Сердце Атлантиды

Персонажи: Майкл Рейтинг: G Жанр: angst/AU Размер: мини Я забываю имена. Спросонья или сполупьяна Басовым звуком фортепьяно Встаёт забвения стена. Я забываю адреса… И те, кто где-то ждут упрямо Письма иль строчки телеграммы, Уже не верят в чудеса. Андрей Белянин – Я бы хотел в увольнение с тобой… Несколько дней на Земле – должно быть весело. Майкл садится за столик к Джону и Тейле. Его собственный отряд, выделенный всего полгода назад, давно привык, что их командир предпочитает другую компанию. Майор Кенмор бережно ставит поднос, чтобы не расплескать горячий чай; сам опускается на лавку рядом с полковником, привычно пожимает ему руку и кивает атозианке. – Разве Дик не поставил тебе дежурство? – Тейла некрасиво удивляется. Уголки ее губ сначала опускаются, будто она хочет искривить лицо в какой-то гримасе, но в последний момент пересиливает себя и улыбается. Спокойно и тепло. Привычно. Как улыбается ему всякий раз на любую фразу – вопрос, восклицание, шутку или жалобу. Словно все, что он говорит, имеет для женщины равное значение. – Я надеялся уговорить Тревора подменить. Думаете, не сработает? – огорчается Майкл, когда Джон отрицательно качает головой, чтобы не говорить с набитым ртом. Полковник быстро, не разжевывая, глотает кусок мяса, после чего поясняет: – В отсутствие меня ты остаешься старшим офицером, знаешь же. Мы не можем уйти в увольнение вместе. Как только кого-то отличившегося поднимут в звании, сразу смотаемся с тобой в пиццерию. Тебе что-нибудь привезти? Вопрос стандартный и задается Джоном каждый раз для очистки совести, которую и без того не украшают многочисленные темные пятна. И Шеппард, и Кенмор прекрасно знают ответ на него: «Спасибо, не нужно…» – а как иначе? Вопреки всем прогнозам Карсона и лечению, память так и не возвращается к Майклу. Он сдавливает ладонями виски и гипнотизирует фотографии в своей комнате. Но вспомнить не может. Ему нечего просить, потому что он не знает, чего хочет. – Ты не передашь моим родителям письмо? – неожиданно просит он. – Я знаю, им не сообщили о том, что со мной случилось – поэтому написал совсем чуть-чуть: что очень скучаю и обязательно увижусь с ними. Джон переглядывается с Тейлой и почему-то опускает взгляд в тарелку. Майкл думает, что поступил неправильно: у Шеппарда наверняка есть, куда поехать, а вместо этого ему придется тратить время на Техас, чтобы передать небольшое – всего пара абзацев – послание, в котором нет ровным счетом ничего важного: только тоска. Он уже решает отказаться от просьбы, как Джон соглашается: – Конечно, только занеси мне его в комнату, а то я забуду. Ок? – Да! Спасибо! Сейчас, – забыв про чай и едва ли ополовиненную тарелку, Кенмор резко поднимается из-за стола и идет к себе. Атлантида сегодня напоминает разворошенный муравейник – Дедал прилетел утром, с новым оборудованием, и почти одновременно через Врата пришло послание, что его уже ждут на Земле. Такое случается часто: за недели, проведенные в пути, всегда происходит столько, что даже пара часов отдыха оказываются подарком. Приходится спешить. У Шеппарда наверняка в комнате уже лежит собранная сумка, которую всего лишь надо подхватить, после чего отрапортовать: к переносу на корабль полковник готов – и прощай город Древних на целый месяц. Майкл старается обходить главные коридоры, чтобы не натолкнуться на суетливых ученых, перетаскивающих коробки из лаборатории в лабораторию. У нет желания ни попадаться на глаза Родни, ни с кем-то здороваться, ни обсуждать последние новости. Слишком уж все это знакомо… С момента его пробуждения в лазарете, когда молодому лейтенанту пришлось заново учить собственное имя, прошло несколько лет, а он до сих пор ни разу не слетал домой. Каждый раз на его короткие увольнительные выпадает плановая диагностика Врат, Дедал успевает отправиться к Земле на пару дней раньше. Или же Кенмор остается старшим офицером. Не может же он подвести Джона? Иногда Майклу даже кажется, что все это кем-то подстроено. Он застывает на месте, и в голове начинают собираться осколки мозаики… – не хватает всего нескольких кусочков. Он почти вспоминает… но мгновение заканчивается, Майкл улыбается таким глупым, детским мыслям и дальше спешит. В такие моменты он даже радуется, что не помнит прошлое. Словно кто-то разрешил ему начать все с чистого листа. Снова найти друзей, выбрать ценности, понять важность того, что они делают каждый день. В комнате душно. Идеальный армейский порядок не нарушается ни единой мелочью. У Майкла слишком мало вещей, чтобы раскидывать их: только необходимый минимум. Словно до того, как попасть в плен лейтенант, а ныне уже майор Кенмор ничем не увлекался – не взял с Земли памятный предмет, не нашел на какой-нибудь планете Пегаса приятное сердцу, чтобы положить это на прикроватную тумбочку. Не купил пару безделиц в небольшом городке, где они выменивали еду. Словно он был никем. Майкл грустно улыбается и достает из тумбочки желтоватый конверт. Минуту держит его в руках, прежде чем небрежно запихнуть в карман. Он закрывает глаза и изо всех сил попытается представить себе родной дом. Наверное, старый, поставленный еще его дедом… И наверняка в нем нужно починить крыльцо: отец один не справится. Дом небольшой, но опрятный. Мама каждый день вытирает пыль в его комнате и поправляет на окнах занавески, а потом спускается вниз, чтобы включить телевизор. Или слушает радио. Какая она? Какие рассказывала ему в детстве сказки и как утешала? Называла ли он его лучиком, другим ласковым прозвищем или всегда обращалась только по имени, чтобы воспитать настоящего солдата? Чем пахли ее руки, когда она поправляла Майклу в детстве одеяло? Майкл не помнит. И ему очень грустно. Он почти уходит из комнаты – нужно спешить, чтобы отдать письмо Джону, но в последний момент задерживается перед зеркалом. Приветливо кивает своему отражению, будто здороваясь; качает головой, словно отвечая на неслышный более никому вопрос. Сжимает кулаки так сильно, что короткие, неровно обрезанные ногти впиваются в ладони. Чуть-чуть отпускает. Наверное, об этом стоит рассказать Карсону, но Майкл не хочет, чтобы кто-нибудь узнал. Чтобы его снова заперли в лазарете и обращались, как с хрупкой хрустальной вазой. Чтобы перестали допускать к хотя бы простым, неопасным миссиям. Когда ночные кошмары медленно, по капле проскальзывают в реальность – это не лучший знак. И снотворное уже не может помочь, если рейф из снов начинает отражаться в зеркалах наяву, а потом и вовсе пытается завести беседу. Этот рейф слишком похож на Кенмора... и в тоже время совсем другой. У него желтые глаза, бледные волосы и злая улыбка. Майкл смирился, что никогда не узнает, что же с ним на самом деле сделали в плену. И с каждым днем ему все менее и менее интересно. Этого не исправить. Его уже сломали. Окончательный срыв всего лишь вопрос времени. Ему вкалывают лекарство и, отправляясь на другие планеты, Кенмор обязательно берет с собой пару шприцов, внимательно отслеживая часы, чтобы оттянуть тот момент, когда он окончательно свихнется. С Шеппардом они сталкиваются в дверях комнаты полковника. – Письмо! – восклицает Джон так, будто бы уже забыл про него. – Я расскажу твоим родителям о том, что мой лучший друг – Майкл Кенмор – самый замечательный человек из всех, которых я когда-либо в жизни встречал. Пусть гордятся. Если хочешь, даже подожду, пока они тебе ответ напишут? – Нет, спасибо, не стоит. Я сам к ним приеду. Возможно, не скоро, но так будет лучше. Хорошего отпуска, – желает Майкл и коротко прикасается к руке полковника, в которой тот сжимает его письмо. Рейф отражающийся в витраже хмурится. – Зачем куда-то спешить? – не понимает рейф, когда Майкл разворачивается и хочет идти обратно в свою комнату. – Ты ведь знаешь, что случится, когда повернешься спиной… Кенмор привычно не отвечает. Но почему-то ему действительно не хочется отворачиваться. Секундное наваждение развеивается, и он спешит уйти из слишком светлого и просторного коридора. Майкл не видит, каким взглядом провожает его Джон. Как только он скрывается за поворотом, полковник сминает тонкий конверт. …