаза Тем расширись от любопытства. – С нами была девушка. Ее похитили, – объяснила Тен-Тен. – Не знаю, – покачала головой Темари. – Тут много селений. Не могу точно сказать, куда ее забрали. – А зачем забрали, можешь сказать? – Итачи придирчиво следил за каждым ее жестом и движением. Было и в ее появлении, и в ее поведении что-то странное, как, впрочем, и всё на этом острове. К тому же, она легко обошла расставленные Деем растяжки и никак не отреагировала на разрушенное святилище. Темари улыбнулась. – Волнуешься? – Не найдя отклик на провокационный вопрос ни во взгляде, ни в молчании Учиха, она продолжила: – ничего плохого с ней не случится. – Как с тобой? – сощурилась Тен-Тен. – И со всеми вами. Я пришла за вами, – ее голос звучал как приговор в тишине ночи, – я пришла за тобой, – она посмотрела на Дейдару. – За мной, м? – он изумленно хлопнул глазами. – Куда? Зачем?? – Узнаешь… – Да ебись оно тут все конем! Свалим нахер, хмм! Сейчас же вызовем вертолет, хмм! – Дей негодующе взмахнул руками, разгоняя ветер. – Не свалим, – настойчиво поумерила его прыть Темари и скинула ненужную куртку. – Не свалим, м? – опешил от ее непоколебимого заявления подрывник. – Никто отсюда не улетит, – пробормотала Ино и закрыла глаза. Настроенный на температуру датчик не сработал, сигнал не прошел. Остров сам решает. Темари в который раз за разговор задержала на ней внимательный взгляд. – Каждый, ступивший на остров, должен что-то из него взять, и тогда он будет возвращен в остров. Итачи толкнул Ино в бок и усмехнулся. – Видишь, нам с тобой поздно бежать. Мы принадлежим Гофу, – он назидательно поднял вверх указательный палец. Ино сморщилась. – Что за хрень ты несешь?? – вспылил Дейдара и сжал кулаки. – Ты не хочешь уехать? Со мной, мм? Темари ответила ему открытым стойким взглядом. – Не хочу. Я хочу, чтобы ТЫ остался со мной. Здесь, – она крепко сжала его руку, заставив посмотреть на себя. – Иначе они убьют тебя, – в ее словах не было мольбы, даже просьба проскальзывала с трудом. Она просто объясняла, зачем пришла. Она пришла за Дейдарой. – Убьют, хмм? – Дей с вызовом скривил губы. – Вряд ли смогут! – уверенно заявил он. – Я разъебашу весь остров, если они посмеют к нам подойти, – он метнул быстрый взгляд на Ино. – Смогут. Они уже пытались. Но я им запретила, – с нарастающим нажимом говорила Темари. – Ты? Запретила? Пытались, мм? – глаза Дейдары недобро сузились, в них сверкнул кровожадный огонек. – Ты всегда знала, что я здесь, хм?? – в нем закипала злость. Пока он носился по острову с датчиком наперевес, сходил с ума от неведения и мучился страшными догадками, она преспокойно наблюдала за его потугами разыскать ее. И даже не дала о себе знать. Он в бешенстве пнул ближайший земляной ком; тот шустро развалился, осыпая сидевших напротив Ино и Итачи земляным дождем. – Чудно, чудно, – пробормотал Итачи, отряхиваясь и отплевываясь. – Ты променяла меня вот на это, мм?! – бесился Дейдара, превращаясь в вулкан ярости. Теперь ему вдвойне хотелось придушить любимую невесту. – Нет, не на это, – несмотря на гнев Дейдары, Теми легко сохраняла невозмутимость. – И не променяла, я ждала, когда ты придешь. Нельзя просто так стать частью Гофа, нужно проделать весь путь, – она поднялась, держа гордую осанку. – Да я, блять, не собираюсь становиться ничьей частью! – ревел Дейдара. – Я тебя силой уволоку, хм, – он сердито схватил ее за плечо. Темари гневно взмахнула рукой, и Дейдара с легкостью пушинки отлетел к статуе, грузно рухнув на землю. Ино кинулась ему на помощь, но Итачи удержал ее за руку. – Это их семейные дела, – осадил он порывы блондинки, и та снова сникла, опустив голову. – Видишь, что я могу, – вызывающе спросила Темари, – уйди я отсюда, и всё потеряю. Всё. Здесь я обрела смысл. – Смысл чего? – Дей, откашливаясь, поднялся. – Для чего люди приходят на землю, и что теряют, загнав себя в рамки бессмысленного существования, несясь по бесконечному кругу пустых амбиций. – Любимая, ты и раньше страдала заскоками, а теперь окончательно ебанулась? – Дейдара усмехнулся и, прихрамывая, побрел назад. Его не поразила ее способность. Они тут все немного удивительные. – Здесь все видится… – В ином свете, – закончила за нее Тен-Тен. – А что с остальными? – задал Итачи волнующий вопрос. – С Хинатой? Сасори? – он постоянно мониторил навигатор. – Их заберут другие. – Другие? – Итачи резко поднялся, стряхивая с плеча Ино. – Это мы еще посмотрим, – он сощурился, проверяя револьвер и патроны. – Ку-да? – Ино вскочила следом, тревожно заглядывая в волевое лицо Итачи. В черных глазах блеснули кровавые вкрапления. – За Хинатой. – А как же… – «я» она не договорила. Взгляд прыгнул на ящик. Если он уйдет, она наконец-то сумеет убраться отсюда. Датчик не сработал из-за превышения минимального порога температуры, но теперь ей никто не помешает запустить рацию самостоятельно. Она оглянулась на Темари. Та внимательно следила за ней, и решимости в Ино поубавилось. А на ее ли стороне Дейдара? Она с некоторой осторожностью открыла крышку и включила приборы. Все в зачарованном безмолвии наблюдали за ней. – Что ты делаешь? – нарушила молчание Тен-Тен. – Вызываю Шикамару, – честно заявила Ино и подумала, что совсем не страшно. Первой мыслью Тен-Тен было протестовать, но она смолчала. Наверно, улететь будет все же разумнее, Темари нашлась. А раскопки… Остальных они подберут по дороге. Сильный порыв ветра сбил Ино с ног, она кувырком покатилась по земле, больно пересчитывая костями камни и комья. – Ты охерела, мм?? – Дейдара рванулся к Ино, но отлетел в другую сторону. – Вы приглашены на праздник. Невежливо отказываться, – покачала головой Темари. – Тем, перестань, – Тен-Тен предупредительно наставила на нее пистолет. Спокойствие и уверенность, с какими она смотрела на Темари и сжимала оружие не оставляли шансов на блеф. – Тен! От окрика Дейдары Тен-Тен вздрогнула и мазнула быстрым взглядом по взъерошенному парню. Он угрожающе поднял руку, перекатывая меж пальцев бомбочки. – Всех нах разнесу, хмм, – маниакально лыбился он. Ино всерьез разозлилась. Ее губы то тряслись, то плотно сжимались, а руки постоянно стискивались в кулаки. Никогда в ней не закипало столько гнева. Стоя на коленях, она вперила сердитый взгляд в горделивую соперницу, собрала всю внутреннюю силу, представила, как вламывается в ее сознание, сметая сопротивление. И… вломилась в Итачи. Он почти упал, не дойдя до стенной бреши, но Ино умело удержала его на ногах. Рука парня целенаправленно взялась на револьвер. Она боялась, что придется преодолевать колоссальное сопротивление, но Итачи поддавался: то ли от неожиданности, то ли из солидарности. – Хватит! – в нетерпении воскликнула Тен-Тен, чувствуя, как накаляется воздух, вбирая зашкаливающую непримиримость, и взмахнула рукой, требуя всех остановится. Тонкий свист вспорол возникшую тишину, будто хлыст рассек воздух, и Темари рыкнула, схватившись за горящую щеку. На коже ясно выступили красные следы звеньев цепи. Ее невидимый конец зацепил Дейдару, в очередной раз снеся парня с ног, и врезался Итачи в живот. Тен-Тен тяжело дышала, растеряно наблюдая, как падает ее группа, точно кегли в боулинге. Она снова дернула рукой, сосредоточившись на ощущениях; свист повторился, протяжный и плавный. Темари предусмотрительно пригнулась, остальные предпочли не вставать, в том числе и Ино, скорчившись от боли в животе. – Ну ты, блядь, косарь, хм! – хмыкнул Дейдара. Тен-Тен только улыбалась и не собиралась останавливаться. Она размахивала рукой в браслете, ловя на запястье незримую цепь. *** Хидан праздно сидел возле полураскопанной могилы, сложив по-турецки ноги и курил, меланхолично глядя на луну. Пустая бутылка из-под рома валялась неподалеку. – Завоешь? – Грустно пошутила Хината. – Ага, блять, – гадко хмыкнул Хидан и затушил окурок о торчащую из земли макушку трупа. Воздух наполнился противным запахом паленых волос. – Превращусь в оборотня и сожру вас всех. Заебало все, – он поднялся, распрямившись в полный рост и навис над Хинатой, полностью погрузив ее в тень. – Ты и правда похож на оборотня, – чуть испуганно улыбнулась Хината. Хидан был пьян и сердит. Его красноватые безумные глаза светились, вечно идеально приглаженные волосы стояли дыбом, рот то и дело кривился то ли от брезгливости, то ли от усмешки. – Если верить сопливым мелодрамам, бабы просто тащатся по оборотням. Он протянул к Хинате руку, и в мертвенном свете луны она померещилась ей огромной лапищей. Девушка непроизвольно вздрогнула и благоразумно попятилась, но лапища уже тащила ее к «оборотню». В лицо пахнуло перегаром. – Хидан, ты пьян, – выпалила она в надежде хоть немного отрезвить сознание мужчины и спастись из хватки. – Так точно, кэп, – его губы растянулись в пугающий оскал, и, без усилий сломив сопротивление, Хидан грубо поцеловал Хинату, наполняя ее рот и легкие дурманом алкоголя. Хината оттолкнулась, вжимая кулаки в крепкую, непробиваемую грудь. Твердый как сталь стержень уперся ей в ногу. И ни шанса отодвинуться. Хидан обнял ее, запутав в полах расстегнутой куртки. – Отпусти, – она кое-как отвернула лицо, панически дергая руками. Но мужчина лишь толкнул ее вперед и припечатал к стене святилища. – Целкой сдохнешь на этом ебаном острове. Думаешь, Учиха все бросит и насадит тебя на свой шампур?? – он дико гоготнул. – Он слишком ответственный хуило. Вся наша жизнь – сплошная херова ответственность перед кем-то за что-то. А если тебе похуй, то ты безответственен, так смешно, ха-ха, – Он сжал пальцами ее подбородок и заставил смотреть на себя. – Объективно я тут самый красивый, не находишь? – его тяжелое возбужденное дыхание обжигало лицо. – Не смазливый, как эти мудаки с бабскими прическами, а красивый, как настоящий мужик, – он встряхнул девушку, требуя ответа. – Д-да, – ответила она и еле слышно добавила: – от скромности ты не умрешь. – Это точно, – весело хохотнул Хидан и вдруг резко посерьезнел, уставившись, не мигая, в глаза Хинате, – от другого умру. – От чего же? – Ее внезапно охватило необъяснимое чувство тревоги от непривычной серьезности тона и тяжести взгляда красноватых глаз. Хидан тряхнул головой и браво оскалился, сбрасывая неприятное оцепенение. – На части разорвут, – хмыкнул он. – Видимо, Дейдара, – в тон ему хмыкнула Хината. – А ты оказывается забавная! – глухо рассмеялся Хидан, наклоняясь ниже. – Даже дерзить умеешь. У этого ублюдка кишка тонка! – он снова поцеловал ее. Хината силилась поймать потоки, но напористость Хидана, страх и растерянность сбивали настрой. И Сакура была далеко, на другой стороне могильника. Огромными бледными, как луна, глазами она уставилась на Хидана, пока он по-хозяйски терзал ее губы. Он тоже смотрел на нее, и его глаза в лунных бликах переливались, точно искрящийся малиновый сироп. Необычно красивая девушка будоражила пьяные инстинкты. Руки действовали на автомате. А в хмельной голове лишь две мысли: баба и сверток. Ему чудилось: еще чуть-чуть, и он разгадает тайну свертка, надо лишь преступить грань. – Хидан, прекрати, – взмолилась девушка. Его руки нагло шарили под одеждой, суля недвусмысленный финал. Хидан мелко шагнул назад, сквозь улыбку глядя в молящее лицо Хинаты и на ее провальные попытки поймать потоки и отгородиться от мужчины энергетическим барьером. – Слабо одной? – Он садистки улыбнулся и снял с пояса складное копье, что так многозначительно тыкалось в бедро осоловевшей от испуга Хинате. – Не терпится испытать его в деле, – он щелкнул зажимом, любуясь блеском черной стали, и острие просвистело мимо носа съежившейся девушки. – За-зачем? – она громко стукнула зубами. – Затем что вещи и люди должны служить тому, для чего их создали. Иначе они бесполезны и безответственны, – он снова коротко рассмеялся. – Для чего создана ты? – Он обвил рукой ее талию, привлекая Хинату ближе. И помахал копьем перед ее лицом. – Правильно, доставлять удовольствие. Он резко чиркнул острием по ее скуле, пуская кровь. – Хидан! – истерично взвизгнула девушка, пытаясь закрыть лицо руками. Но острие копья тут же уперлось ей в горло. – Веди себя хорошо, – предупредил он. Темная струйка на бледном лице завораживала, он проводил ее совершенно безумным взглядом и, как только она достигла подбородка, слизал со сладострастным стоном и придыханием. Облизнулся, размазывая кровь по губам. Смочил пальцы в липкой влаге и разрисовал пленнице лицо, повторяя рисунок ритуальной маски. С особым смаком вдавил палец в лоб, жирно намазывая круг на месте третьего глаза. Хината дрожала как лист на ветру и боялась шелохнуться. При всем желании у нее не получалось вести себя плохо и дать похотливому мужику достойный отпор. В том, что он сошел с ума, не осталось сомнений. Копье уперлось ей в грудь точно против сердца. Хината окончательно оставила попытки создать барьер или оплести Хидана нитями. Кровь, алкоголь и страх. Ее почти вывернуло от очередного поцелуя. – Хидан, остановись! – Громогласный возглас Сакуры еще пуще развеселил мужчину, но не напугал. Хината вздохнула с облегчением. Неужели повезло? Сакура широченными шагами неслась на выручку подруге, и чудом не насадилась на направленное на нее копье. Не отрываясь от Хинаты, Хидан резко крутанул оружие и выставил его за спину острием вперед. Сакура круто завернула в сторону, уходя от столкновения, и упала на колено, не удержав равновесие. Хидан обернулся через плечо и усмехнулся. – Пошла нахуй, заняты мы. – Хидан, ты спятил! – Сакура быстро вскочила на ноги и сжала кулаки. Она никак не могла подступиться к Хидану: копье всякий раз опережало ее, метко нацеливаясь в грудь. Она даже не рискнула швырнуть в него камень и раскроить башку из-за опасения попасть в Хинату, если этому придурку вздумается увернуться. Набравшись храбрости, Хината мазнула руками по торсу Хидана в поисках кобуры. Нащупала рукоять пистолета и рванула на себя, не подумав о застегнутой кобуре. – Вот ты хитрюга, – не переставал жутко хохотать медик, ударяя Хинату по рукам. Сакура зажала в пальцах обломок и зажмурилась, стараясь передать подруге энергию. Но чем сильнее пыжилась, тем больше раздувались ноздри и болели глаза. А энергия упорно не передавалась. – Сасори, – прошептала она, обращаясь к единственному спасению, и выпучила глаза, ища Сасори. Хината нелепо пискнула, полностью поддаваясь под власть Хидана. – Сасори, он совсем с катушек слетел! – Сакура увидела его и возликовала. Он не мог не прийти. Но, несмотря на всю критичность ситуации, шел он вальяжно-медленно и взирал на всё с любопытством праздного зрителя, случайно забредшего на эпатажное шоу. – Он ее прикончит! – Сакура с панически-истеричным остервенением дернула пистолет из кобуры Сасори, не заботясь о его возмущении. Подруга в опасности. Какие могут быть недовольства? Рука Сасори смешно подпрыгнула от ее толчка при попытке выдернуть оружие. – Отдай, – настойчиво потребовала Сакура, не видя в Сасори ни грамма стремления помочь Хинате. Сасори внимательно смотрел в ее серьезные, озабоченные глаза, позволяя ей вытащить оружие. Неужели выстрелит? Не пощадит? Он следил за ней с таким неподдельным интересом, что сам себе казался по уши влюбленным в эту беспокойную девушку. И почему он раньше не вручил ей пистолет? – Хидан! – рявкнула Сакура, нацелившись в голову медика. Тот лениво обернулся, и его сумасшедшая улыбка заиграла новыми гранями безумия. – Предохранитель, – услужливо подсказал Сасори. Для него все было поучительной игрой, проверкой сил и возможностей избранных им людей. – А? – Сакура бросила на него косой взгляд и судорожно облизнула губы, ища дрожащими пальцами предохранитель. Сасори мягко накрыл ее руки своими и перевел рычажок предохранителя в нужное положение. – Вот и все, – он жестом пригласил ее воспользоваться оружием. – Всё очень просто. – Стреляй, хуле, – насмехался над ее неопытностью Хидан, – взяла пушку, стреляй. А не можешь – не лезь. Он повернулся к ней, подставляя грудь под выстрел и вызывающим видом подчеркивая, какая Сакура слабачка. Сакура зажмурилась. Ждала ли она, что Сасори остановит ее? Да, ждала. Но он не останавливал. И по его молчанию и взгляду она понимала: ей предстоит довести дело до конца. – Не закрывай глаза, – шепнул рядом Сасори. Взвинченная до предела Сакура удивленно взглянула на него. В его глазах плясало то же сумасшествие, что и у Хидана. И она почувствовала себя просто оружием в их диком противостоянии. – Сакура, не надо, – тихо попросила Хината из-за спины Хидана. – А давай уравняем шансы, – он вдруг весело расстегнул кобуру и прежде чем успел вынуть пистолет, Сакура выстрелила. Не зажмурилась, не отвела глаз и руку. «Проще простого, проще простого, – твердила себе, – как в фильмах: бац и всё». Отдача врезалась в нее, расколов болью каждую косточку. Суставы будто вывернуло и разорвало, в голове истошно звенело. Она огромными, ошалелыми глазами таращилась в стоящего на месте Хидана. Он широко улыбался ей и салютнул. – Ебаать, не ожидал. Честно, – уважительно протянул он, отступая от Хинаты. Сакуру трясло; она никак не могла понять, что произошло, и не чувствовала онемевшими от боли руками, как руки Сасори крепко держат пистолет поверх ее ладоней. Он успел схватиться за него прежде, чем прогремел выстрел, и отвел в сторону, спасая Хидана от смерти, а Сакуру от увечий. – Умница моя, мм, – похвалил он девушку и отнял оружие. Сакура неотрывно следила за его руками. Большой палец правой руки неестественно выгнулся, выбитый отдачей. – Сасори, – взволнованно прошептала она и не услышала собственного голоса. Не реагируя на ее охи, Сасори четким движением вернул палец на место и неприятно поморщился. – Все просто, пороховые газы… – он замолчал и смешливо приподнял бровь, глядя как Сакура слушает его со всем вниманием, но до нее долетают лишь отдельные звуки, которые она упорно выводит губами: «о», «о», «а», «ы», пытаясь сложить в слова. Хидан расхохотался во весь голос, но смех его резко оборвался, и мужчина глухо свалился на землю, потеряв сознание. Потирая ушибленную руку, Хината боязливо переступила через него и наконец отпустила поток. Она сжимала его настолько крепко, намотав на руку, что запястье посинело. – Что-то неладное с ним творится, – сконфуженно пробормотала она, с сожалением глядя на мужчину в отключке. – Тут со всеми что-то неладное творится, – Сасори смотрел на нее с неясным восторгом. Уродливый кроваво-темный рисунок на ее лице приковывал взгляд. Хината рвано мазнула ладонью по лицу; подсохшая кровь обсыпалась бурыми крошками. Сакура наклонилась над Хиданом и протянула руку потрепать медика по щеке. – Не трогай его, – Сасори прихватил ее за локоть, останавливая, – пусть полежит, подумает над своим поведением, – он тонко усмехнулся. *** Лежа с закрытыми глазами Какузу прислушивался к окружающему миру и собственным ощущениям. Голова, руки, ноги целы. Никаких пут и оков. Лишь знакомое зудящее покалывание. При таких-то способностях, зачем ей его связывать. Он глубоко вздохнул, вспоминая растекающуюся по жилам лаву и раздирающую тело боль. Надолго его вырубило? Лунный луч нагло лез в окно, смешиваясь со светом фонарей. Какузу сел. Темные волосы беспорядочно растрепались по плечам. Он взлохматил их пятерней, откинув назад, и бегло осмотрел скромный домишко, где находился совершенно один. Черно-белая маска на противоположной стене взирала на него тремя пустыми глазницами. Никаких решеток на окнах или намертво запертых дверей. Он явно находился не в заточении. Самоуверенность девчонки изумляла. Взгляд неспешно заскользил по рукам и торсу. Разумеется, никакого оружия при нем не было. Как и вещей. Он сидел на кровати совершенно голый, накрытый простыней, и тщательно изучал себя. Губы растянула презрительная усмешка. Художники… Многочисленные побагровевшие от недавних разрывов шрамы покрывали свежие татуировки в виде стежков. Будто его заново сшили черными толстыми нитями. Какузу прислушался к шагам за дверью, но не соизволил подняться, сквозь легкий прищур наблюдая, как открывается дверь, и в дом входит его пленительница. Оба неподвижно уставились друг на друга. Какузу приподнял бровь в немом вопросе и махнул рукой вдоль тела, мол, че за фигня? Девушка лукаво улыбнулась и пожала плечами. – Как зовут? – повторил Какузу недавний вопрос, так и не получив никакого вразумительного ответа. – Мэ… – Нет, – перебил он, – настоящее. Девушка вопросительно дернула бровями, ее хитрая улыбка растянулась до ушей. – Ты не местная, – сделал меткий вывод Какузу. – Италия? Он запросто распознал едва уловимый акцент. Собеседница комично сложила губы буквой «О». – Давно ты здесь? – заговорил Какузу на итальянском. Девушка вновь пожала плечами, подтвердив догадку пленника. – Будто всю жизнь тут провела, – уклончиво ответила она на родном языке, отдаленно замечая, что скучала по нему, скучала по нормальным людям, не помешанным на культе, скучала по крепким смелым мужчинам. Местные настолько зациклились на божествах, что и к ней относились с осторожным уважением. Ох уж эти пары… – Значит, обо всем, что здесь происходит можно спросить у тебя? – Спроси, – она мило улыбнулась, разглядывая мужчину. Ее голубые лучезарные глаза то и дело замирали на его шрамах. Какузу усмехнулся. – Спросил. Он по-прежнему сидел на кровати и следил за девушкой. Та неспешно обошла комнату по периметру и зачем-то поправила маску на стене. – Как только все соберутся, вы получите ответы, – она замерла в нескольких шагах от него, – пока чувствуй себя как гость. – А ты, типа, гостеприимная хозяйка? Тень дрогнула и метнулась по стене, заплясал в зрачках потревоженный лунный свет. Какузу поднялся так молниеносно, что девчонка снова отшатнулась. Буквально секунду назад сидел и вдруг уже стоит перед ней. Она предупредительно вздернула правую руку, запрещая приближаться. Но Какузу наплевал на ее жесты, смяв протесты. Надвинулся вплотную, зажав хозяйку в угол. – Как звать? – Марис, – наконец сдалась она и шумно выдохнула. В ее зрачках будто ворочалась лава, заплетая хитрые узоры. – Как тебе мое искусство? – она кивнула на швы. – Слишком пафосно. Марис величаво распрямилась. – Больше они не разойдутся, пока сам не захочешь. Какузу мазнул взглядом по стежкам. – И даже твой дьявольский огонь их не вскроет? – недоверчиво усмехнулся он. Воспоминания о недавно пережитой боли накатили противной волной. И самым противным было то, что он не сумел противостоять ей. – Божественный, – смеясь, поправила Марис. Она кокетничала с ним чисто на подсознательном уровне, прикусывала губы и глубоко влажно дышала. – Значит, теперь я могу… – Какузу беспрепятственно сжал ее горло, заставляя ее поднять подбородок выше. – Я все еще могу сжечь тебя изнутри, – предупредила Марис, не теряя веселого настроя. – А могу этими нитями вытянуть из тебя всю жизнь, – она провела ладонями по мускулистым плечам и рукам Какузу, очерчивая шрамы. – Человек с множеством сердец, – чувственно прошептала она, наслаждаясь его брутальностью. И ни капли страха. Нарисованный стежок эластично приподнялся, став подвижным. Он тянулся за ее ладонью, стягивая плотнее кожу. Одновременно рука Какузу на горле сжалась сильнее. – Скоро и твое будет в моей коллекции. Марис с трудом обхватила его широкие плечи, вцепляясь в них острыми, словно иглы, горячими пальцами. – Без меня тебя не станет, – протянула она, балуясь с нитями. Какузу казалось, из него вытягивают жилы. – Как ты это делаешь? – он склонился ниже, заглядывая ей в глаза. Они снова меняли цвет и мягко светились. – Если передумаешь есть меня, я тебя научу. – Она смеялась над ним, подшучивала, уверенная в своих силах. – Что ж, посмотрим, что ты умеешь, – он рванул ее на себя. Огромная рука полностью обхватила хрупкую шею. – Весь секрет в глазах, верно? – широкая ладонь легла ей на лицо, погружая полутемную комнату во мрак. Марис улыбалась; стежки под ее руками извивались, удлиняясь; швы превратились в узкие, еле заметные полоски, уплотняясь до боли. – Я собрала тебя заново для себя. Сшила каждый шов, разорванный огнем. Ты – мой лоскутный солдат, – она говорила победоносно, но в тоже время завлекательно и мягко, соблазняя откровением. Какузу скрипел зубами, борясь с управлявшей им силой. Выходящие из него же нити оплетали его запястья, локти, подбирались к горлу. Марис почти смеялась: ей нравилось его сопротивление. Приподнявшись на носочки, она с хрипом прошептала ему в подбородок: – Пока ты не научишься управлять ими, я буду управлять тобой. Жесткая, словно наждачка, щетина оцарапала ей губы, и Марис сладострастно облизнулась, потерлась щекой о щеку мужчины, тая в истоме. С глухим вздохом, будто душили его, Какузу смотрел на ее растянутые в ликующе-дерзкой улыбке губы, они подрагивали от тяжелого дыхания. И Какузу не удержался: смял их в жестком поцелуе, кусая до крови, нагло проник языком в послушно открытый рот, так же нагло, как она нагло и беззастенчиво влезла ему под кожу. Опустил руки, обхватив Марис за талию, прижал к стене, чувствуя, как она полностью отдается ему, теряя контроль над собой и черными нитями, отвечает на поцелуй нетерпеливо и жадно, смакуя его бесцеремонность и страсть. Он был огромен и ненасытен во всем: в жестокости и похоти. В спешке со звериным азартом сорвал ее одежду, руками раздирая плотную ткань платья, не удосужившись снять его. Грубо скользнул широкими шершавыми ладонями по нежным изгибам ее тела, плавя жаром, плавясь в ее опасном огне. Она, точно лава, обжигала прикосновениями и взглядами из-под полуприкрытых век. Жесткие пальцы безжалостно вдавливались в хрупкие кости в единственном желании сломать их, чтоб хрустнула грудная клетка, и живое бьющееся сердце он сжал в ладони. Какузу накрыл рукой небольшую упругую грудь, сдавливая и поглаживая, оттянул возбужденный сосок, наклонился и прихватил зубами, намеренно мазнув подбородком по нежной бледной коже. Марис застонала, без стеснения плавно скользнула ладонью по стоящему твердому члену и тут же получила благодарную отдачу. Какузу выдохнул со свистом, но остановил ее: развернул лицом к стене, не дав вдоволь наиграться. Она уже исследовала его: снаружи, пока наносила татуировки, и изнутри, когда почти спалила, и изумилась, что он вытерпел и не умер. Наверно, он, и правда, бессмертен. А он только начал наслаждаться ее изучением. Он не успел разглядеть ее толком в извечной полутьме ночи; свободная одежда не давала представления о ее прелестях. Он опустил взгляд на приятно выпирающую попу, трущуюся о член. Если грудь не отличалась внушительным размером, то попа явно не подкачала. – Классная задница, – прохрипел он и звонко шлепнул по сочным половинкам, сжал, чуть раздвигая, уткнулся Марис в затылок и горячо прерывисто задышал, пока член, подрагивая, медленно скользил между ягодиц, опускаясь до слегка приоткрытых, влажных лепестков. Он потянул выше, стискивая попу сильнее, заставляя послушную девушку приподняться на цыпочки, пока огромный фаллос не ткнулся в узкое лоно, и резко дернул Марис на себя. Ее гортанный вскрик приятно резанул по ушам, голова запрокинулась, упершись Какузу в грудь, а глаза на миг распахнулись и снова закрылись, дыхание остановилось. Какузу застонал сквозь ухмылку, протискиваясь с трудом, чувствуя, как она пытается отстраниться, но одновременно сильнее выпячивает попу, подставляясь под ласку его рук, и неспешно расслабляется. Марис зажмурилась, с болью принимая его в себя, он разрывал ее похлеще огня, настойчивый и мощный, входил резкими рывками, мстя за каждый шрам. Марис хватала ртом воздух, задыхаясь на грани болезненной, мучительно-приятной эйфории. Она привыкла к боли: на Гофе без нее никуда. Но у Какузу она была особенная, мстительно-безжалостная, наполненная извращенным блаженством. Он осыпал ее шею и плечи поцелуями, вдалбливаясь неистово, нити оплетали ее, забираясь в рот, щекоча извилистыми легкими прикосновениями. Марис обхватила Какузу за шею, наклоняя его голову ниже, путаясь пальцами в длинных волосах, приникла губами к его губам, впитывая тягучее наслаждение, разливающееся от каждого его движения. Оргазм накатил слишком быстро, выстрелив жаром в позвоночник, Марис выгнулась и звучно застонала, вцепляясь Какузу в руки. Огонь растекся внутри, и Какузу, рыча, снова стиснул зубы, наращивая темп, сдерживаясь, чтобы не придушить девушку за чрезмерную горячность. Он развернул ее лицом, подхватил под бедра, с легкостью поднимая выше, впился в дрожащие губы, умножая наслаждение, развел ее ноги еще шире, держа почти на весу, и входил глубокими размеренными толчками, доводя Марис до нового пика. Это была не похоть, не просто страстный половой акт. Ритуал - дикий, первобытный, магический. Надвигалось что-то изумительно грандиозное. Марис чувствовала, как оно тонкой струйкой заполняет ее, наделяет ее чарующей стихийной энергией. И Какузу тоже чувствовал в ее сладкой, бархатной промежности, видел в ее светящихся зрачках. Она порывисто обвила его шею и на выдохе томно прошептала ему в губы: - Я покажу тебе вечность. И оргазм взорвался в них мерцающе-золотым жидким светом.