Сердце Атлантиды

Вольное продолжение "Оставайся!" Персонажи: Джон/Майкл Рейтинг: PG Тип: слэш Жанр: флафф Майкл чувствует, как с него стаскивают одеяло. Он вцепляется в уползающий край, подминает под себя и снова затихает на кровати, надеясь, что хоть в выходной его оставят в покое. Какое-то время происходит молчаливая борьба, но проще лишить Маккея любимого желе, чем вытащить из-под Кенмора злосчастное одеяло. Хватка ослабевает, Майкл расслабляется, однако, спустя секунду кровать протяжно скрипит, прогибается, и к нему прижимается чужое тело, по-хозяйски обхватывая за талию. Дыхание щекочет шею, губы чертят дорожку, касаясь легкими поцелуями кожи, но не успевает Майкл разомлеть, как оказывается укушенным за ухо, а потом Кенмора начинают валять на кровати, словно котенка. – Ше-ееп… – тоскливо тянет Майкл на одной ноте, надеясь, что полковник поймет глубину своей неправоты и перестанет его трепать и кусать. – В кои-то веки не надо никого спасать, а ты выспаться не даешь! Джон тихо смеется, оставляя обмусоленную мочку в покое. – Ты – сова, – обличает он. – Раньше тебя это не смущало, – ворчит Майкл. Он уже проснулся, но продолжает ворчать и вяло отбиваться от Шеппарда, чтобы не терять чудесное ощущение счастья, которое переполняет до краев. Боится, что если откроет глаза, окажется, что все было сном, и рядом нет никакого Джона. – Меня это и сейчас не смущает, – уверяет его полковник. – Но мне бы хотелось встретить этот рассвет с тобой, пока все спят. Джон не любит нежностей и романтики. Иногда Кенмор думает, что именно из-за этого он спит с ним. Майклу не нужно дарить цветы, ухаживать за ним, устраивать ленчи и свидания, придумывать глупости о глубине глаз и улыбке Моны Лизы и постоянно делать комплименты. Шеппард совершенно неромантичный человек, он не привык к длительным отношениям, но с Майклом ему просто и комфортно. Поэтому новость о предложении посмотреть на рассвет Кенмор встречает настороженно и даже открывает глаза. – Хочешь, чтобы я завтра подежурил за тебя? – уточняет он. Джон оскорбленно хмыкает, но оставлять Майкла в покое не спешит. – Нет. Хотя… – лукаво улыбается полковник. – Я захватил пару бутылок пива и подумал о том, что это будет здорово. Майкл одевается: он придирчиво рассматривает носки, пытаясь определить, точно ли эта пара принадлежит ему – Джон обожает складывать свои вещи на стул Кенмора, а потом веселится, наблюдая, как тот раскладывает их по местам. В ванне шумит вода, сквозь её монотонный гул слышно, как Шеппард умывается, отфыркиваясь, словно большой кот. Целоваться неумытым Джон не любит, впрочем, и Майклу это тоже не очень приятно. Хотя первое время, он страшно обижался на полковника, когда тот по утрам уворачивался от него. – Мне плевать какой ты, – говорит Джон, – но, если есть возможность, то глупо делать вид, что ты в восторге от запаха вчерашнего ужина. Майкл соглашается. – Мы пойдем на пирс? – уточняет он, когда они меняются – теперь Кенмор оценивает, не нужно ли идти на склад за новой зубной пастой, а Джон спрашивает: не видел ли Майкл его футболку. – Куда хочешь – туда и пойдем, – рапортует полковник, – я совершенно не разбираюсь в этих «приятных местечках», куда Лорн вечно таскает девушек. Кенмор выходит из ванной, находя полковника совершенно неготовым – брюки ещё не застегнуты и висят на узких бедрах, словно бы раздумывая – не свалиться ли им на пол. Найденная футболка отброшена на кровать, а сам Шеппард рассеянно смотрит за окно, будто он уже забыл, зачем встал в такую рань и что собирается делать. – Ага! – радуется Джон, переведя взгляд на замершего Майкла: – Мои носки! Майкл послушно садится край кровати и начинает их стягивать с себя. Извиняться бесполезно, да и не за что, но Кенмору хочется что-нибудь сказать. Например, поторопить Шеппарда, раз уж он решил встречать рассвет – небо за окном ещё тонет в ночной серости и только где-то с самого краю осторожно светлеет, добавляя в хмурую густоту яркие ноты. Но в следующий момент Джон опускается перед Майклом на корточки. Он берет его руки в свои и начинает медленно целовать, обрисовывая теплыми, шершавыми губами линии на ладонях, тонкие кисти, бережно касается подушечек пальцев. Кенмор боится пошевелиться и даже выдохнуть воздух, распирающий легкие. В голове глухо отдаются удары собственного сердца. Только сейчас он понимает, насколько действительно важен для Джона, и это одновременно заставляет его чувствовать себя властителем всей вселенной и маленьким испуганным мальчиком. Секс – это просто секс, хотя до того Майклу казалось, что именно в их запретном, греховном единстве заключается все, что они испытывают, и иногда не могут сказать друг другу вслух. Но такие робкие, трепетные прикосновения говорят лучше хриплых стонов и всех ночей, проведенных вместе. Майклу хочется тоже объяснить, что Джон значит для него ещё больше, что именно полковник – единственная причина, по которой Кенмор остался на Атлантиде, почему сделал все, чтобы подружиться с Рононом и завоевать его доверие; почему он послушно выполняет приказы и готов отдать свою жизнь за чужую ему Землю. Но Шеппард, наконец, поднимает на него взгляд, и Майкл понимает, что тот и так все знает. Затем они целуются, будто заново изучая друг друга. Одеяло отброшено на пол, простыни сбиты, и Кенмор жалеет, что в отличие от Джона успел нормально одеться. Он подается навстречу, закрывает глаза, и пытается до капли впитать в себя это утро и Шеппарда. За окном, расцвечивая небо оттенками золотого и пурпурного, поднимается солнце. Оно приветствует древний город и несколько парочек, замерших на балконах, чтобы насладиться восходом, а потом стыдливо прикрывает лучами одно из окон жилого сектора, не закрытое шторами, где на постели плотно переплелись двое мужчин. В конце концов, каждый встречает рассвет как умеет. …