Когда исчезают все цвета

«Есть тьма, непроглядней той, с которой мы боремся. Эта тьма царит в заблудшей душе. Война наша - не против царств и княжеств, но против хаоса и отчаяния. Гибель надежды, гибель мечты - страшнее гибели плоти. С такой напастью мы обязаны биться до конца. Будущее - повсюду вокруг нас, оно выжидает на переходных этапах, чтобы быть рождённым в момент истины. Нам не дано предвидеть черты грядущего и свою судьбу. Мы знаем лишь, что будущее всегда рождается в муках…» (с) Г'Кар * * * Вся жизнь Джона Уотсона, начиная с более или менее сознательного возраста, всегда базировалась на эмоциях. Всегда. Это была одна из тех самых вещей, в которых он разбирался лучше всего. Кроме медицины, конечно. Но согласитесь, было бы странно, если бы армейский доктор, вытаскивающий на своей спине какого-нибудь очередного истекающего кровью бедолагу под свистом пуль, и наскоро штопающий его в ближайшем укрытии, - хоть сколько-нибудь не разбирался в эмоциях. Потому что сложно оставаться равнодушным, когда чьи-то горячие окровавленные пальцы с силой хватают тебя за запястья, а глаза, подернутые поволокой адской боли, смотрят, кажется, прямо в самую душу. И шепот. Отчаянный шепот сквозь крепко стиснутые зубы. «Джон, скажи… скажи мне… Боже, как больно!.. Да подожди ты со своими бинтами! Скажи, они успели вывести детей из того дома?..» «Док, брось. Хватит! Да прекрати же уже, я больше не вынесу... Черт! Проще оторвать эту руку…» «Капитан… Уверен, вы не будете врать. Я… я вернусь домой?.. Пожалуйста. Пожалуйста, я очень хочу домой…» Капитан Джон Уотсон очень хорошо понимал чужие эмоции. Но, в большинстве случаев, свои ему приходилось прятать. Где-то глубоко-глубоко внутри себя. Просто потому что никому не нужен доктор, с перекошенным от бессилия лицом, со сжатыми до боли зубами, с воспаленными от бесконечных бессонных ночей глазами. И только сбитые в кровь костяшки на правой, нерабочей руке Джона могли рассказать о многом – если бы был человек, который сумел бы увидеть. Но такого человека не было. Государственный переворот в старой доброй Англии докатился до Афганистана тихими отголосками взрывов, негромким шепотом имен погибших, передаваемых из уст в уста. И только неожиданно возросшее число прибывающих каждый день добровольцев вызывало неподдельное удивление, а позже – ужас. Потому что было страшно смотреть на эти неживые, безэмоциональные лица, на сжатые в одну тонкую линию губы. Видеть эти безжизненные глаза, в которых не было ничего, кроме зияющей пустоты. И боли. Запрятанной где-то глубоко внутри. Глава 1. Лондон встретил Джона Уотсона проливным дождем. Щедро напоенный влагой воздух заставлял дышать глубоко, полной грудью, - и широко расправлять плечи, не обращая внимания на боль в заживающей ране. Джон прильнул носом к окну такси, жадно вбирая взглядом все то, чего был так долго лишен – и то, по чему так отчаянно скучал в прокаленном безжалостным солнцем Афганистане. Развороченные взрывами здания, разбитые окна, черные от копоти остова сгоревших машин заставляли его сердце сжиматься от боли – как если бы Джон встретил старого друга, ставшего инвалидом. Он морщился и кусал губы, подмечая как опытный врач, каждое разрушение – как новую рану, зияющую на теле любимого города. Таксист периодически бросал на Джона пристальные взгляды через зеркало заднего вида. Это было неприятно - Уотсон упорно не мог отделаться от чувства, что за ним внимательно наблюдают. Когда он уже созрел для того, чтобы, наконец, возмутиться, водитель подал голос. - Давно в Лондоне? - Нет. Прибыл сегодня, утренним рейсом. - Наверное, давно не были здесь, так? Вопрос был задан совершенно ровным тоном, без малейшего намека на любопытство. - Три года как, - Джон с видимым сожалением проводил взглядом очередное раскуроченное здание, на развалинах которого работали люди, одетые в одинаково-серую униформу, - Такое чувство, что вернулся в чужой город. - Чувство? Вам мой совет - нужно быть с такими словами поосторожнее. По крайней мере пока. И держите при себе свои документы, билеты – словом все, что может подтвердить тот факт, что вы прибыли в город недавно. Это снимет некоторые вопросы, если вам вдруг придется столкнуться с Клириками… На время. - Клириками? – Уотсон удивленно оторвался от созерцания вереницы серых унылых зданий, мимо которых они проезжали, - Это что, новый вариант полиции? Водитель покачал головой. - Полиция упразднена. - Вот как? – Джон усмехнулся, - Да, кажется, мне о многом предстоит узнать. Водитель настороженно покосился на Уотсона, а потом бросил беглый взгляд по сторонам – как будто бы проверяя, не заметил ли кто. - Не делайте так больше, если не хотите, чтобы я вас высадил. Оставшуюся часть пути Джон проделал в полном молчании. Он замечал все больше и больше изменений в некогда ярком и жизнерадостном, а сейчас – ставшем серым и бесцветным Лондоне. Здания, более или менее уцелевшие после восстания, переворота – или что бы тут не произошло, - были покрашены одинаковой блеклой темно-графитовой краской. На окнах больше не было ни штор, ни занавесок, ни даже растений в горшках – и Джон видел как там, внутри этих серых домов движутся такие же серые и бесцветные люди. С улиц исчезли рекламные вывески, световые табло и экраны. Цветочные клумбы были заасфальтированы, а фонтаны - демонтированы. Мусорные урны, автобусные остановки, и даже сами автобусы – все было одного и того же блеклого мышиного цвета. Как если бы мир разом потерял все свои краски. Как если бы город оделся в серый траур по кому-то навсегда утерянному. И этот Лондон категорически не нравился Джону Уотсону. Потому что это был не его Лондон. По счастливой ли случайности, либо из-за каких-то других причин, здание Госпиталя Святого Варфоломея ничуть не изменилось с тех пор, как Джон покинул город. Мрачно-серое, с высокими темными окнами, оно как нельзя лучше соответствовало царившему вокруг унылому настроению. «Наверное, его даже не пришлось перекрашивать, – мысленно усмехнулся мужчина, отстраненно наблюдая, как водитель аккуратно паркуется возле развороченной автобусной остановки, - Приятно увидеть в этом городе хоть что-то, оставшееся таким, как я помню». - Хотите совет? – таксист свернул протянутую Джоном купюру и сунул ее в бардачок. Доктор неуверенно кивнул. - До тех пор, пока вы не зарегистрируетесь в Протекторате, не прослушаете обязательный курс лекций для новеньких и – самое главное, - не получите свой инъектор с Прозиумом, постарайтесь как можно меньше появляться на улице. Для вашей же безопасности… - … инъектор с Прозиумом? - Вам все объяснят. – Равнодушным лекторским тоном перебил Джона водитель, - И найдите кого-нибудь, у кого вы будете в безопасности. Тот, кому вы доверяете. Людей, желающих выслужиться перед Клириками, сдавая за Эмоциональное Преступление в городе – пруд пруди. Им будет все равно, что вы только что прибыли в Лондон и еще не в курсе новых установившихся порядков. «Ну и дела…» Майк Стэмфорд ждал его у черного входа. Поначалу Джон подумал, что бывший приятель вышел покурить, - как это бывало в годы учебы, когда они, еще студентами выбегали под проливной дождь и, хохоча, бережно передавали из рук в руки сигарету, прикрывая ее ладонью от пронзительно-холодных капель. Однако, Майк просто стоял, невидящим взглядом уставившись куда-то перед собой. При всем его нынешнем тучном телосложении, он до безумия нелепо смотрелся в этом темно-сером костюме, с высоким воротником под горло. Мужчина отстраненно посмотрел на протянутую для приветствия ладонь Уотсона и кивнул в сторону двери. - Идем. Только на лестничной площадке, когда они поднимались наверх, Джон заметил, что руки у Стэмфорда были затянуты в черные кожаные перчатки. - Когда ты прибыл? - Сегодня утром, я же говорил тебе по телефону. - Я не запомнил. – Майк на миг обернулся, вглядываясь в лицо Уотсона,- Ты сразу позвонил мне? В Протекторате не был? - Нет, не был. - Недопустимо, - Стэмфорд едва заметно покачал головой, - Без регистрации тебя не примут на работу, Уотсон. И моя рекомендация не сыграет здесь никакой роли. Джон вздохнул и потер переносицу. - Майк, я вернулся с войны. Дай мне время, чтобы во всем разобраться. - Стэмфорд. - Что? - Ты должен запомнить - меня зовут Стэмфорд. – Майк едва заметно расслабился, однако выражение его лица осталось неизменным, - И времени у тебя нет, Уотсон. У вновь прибывших с момента регистрации прилета в аэропорту есть два дня - для регистрации в Протекторате, прохождении курсов для новообращенных и получения индивидуального инъектора с Прозиумом. - Черт, все гораздо хуже, чем в армии. – Джон поежился. - А что будет через два дня? - Принудительное обращение. В случае радикального сопротивления, или если ты попытаешься скрыться, тебя отловят и отправят во Дворец Правосудия… - А там что? - Ликвидация. Вот как. Ликвидация. Они остановились на площадке между двумя лестничными пролетами. Джон привалился спиной к стене и чуть прикрыл глаза, пытаясь справиться со странными, внезапно нахлынувшими на него эмоциями. Это был не страх за себя – на войне бояться некогда, и чувство самосохранения выработалось просто до автоматизма. После этого уже ничего не страшно. Но когда ты, под раскаленным Афганским солнцем, отчаянно боролся за каждую отдельную жизнь, - осознание того, что здесь, в родном Лондоне кто-то методично убирает людей, избавляется от них, как от ненужного мусора просто потому, что они пошли против системы, это… убивало. - Сколько… - голос предательски охрип, и Джону пришлось прочистить горло, прежде чем он снова смог заговорить - Сколько уже… ликвидировали? - По последним статистическим данным, которые я получил вчера – одна тысяча девяносто восемь человек… - Боже… - За последний год. Майк не сводил пристального взгляда с лица Джона – тот побелел, как полотно, это было видно даже не смотря на загар, - и прижал ладонь ко рту. - Уотсон, подобная эмоциональная реакция недопустима. Если бы я не знал, что ты прибыл только сегодня утром, я имел бы полное право сообщить Клирикам о том, что стал свидетелем Эмоционального Преступления. - Прости, все это как-то… слишком много для меня. Стэмфорд кивнул. - Я понимаю. Именно поэтому тебе не следует откладывать с процедурой Обращения. Чем больше времени проходит, тем сложнее тебе будет потом. Госпиталю будет полезен такой специалист как ты, поэтому, со своей стороны я готов посодействовать твоему трудоустройству здесь… - Спасибо. – Джон рассеяно кивнул, все еще пытаясь переварить полученную информацию, - Спасибо, Ма… Стэмфорд. - Ты меня не дослушал. Я действительно готов тебе посодействовать, да. Но ты, со своей стороны, должен в оперативном порядке пройти все необходимые процедуры. - Хорошо. Спорить с этим человеком, который теперь только внешне был похож на бывшего однокурсника и приятеля, Джону отчаянно не хотелось. Впрочем, и разговаривать тоже. Разговаривать теперь вообще ни с кем не хотелось. - Давай поднимемся в лабораторию, возьмем твою кровь на анализ. – Майк мотнул головой в сторону двери, - Я отправлю результаты напрямую в Протекторат. Это немного упростит и ускорит процесс получения инъектора. - Как скажешь. Джон старался не слишком вертеть головой по сторонам, пока они проделывали недлинный путь по ярко-освещенному коридору. Но от его внимательного взгляда не укрылось ничего – ни медленно и молчаливо перемещающиеся люди, одетые в одинаковую светло-серую форму или белые халаты, ни отсутствие такой привычной для пункта приема тяжело пострадавших, суеты. Наэлектризованная тишина, звенящая лампами дневного света, прерывалась редкими объявлениями по интеркому, - голосом, который, по мнению Джона, больше подошел бы роботу, нежели человеку. Казалось, даже пол поглощал самые малейшие звуки шагов. Яркие указатели направлений, плакаты с информацией, кофейный автомат, даже цветы в горшках – все исчезло, уступая безжалостной аскетичности белых стен и скупым серым табличкам с непонятными Уотсону буквенными обозначениями. Дверь в лабораторию была обозначена как 221В. - Подожди меня внутри. Мне нужно принести недостающее оборудование и документы. Джон молча кивнул. Какое-то время он смотрел вслед уходящему Стэмфорду, но, заметив на себе чей-то пристальный взгляд, поспешил скрыться за дверью лаборатории – привлекать к себе лишнее внимание совершенно не хотелось. Особенно сейчас. Однако совсем спрятаться от посторонних глаз Уотсону не удалось – лаборатория была не пуста. Склонившийся над окуляром микроскопа мужчина, впрочем, даже не удостоил Джона своим вниманием – и только коротко кивнул головой в ответ на его приветствие. Что же, так даже лучше. Уотсон позволил себе осторожно оглядеться. Пожалуй, эта лаборатория была единственным местом, которое не претерпело значительных изменений – по сравнению со всем тем, что доктору уже удалось увидеть за время своего пребывания в городе. Появилось новое оборудование, но так даже и лучше – это обещало сделать работу более интересной. Хотя… со всеми этими изменениями, сложно было сказать, как именно Уотсон теперь сможет применить свои навыки, а главное – захочет ли он их применять. Ликвидация. Джон немного поежился – и вдруг почувствовал пристальный взгляд, направленный на себя. - Я вас не заметил. Сейчас, когда мужчина выпрямился, Уотсон, наконец, смог его нормально разглядеть. Высокий, худощавый и скуластый, с необычным разрезом глаз. Впрочем, то же самое можно было бы сказать и про их цвет - пронзительная, в неправильных пятнах, бирюза. Он был одет в классический черный костюм, из-под пиджака которого выглядывала темно-серая рубашка. Две верхние пуговицы не были застегнуты, являя окружающему миру – и Уотсону, - тонкие выраженные ключицы, длинную шею с родинкой и острый кадык. Мужчина всем своим видом настолько представлял собой контраст по сравнению с остальной серой массой людей, которых видел Джон, что доктор не сразу нашелся что ответить – а просто стоял и пялился на него, наслаждаясь этим внезапным островком спокойствия. Он среагировал только тогда, когда уголок губ незнакомца дернулся в усмешке. И это сработало как катализатор. - Вы поздоровались, когда я вошел. - Я не здоровался. - Но вы кивнули головой в ответ на мое приветствие. - А. Так вот что это было. – Мужчина поджал губы, - Да, я припоминаю, что какой-то звук меня отвлек от важной мысли. - Простите. Я не хотел вам помешать. Незнакомец пристально осмотрел Джона с ног до головы – под этим взглядом Уотсон внезапно ощутил себя букашкой на предметном столике микроскопа. - Пожалуй, вы единственный кто смог это сделать за последние полтора года. Доктор еще не понял, стоит ли ему считать это комплиментом или оскорблением, когда дверь в лабораторию бесшумно отворилась, и на пороге появился Майк. - Стэмфорд. – Мужчина едва кивнул головой, приветствуя вошедшего. - Холмс. Майк повернулся к Джону и всунул в его руки упаковку с вакуумными пробирками. - Мне нужно две. Наполни, пока я разбираюсь с документами. - А где… - Уотсон растерянно огляделся вокруг, пока не встретился взглядом с тем, кого Майк назвал Холмсом. Мужчина молча выдвинул крайний правый ящик стола – при длине его рук, для этого ему даже не пришлось вставать с высокого табурета, на котором он восседал. - Спасибо. В ящике оказалось все необходимое, и Джон, окунувшись в знакомую среду, на какое-то время смог забыть обо всем происходящем. Он скинул куртку, оставшись в свободной рубашке с коротким рукавом – его длины было достаточно, чтобы привычным движением завязать жгут на предплечье. Мужчина пару раз сжал ладонь, заставляя мышцы на своей руке напрячься, а вены – набухнуть, явственно проступая через загорелую кожу. Сладковатый аромат спирта, холодящее ощущение на сгибе локтя, отдающееся едва заметным покалыванием в кончиках пальцев – и игла легко входит в вену. Вакуумная пробирка со щелчком становится на место. Джон шумно выдыхает. Он никогда не любил это тянущее ощущение - когда кровь из твоей вены медленно перетекает в пустой пластиковый контейнер, наполняя его теплом твоей собственной жизни, - такой, какая она есть. Джон случайно сталкивает упаковку со второй пробиркой на пол и неслышно чертыхается. Поднять ее самостоятельно, с иглой в вене не представляется никакой возможности – ему сейчас вообще лучше не делать резких движений. Холмс, все это время пристально наблюдавший за процессом, неловко, по-птичьи соскочил со своего табурета - и, подобрав контейнер, протянул его растерявшемуся доктору. Джон мотает головой. - Спасибо. Вы не могли бы ее… открыть? Я и сам справился бы, но… - Да, конечно, – длинные пальцы одним ловким движением разорвали упаковку, - Афганистан или Ирак? Джон, присоединявший в этот момент вторую пробирку к своей игле, от неожиданности чуть не роняет ее снова. Он поднимает голову и встречается взглядом с Холмсом, который, оказывается, стоит рядом – можно даже сказать, непозволительно близко. - Простите. Что вы сказали? - Я не сказал. Я спросил. – Холмс едва заметно фыркает, скосив взгляд на Стэмфорда, - Афганистан или Ирак? Джон растерялся еще больше. - Я… что… Афганистан. Но откуда? Высокий пронзительный звук, эхом разнесшийся по всему зданию, заставил Уотсона спешно вытащить иглу из вены, прижимая к месту прокола ватный шарик – все это слишком напоминало ему общий сигнал тревоги. Однако то, что произошло дальше, заставило Джона забыть обо всем на свете. Майк Стэмфорд, спокойно отложив в сторону документы, которыми занимался, одним ловким движением извлек из кармана своей униформы продолговатый плоский футляр. В нем оказалось небольшое устройство, больше всего по форме напоминающее миниатюрный пистолет. Инъектор. Из того же футляра Майк достал маленькую ампулу с жидкостью мутновато-желтого цвета, вложил ее в специальное углубление в верхней части устройства – и захлопнул крышку. Прозиум. Вскинув руку в жесте самоубийцы, Стэмфорд поднес инъектор к своей шее, прижимая импровизированное дуло к тому месту, где под кожей билась сонная артерия. И нажал на поршень. В наступившей тишине было отчетливо слышно, как тонкая игла быстрым движением проколола кожу. Этот звук заставил Джона поджать губы и отвернуться. Потому что было во всем этом что-то неправильное. Неправильное. Стэмфорд неторопливыми, размеренными движениями сложил инъектор, убрав его в футляр - и пристально посмотрел на Холмса. - Прозвучал общий сигнал. Вы, разве, не будете? Мужчина спокойно выдержал его взгляд, а потом едва заметно вздохнул – так, что это смог заметить только стоявший рядом Джон. Он слегка похлопал себя по карманам и покачал головой. - Кажется, я оставил свой инъектор в другом пиджаке. Придется отложить до вечера. - Вы же понимаете, Холмс, что я, в общем-то, должен об этом доложить, - Майк сложил бумаги в аккуратную стопку, и забрал из ладони Джона еще теплые контейнеры с кровью. - Понимаю. Но вы этого не сделаете. Вы прекрасно осведомлены о положении, которое я занимаю. Какое-то время мужчины молча смотрели друг на друга, не отрывая тяжелого взгляда. Джон почти физически ощутил, как густеет, накаляется воздух в лаборатории – и это не смотря на то, что во всей этой ситуации не было места ни малейшим эмоциям. По крайней мере, с одной стороны. Потому что в Холмсе доктор был не уверен. Но вот как будто кто-то резко щелкнул пальцами – и дышать стало неожиданно легко. Стэмфорд коротко кивнул, переведя взгляд на застывшего Уотсона. - В течение двух часов я перешлю документы и результаты анализов в Протекторат. - Хорошо. Спасибо. - Ты уже сегодня сможешь пройти регистрацию и получить свой инъектор. Первую дозу Прозиума ты должен будешь ввести там же, Обращение не всегда проходит без сложностей и лучше будет, чтобы за тобой наблюдали специалисты. Холмс тихо фыркнул, и это опять не укрылось от внимания Джона. - … завтра я жду тебя. Исходя из рекомендаций, которые выдаст Протекторат, тебе будет предоставлено рабочее место в Бартсе. - Хорошо. Я все понял. Спасибо, Стэмфорд. - Холмс, Уотсон, - Майк едва заметно склонил голову в знак прощания. И покинул лабораторию. - Наблюдали специалисты! – теперь Холмс фыркает еще громче и пристально смотрит на Джона, - На самом деле, им просто важно проконтролировать, чтобы ты ввел себе Прозиум, а не выбросил его в ближайший водосток. Уотсон растерянно взъерошил волосы, не найдясь, что ответить. - Ты поступил очень опрометчиво, согласившись на помощь Стэмфорда. Его стараниями информация о тебе в Протекторате появится в самое ближайшее время - тогда будет уже не скрыться. И брось эту дурацкую привычку постоянно говорить «Спасибо»… - А кто сказал, что я вообще намерен скрываться? – наконец, не выдержал Джон, - Какое вообще ваше дело? Я вижу вас впервые, не знаю… - Шерлок Холмс. На руке, протянутой ему, не было перчатки – и доктор с удовольствием крепко пожимает ее, ощущая чье-то настоящее человеческое тепло. Впервые, с момента его прибытия в Лондон. - Джон Уотсон. Я думал, имена упразднили – так же, как и полицию. Шерлок усмехнулся. - Ты почти угадал. - Как вы – про Афганистан? По лицу мужчины проскальзывает недовольство. - Я не угадал. Я увидел. Твоя выправка и стрижка говорят о том, что ты военный, а выцветшие волосы и густой загар – что ты вернулся из жаркой страны, где пребывал весьма продолжительное время. Ты был демобилизован из-за ранения – когда ты накладывал жгут, то поморщился, - значит, рана еще тебя беспокоит. То, как ты спокойно управлялся с медицинским оборудованием, а так же то, с каким узнаванием ты осматривал лабораторию, когда вошел, указывают на то, что ты врач, скорее всего хирург. И тебя демобилизовали, потому что из-за ранения, ты больше не мог исполнять свои прямые обязанности. - Потрясающе… Шерлок едва заметно вздрагивает, а потом снисходительно улыбается. - С момента прибытия в аэропорт – до регистрации в Протекторате и прохождении процедуры Обращения новеньким дают два дня. Но ты не похож на этих… особей вокруг – значит, в Протекторате еще не был, Прозиум не вкалывал. Да и на инъектор пялился, как на чудо. Очевидно, ты прибыл не позднее, чем сегодня утром. Если связать этот факт с тем, что Стэмфорд заполнял на тебя бланк рекомендаций, можно предположить, что тебе было больше не к кому пойти. Должен заметить, что бывший однокурсник – не самая хорошая идея при нынешнем положении вещей. Джон вздохнул и отвел взгляд. - Это все так, мистер Холмс… - Шерлок, пожалуйста. - Шерлок… - Я снимаю весьма удобную квартиру в центре Лондона, - Холмс подхватил лежащее на спинке стула темное пальто, - Там есть незанятая спальня на третьем этаже. Для меня одного – квартира дороговата, так что я пообещал домовладелице, миссис Хадсон, что найду соседа. С твоей зарплатой в Бартсе, мы вполне сможем себе это позволить. Уотсон нахмурился, глядя на его самодовольное лицо. - Но мы же только познакомились. И ничего не знаем друг о друге. Я… как я вообще могу тебе доверять? Я же вижу тебя в первый раз. - Ну, для первого раза, мне кажется, что я про тебя знаю уже достаточно. – Шерлок усмехнулся, подходя к двери, - Что же касается вопроса доверия, то здесь, я думаю, у тебя нет особого выбора. К тому же, я выгодно отличаюсь на фоне Стэмфорда, не так ли? - Пожалуй… - Джон неловко улыбнулся и потер лоб, - Но я все еще не уверен. Холмс тяжело вздохнул и закатил глаза. - Значит, тебе есть над чем поразмыслить, пока ты едешь в Протекторат. А пока, просто запомни адрес – Бейкер-Стрит 221В. Совпадает с нумерацией на двери этой лаборатории. Символично, не так ли? Не дожидаясь ответа Уотсона, мужчина резким рывком распахнул дверь, и уже почти было вышел – как вдруг замер на пороге, и обернулся. Лицо его становится серьезным. - Джон. Не давай вколоть себе Прозиум.