Вернуть время

– Жади! – услышала она позади себя, стоя в очереди на регистрацию в аэропорту Галеан, среди желающих вылететь из Рио-де-Жанейро. – Ну здравствуй, Назира, – довольно дружелюбно ответила Жади, оборачиваясь на знакомый голос. Потом кивнула спутнику женщины: – Привет, Миру. Рада вас обоих видеть. – И это всё, что ты можешь сказать! – возмутилась сестра Саида. – Что ты здесь делаешь?! – Назира, Назира... успокойся, – Миру погладил её по руке. – Будешь нервничать, у тебя опять разыграется мигрень. – Я не нервничаю! – возразила Назира, упрямо мотнув укрытой платком головой. – Я пытаюсь понять, что здесь происходит! – Я лечу в Фес, – улыбаясь, пояснила очевидную вещь Жади. – Кажется, мы будем попутчиками. – Я вижу, куда ты собралась! – привычным сварливым тоном воскликнула Назира, погрозив указательным пальцем. – Опять что-то замышляешь у Саида за спиной, а ведь он тебе даже не муж! Помни, Жади: я, его единственная сестра, всегда начеку! Ты можешь затуманить разум Саида или любого другого мужчины, но обмануть меня тебе не удастся, так и знай!.. Назира ещё долго продолжала бы возмущаться, если бы не Миру, который нежно, но решительно приобнял супругу за плечи и что-то сказал ей на ухо, отчего та состроила капризное, как у маленькой девочки, лицо. – Ты помнишь, Назира? Жена всегда должна слушаться мужа, – сказал Миру, подкрепив свои слова поцелуем в висок. Его жёнушка в ответ притворно скривилась, однако замолчала и перестала цепляться к бывшей невестке. А сама Жади в это время едва удерживалась от смеха, наблюдая за этой парочкой. Однако возможные действия Назиры всё равно беспокоили её. Жади наблюдала за ней во время первой пересадки и ожидания в аэропорту Мадрида: сестра Саида занималась своими делами и вроде бы не отлучалась для телефонного звонка. И вот, наконец, они в Марокко – пока не в Фесе, а только в Касабланке. Здесь ждать своего рейса пришлось почти три часа, и Жади начала нервничать, однако постаралась потратить время с пользой и отыскала интернет-кафе, из которого отправила редактору законченный черновой вариант статьи. Она теперь очень радовалась этим переменам в себе, постепенно зародившимся и укоренившимся за то время, что Жади жила самостоятельной жизнью. Ей казалось даже, будто её огромная природная энергия локализовалась внутри и застыла в какой-то твёрдой форме, не давая впасть в отчаяние или сбиться с правильного направления. Вернувшись в зал, Жади снова отыскала глазами Назиру. Вид у той был предовольный: поедая мороженое ложечкой, она сидела рядом с мужем и внушительных размеров чемоданом, словно охраняя их обоих. По лицу Назиры трудно было сказать, успела она позвонить Саиду, или нет. Жади поняла, что может это выяснить лишь одним способом. Подсев к Назире и Миру, она начала беззаботный разговор ни о чём, а минут через десять поинтересовалась, как бы между прочим, не нужно ли позвонить в Фес и предупредить об их приезде. – Лично я никуда не звонила, – сказала Назира, одарив Жади таким проницательным взглядом поверх тёмных очков, что та сразу поняла: её манёвр провалился. – Я думаю, Саид ждёт меня и Мухаммеда с семьей, а вот ты будешь «довеском». Мы собираемся остановиться в старом доме Рашидов. Я надеюсь, что дядя Али примет тебя у себя, иначе придётся тебе, Жади, искать гостиницу в Фесе! Жади проигнорировала эту колкость. Мысли её были заняты другим. Старый дом семьи Саида... тот, куда она переехала после свадьбы и где прожила двадцать лет, дом, где росла её дочь... Годы безоблачного семейного счастья, которое Жади воспринимала как должное и не ценила – и которых ей сейчас, по прошествии времени, очень недоставало. Она стиснула зубы, стараясь не выдать своего эмоционального состояния и не дать Назире повод для новых насмешек. Наоборот, нужно постараться поладить со склочной женщиной и заручиться её поддержкой. – Послушай, Назира. Давай поговорим откровенно. Признаюсь: я лечу в Фес по просьбе Зулейки. Она бы и сама это сделала, но не с кем оставить детей. Назира, ты ведь тоже понимаешь, что Саиду совершенно не нужна вторая жена, да ещё такая молодая, как эта Джуна. В ответ Назира странно усмехнулась. – Что, Жади, двадцать лет плевалась от моего брата, а теперь осознала, что потеряла? Бывшая жена Саида ни малейшим движением не показала, как эти слова её задели. – Назира, ты слышала, что я сказала про Зулейку? Ты согласна с мной? – Может быть, – уклончиво ответила та, ложечкой вычищая остатки мороженого со дна стаканчика. – Так давай объединимся и вместе отговорим его. Убедим Саида, что лучше Зулейки ему никого не найти. – Я подумаю, – заявила Назира. – Сначала мне нужно посмотреть на Саида. А потом я решу, сторону какой одалиски мне принять. Сказав это, Назира снова многозначительно взглянула на Жади, и та в очередной раз потерялась в догадках, что же на самом деле имеет в виду её бывшая золовка. *** Вечер пятницы. Жади ехала в такси из аэропорта вместе с Назирой и Миру, а в это самое время Саид, ещё ничего не знающий о приезде бывшей жены, вошёл во двор дома дяди Али. Хозяин встретил его радушным приветствием; мужчины обнялись. Потом прошли в дом, где их встретила Зораидэ. После приветствий и коротких расспросов о семье, жена сида Али удалилась, чтобы принести чай. Вернувшись, Зораидэ краем уха услышала, что обсуждают мужчины: скоропалительную помолвку Саида. «Жади это будет интересно», – подумала женщина. Подав чай, она спряталась за занавеской и обратилась в слух. Саид пришёл к мудрому сиду Али за поддержкой и, возможно, за советом. Конечно, он не собирался рассказывать всё: особенно, что касалось внезапно изменившихся отношений с Жади, а также то, что новая женитьба была для Саида своего рода побегом, потому что к этому шагу его толкнул тот момент, когда он увидел Жади целующейся с Марко Грасси. Однако сейчас Саид пребывал в настолько смятенном состоянии духа, что уравновешенная рассудительность дяди Али казалась ему чем-то вроде целебного бальзама. – Саид, зачем ты хочешь снова жениться, когда можешь жить спокойно с одной Зулейкой? Или тебе стало скучно? Как гласит старая пословица, сплошные солнечные дни рождают пустыню. Это про тебя? – Нет, дядя Али. Если у меня в сердце и образовалась пустыня, то вовсе не от солнца... – Опять ты повторяешь старую ошибку, Саид, – с укоризной произнёс сид Али. – Опять хочешь разрушить свой семейный очаг. Ты ведь сам сказал мне, что Зулейка прекрасная жена и мать, разве не так? – Это так, дядя. Но я решил: у меня больше не будет единственной женщины. Не хочу. – Когда-то ты мечтал о другом... – Да... мечтал. Но я был молод и не знал многих вещей, которые знаю сейчас. – Тебе лишь кажется, что ты всё знаешь, Саид... – Дядя, кто, если не Вы, помните, как я любил Жади. И это с ней я мечтал разделить свою жизнь, вырастить детей и состариться вместе. С первой секунды, как я увидел Вашу племянницу, любовь к ней родилась в моём сердце, и с тех пор я ничем не мог убить это чувство. Мне тогда на секунду померещилось, будто я смотрю на собственное отражение. Будто та девушка была продолжением меня самого. Как я мог так ошибиться... – Саид, ты вовсе не ошибся, – возразил дядя Али. – Ошибся я. С самого начала я неверно оценил силу и крутость нрава моей племянницы, не сразу понял её характер. Таких женщин нельзя ни к чему принуждать, они от этого взрываются, точно порох, и начинают делать всё наоборот, нередко ломая собственную жизнь и не желая этого замечать. Аллах дал Жади очень трудный характер, да к тому же, она выросла в Бразилии, среди совсем других обычаев. Мне нужно было понять это сразу – но я не понял. Лучшего мужа, чем ты, для неё не найти, однако ошибочным решением было женить вас так скоро, не дав Жади привыкнуть к нашей жизни и религии, – дядя Али поднёс к губам стаканчик с чаем и неспеша отпил. Затем продолжил. – Я допустил ошибку, но Аллах проучил меня, двадцать лет спустя повторив ту же историю с дочерью Латифы, чтобы я в этот раз принял правильное решение. И вот смотри: возлюбленный Самиры принял нашу веру и сам повлиял на девушку, та даже начала носить платок. А что до Жади... – дядя тяжело вздохнул, видимо, вспоминая те бури, что некогда бушевали в семье и основательно расшатали её добрую репутацию. – Что ж, пусть живёт той жизнью, за которую столько лет боролась. Надеюсь, она, наконец, нашла своё счастье с Лукасом. Саид давно понял, что дяде Али ничего не известно об изменившейся ситуации в жизни Жади, и решил не выдавать её. Пусть сама разбирается. Обычно ему становилось легко после разговора с дядей: мудрый старик всегда находил правильные слова и давал очень хорошие советы. Но в этот раз Саиду стало только ещё хуже, ещё тяжелее на душе. А ведь в какой-то момент, ещё в Бразилии, ему почудилось, будто тьма отступила, и он вздохнул свободнее. Словно поцелуи любимой женщины – пусть для неё это была очередная игра или придуманный роман – непостижимым образом помогли ему, словно её поцелуи через какое-то маленькое отверстие в его сердце выпили всю горечь, обиду и злость прошлых лет. Именно тогда он принял решение отпустить Ранию с миром. Саиду даже казалось, что он свободен, что он счастлив... но длилось это недолго. Ровно до того момента, как он увидел Жади в объятиях другого мужчины. И понял, что всё его счастье держалось на тайной надежде однажды снова быть с ней. Значит, ничего не изменилось. Саиду хотелось забыться, убежать, и он не мог себе позволить остаться с Зулейкой, которая неизбежно станет требовать от него особого отношения, став единственной женой. Нет, этому не бывать. Саид больше ни к кому не хотел испытывать что-то особенное. И впервые в жизни подумал с горечью, что так, наверное, рассуждала и Жади, живя с ним в браке и страдая по Лукасу. Саид услышал, как во дворе радостно загалдели служанки сида Али, и вышел посмотреть, что происходит. И увидел ту, кому были посвящены его неотвязные тяжёлые мысли. Жади в изумрудно-зелёном одеянии и платке стояла у фонтана, лишь минуту назад переступив порог дома своего дяди. Она так же, не отрываясь, смотрела в глаза Саиду. И сама не понимала, от чего бешенно колотится её сердце: от злости или от радости. Эту немую сцену прервали появившиеся во дворе сид Али и Зораидэ, которые бросились обнимать и целовать Жади. Та была до того счастлива видеть их обоих, что даже на какое-то время забыла обо всём, тревожащем её, позволив увести себя в дом и отвечая на бесконечные расспросы Зораидэ и присоединившейся по пути Каримы. Тёплое чувство «дома» поднялось у Жади внутри, и она расплакалась. Её дядя тем временем взглянул на Саида, до сих пор стоявшего в ступоре, покачал головой и подошёл к нему, кладя руку на плечо: – Пойдём, Саид, поужинаешь с нами. Пора вам с Жади уже отпустить друг друга. – О чём Вы говорите, дядя? – встрепенулся Саид. – Между мной и Вашей племянницей давно нет никакой вражды. – И он повторил почти в точности то, что когда-то сказал самой Жади: – Я разлюбил её, а она не любила меня, так что теперь нам ничто не мешает общаться. Дядя Али кивнул и повёл Саида в дом. Едва служанки накрыли на стол, как пожаловали новые гости: лара Назира с супругом. Они прибыли сначала в старый дом Саида, где и узнали, что тот отправился к сиду Али. Так что Назира и Миру оставили свои вещи в жилище Рашидов и, не теряя времени, отправились на встречу с родственниками. Для мужа Назиры это был первый приход в дом дяди Али, а из всех присутствующих он знал, кроме своей жены, лишь Жади и Саида. Вскоре все уже сидели за столом, нахваливая вкусный ужин, приготовленный Зораидэ, и оживлённо беседуя, потому что новостей накопилось достаточно. Жади помнила про выбранную стратегию и ни на секунду от неё не отклонялась, с азартом поддерживая Саида в его желании взять вторую жену. – Я пока не имела чести познакомиться с невестой, – лила Жади свою медовую речь, – но говорят, она молода, красива и очень здорова. Аллах благославляет тебя, Саид! Джуна подарит тебе много детей. Любого, кто хоть сколько-нибудь знал характер Жади, не могла не озадачить такая разительная перемена в её взглядах. Зораидэ испуганно покосилась на неё, Назира многозначительно хмыкнула, а дядя Али заметил с хитрецой: – Жаль, что Абдул не слышит тебя, Жади. Ему бы понравились твои мысли. Никто не стал спрашивать, где сейчас сид Абдул. Это было и так очевидно. Старший в семье Рашидов до сих пор не простил племянницу за брак с «неверным» и заявил, что не покажется там, где будет Назира. – Дядя Абдул выбрал мне хорошую невесту, – сказал Саид, не сводя с Жади испытующего взгляда. – По его словам, она действительно молода и красива. У меня будут ещё дети, да поможет мне Аллах! – Воистину! – с готовностью откликнулась Жади. Ей подумалось, не является ли последняя реплика Саида своего рода провокацией. Он ведь отлично знал, что у Жади с Лукасом так и не получилось завести ребёнка. Даже если это такой способ её ужалить, она ни за что не покажет, что яд попал в цель. С милой улыбкой Жади продолжила: – Пусть Джуна родит тебе нового наследника, и ты сможешь отдать Мунира на воспитание Рании. Кстати, должна сказать, я очень обрадовалась, услышав, что ты отпустил её к другому мужу. Каждая женщина заслуживает личного счастья. – О, ты-то в этом хорошо разбираешься, – заметил Саид почти с издёвкой. – Да... – улыбнулась Жади, сверкнув белоснежными зубами, – я счастлива. Ничто так не окрыляет, как любовь мужчины, которого любишь ты... Губы Жади расплывались в сладчайшей улыбке, под стать интонациям, с которыми она говорила. А вот глаза её горели, точно два раскалённых уголька: злостью, страстью и отчаянием. Что касается Саида, то он не знал, чего ему сейчас больше хочется: придушить Жади, или всё-таки поцеловать. Трудно сказать, чем бы кончилось дело, если бы вокруг не сидели родственники. Наконец, ужин завершился, после чего мужчины и женщины разошлись по разным комнатам, чтобы пить чай и обсуждать свои наболевшие вопросы, но уже отдельно друг от друга. Миру выглядел немного смущённым, отправляясь вместе с дядей Али и Саидом, но по всему было видно, что он уже проникся тёплыми чувствами к патриарху семьи – как и все, кто знал сида Али. Назира тем временем принялась расхаживать по дому, заглядывая в каждый уголок, потом остановилась посплетничать с Каримой, ну а Жади, сбежав от их глаз, отправилась на кухню к Зораидэ. В этом тёплом месте, пропитанном ароматом множества кушаний и приправ, где всегда весело горел огонь в очаге и служанки хором тянули старинные напевы, Жади особенно остро ощутила ту смутную тоску по утраченным дням, которая мучила её уже давно, балансируя где-то на краешке сознания. – Жади! Ты плачешь! – испуганно воскликнула верная подруга. – Ничего, Зораидэ... ничего... – пробормотала Жади, вытирая слёзы со щёк. – Я просто радуюсь, что у меня есть такая хорошая, такая любящая семья... Ах, Зораидэ!.. – бросившись в раскрытые для неё объятия, Жади дала волю чувствам и от души разрыдалась. – Аллах с тобою, Жади, что случилось? Хадижа не заболела, нет? Жади замотала головой. – С Хадижей всё хорошо, слава небесам... – она заставила себя улыбнуться сквозь слёзы. – Моя девочка совсем взрослая, уже влюбилась в мальчика... Это сын одного из друзей Саида, они с Хадижей даже могут пожениться в будущем... главное, чтоб не слишком скоро. – Это чудесная новость... – улыбнулась Зораидэ. – Я так рада за Хадижу!.. Но Жади... почему же ты плачешь? – Сейчас пройдёт, Зораидэ... сейчас... – ответила та. И едва успокоившись, снова взорвалась рыданиями. – Зораидэ!.. Мне так больно... я хочу вернуть время назад... хочу, чтоб по этой кухне снова бегала маленькая Хадижа... и чтобы я учила её танцевать... и чтобы я была молодой... как тогда... тогда... Жади замерла, приказав себе замолчать. Ей хотелось силой заставить себя застыть изнутри, прекратив эту бурю сумасшедших и никому не нужных эмоций. Но Зораидэ уже и так поняла, что Жади хотела сказать. – Когда ты была женой... – Нет, Зораидэ! – взмолилась Жади. – Не говори, заклинаю тебя... Не произноси имени... Всё кончено, ничего не вернёшь. Зораидэ протянула свои широкие морщинистые ладони, гладя Жади по лицу и по волосам, утирая слёзы и утешая. Голос её звучал негромко, но уверенно: – Жади, ты бы поговорила с ним. За столом вы друг на друга так смотрели, что я испугалась – стены прожжёте. Хочешь, я найду способ оставить вас наедине? Ещё ведь не поздно, он пока не женился. – Нет, Зораидэ, – ответила Жади безжизненным голосом. – Спасибо, но ничего не получится. Ты просто не знаешь. Я уже дважды пыталась достучаться до него, ещё там, в Бразилии. А он мне больше не верит... Всё кончено. И я сама виновата. Не говоря ни слова, Зораидэ поднялась с места, а Жади так и осталась сидеть на скамейке у очага, глядя, как красно-оранжево-жёлтые языки пламени пожирают дрова. – Смотри, Жади, что я приберегла... – с этими словами её наперстница достала холщовый мешочек, из которого извлекла две неровные половины разбитой чашки, с разводами засохшей кофейной гущи на них. – Твоя судьба... давай снова заглянем? – Нет, Зораидэ, – решительно отказалась Жади, – я давно перестала верить в судьбу. Сначала я даже не поняла этого... Но, наверное, всё началось, когда я отдала Лео свой камень. А ведь раньше я так сильно верила, что это мой талисман, что мне нельзя его терять и что в нём заключена моя судьба... Но теперь это в прошлом. Так что не говори мне ничего, Зораидэ, я не стану слушать. – Ты можешь не верить в Судьбу, но Судьба верит в тебя, – возразила Зораидэ, рассматривая половинки чашки и внимательно вглядываясь в узор. – Карта твоей судьбы крайне сложная, Жади, вот уже сколько лет я пытаюсь её прочесть, и всё новое открывается... Я ни у кого больше не видела такой судьбы. Самое странное, что события твоей жизни расположены так, точно движутся по кругу, а прошлое смешивается с будущим и наоборот. И все твои главные встречи повторяются, но всегда по-другому. – Я не хочу ничего об этом знать, Зораидэ, – устало произнесла Жади. – Ты гадала, что Лукас станет моей судьбой, и смотри, что оказалось на самом деле... – Больше всего меня поразил вот этот символ, – продолжала женщина как ни в чём не бывало. – Он означает удачу и счастье. Я всегда думала, это лишь спутник, означающий, что ты будешь счастлива с Лукасом. Но теперь я вижу, что знак нужно было читать иначе, что он имеет смысл сам по себе. – Зораидэ... – Нет, ты послушай, Жади, – не унималась пожилая женщина. – Тогда получается, что фигура Лукаса оказывается в прошлом, а этот символ, который я прежде не принимала в расчёт, возникает в твоём будущем. Дословно он переводится «тот, у кого есть счастье». А знаешь, как это будет по-арабски? – Не знаю и знать не хочу. Человек сам создаёт свою судьбу, и она меняется каждую секунду, – Жади поднялась на ноги. – Пойду на балкон. Люблю это место, а ведь я там сегодня ещё не побывала. Зораидэ, прошу тебя, впредь никаких разговоров о Судьбе, о предназначенном счастье, о любви. Я не хочу больше бередить своё сердце напрасными надеждами. – Как скажешь, Жади... – вздохнула Зораидэ, убирая половинки разбитой чашки. Когда Жади вышла из комнаты, женщина проговорила тихо, ни к кому не обращаясь: – Только жаль, ты не знаешь, что последний символ из твоей судьбы читается «саид»... *** Он вышел из гостиной, оставив дядю Али беседовать с мужем Назиры. И хотя у Саида было определённое предубеждение против Миру, он держался с ним вежливо. А дружелюбие ещё придётся заслужить, подумал Саид. Кроме того, желание остаться одному было вызвано потребностью подумать о многих вещах. По привычке засунув руки в карманы брюк, Саид поднялся на второй этаж и вышел на длинную галерею, что опоясывала внутренний двор. Первое, что он увидел, была Жади. Она стояла вполоборота к нему и глядела вниз, на фонтан с плавающими лепестками роз. Саид вспомнил: давным-давно, в день, когда родилась Самира... он точно так же пришёл на этот балкон, разыскивая свою жену, и Жади была здесь, задумчиво-печальная... тогда Саид подумал, что ей грустно оттого, что у них до сих пор нет детей... он помнил, как утешал её, и как она прижалась к его груди, и как он слышал биение её сердца сквозь свою рубашку... Услышав шаги, Жади обернулась. При виде Саида она изменилась в лице, однако сумела вернуть себе самообладание и сказала: – А, это ты. У тебя завтра помолвка, надо хорошо выспаться. – Верно, – ответил он фальшивой улыбкой. – Завтра у меня счастливый день. Пойду попрощаюсь с дядей Али и отправлюсь домой отдыхать. – Я провожу тебя, Саид, – сказала она самым благожелательным тоном, на какой была способна. – Право, не стоит так утруждаться, Жади, – ответил ей бывший муж. Его тон и манеры просто источали вежливость и галантность. – Ну что ты, – продолжала игру Жади, – мне совсем не трудно. Ты ведь гость моего дяди, так что моя обязанность проводить тебя до ворот, чтобы не заблудился... Саид, ты совсем из ума выжил!? – неожиданно, словно буря в пустыне, сладкие речи сменились гневным криком. – Тебе уже за сорок, зачем ты хочешь жениться на этой малолетке?! – А тебе-то что! – Саид тоже мгновенно сменил тон. – Хочу и женюсь! Ты мне больше не жена, так не лезь не в своё дело! – Хочу и лезу! У тебя Зулейка есть, зачем тебе ещё кто-то? *** – Лара Назира, хотите ещё тонких блинчиков, которые Вам так нравятся? Они у меня на кухне, пойдёмте, – гостеприимно приглашала Зораидэ, незаметно оттесняя родственницу от входа на галерею. – Нет, Зораидэ, я хочу прогуляться по балкону! – упрямо заявила та. – Лара Назира... говорю Вам в последний раз: не надо туда ходить... – многозначительно произнесла жена сида Али. – Что такое, Зораидэ? – насторожилась Назира. – А ну рассказывай мне всё, не то я сама пойду посмотрю! – и женщина с боевым видом уперлась руками в бока. – Ладно... там Саид и Жади... – со вздохом произнесла Зораидэ и кратко поведала Назире то, о чём наполовину знала, наполовину догадалась. – Значит, Зораидэ, ты говоришь, что Жади бросила Лукаса и сейчас признаётся в любви Саиду? – подытожила Назира. – Ну... примерно так... – Да я не пропущу это зрелище за все богатства мира! И с этими словами Назира решительно двинулась вперёд, туда, где уже слышались знакомые голоса на повышенных тонах. *** – Какое твоё дело, Жади? Может, я не хочу, чтобы у меня была одна жена... пусть будут две, а то и три, и пусть делят меня между собой! – Ах так! Ну и замечательно! Заведи себе новую жену, да хоть целый гарем из юных дурочек, которых никогда не полюбишь! Потому что мы оба знаем правду: как бы ни старался, ты никогда не сможешь забыть меня! – Да что ты! – с ядовитой усмешкой произнёс Саид. – А, можешь, это ты никак меня забыть не можешь, оттого и не жилось тебе спокойно с твоим Лукасом? Романтики не хватало, потому что никто вас не преследовал? А сюда ты приехала зачем? – тон Саида стал безжалостным. – Хочешь снова втянуть меня в свои игры, чтобы я бегал за тобой, а ты от меня: к Лукасу или к своему новому воздыхателю, Марко? Хватит, Жади! Не выйдет больше! – Давай, Саид, продолжай в том же духе! – она прищурилась и растянула губы в издевательской улыбке. – Продолжай жалеть самого себя, лелея мысли о плохой Жади, которая тебя отвергла! Так ведь легче. Не нужно никаких усилий, не нужно переступать через своё самолюбие... так проще! А от правды ты заткнул уши и закрыл глаза, как и всегда делал! Ты никогда не слышал меня, Саид, никогда! Считал, будто всё обо мне знаешь, что мне нужно и что я чувствую! – выкрикнула Жади и замолчала, выбившись из сил. Сбежавшиеся на шум родственники – Назира, Зораидэ, дядя Али и Миру – стояли чуть поодаль, молча наблюдая эту сцену. Саид вздохнул. Голос его звучал устало и почти монотонно: – Жади, мы ведь давно выяснили, и нет нужды повторять, что я самовлюблённый эгоист и тиран, который запирал тебя под замок, не пускал учиться, не давал видеть Хадижу после развода – и так далее, и тому подобное... Мы оба давно поняли, что я не способен любить так, как тебе нравится. И мы оба знаем, лучший муж для тебя – бразилец. Так что, раз я такой ужасный, зачем ты здесь? Или ты приехала в такую даль, только чтобы в очередной раз бросить мне свои обвинения? От этого вопроса Жади растерялась. Она, действительно, уже сама перестала понимать, зачем отправилась в Фес и стала искать встречи с Саидом. Доводы, которые привела Зулейка, вначале показались Жади логичными, и она убедила себя, что руководствуется ими. А на самом деле... Но Жади знала, что никогда не скажет этого вслух, никому, и уж тем более Саиду. Поэтому она крикнула: – Да! Именно так! Я приехала в Марокко, чтобы сказать, как сильно я тебя ненавижу! Саид усмехнулся в ответ, и его ледяное спокойствие привело Жади в состояние бешенства. – Ненавижу тебя, Саид! – снова крикнула она, яростно тряхнув копной своих длинных распущенных волос. – Да сократит Аллах твои дни! Пусть обрушит на тебя крышу этого дома! Услышав проклятия, Зораидэ испуганно охнула. Назира нахмурилась, однако предпочла не вмешиваться. Ну а Жади, не теряя зря времени, остервенело бросилась к бывшему супругу с явным намерением оставить ему на память несколько хороших царапин от своих острых ногтей. К счастью, на помощь подоспел Миру и оторвал Жади от Саида, хотя та размахивала во все стороны руками и ногами, извиваясь, точно змея. Впрочем, Миру всё равно с ней справлялся. Пусть никто из присутствующих не знал, но у мужа Назиры в прошлом имелся богатый опыт утихомиривания и разнимания дерущихся женщин. – Пусть Аллах покинет твой дом!!! – продолжала надрываться Жади в тщетных попытках вырваться из рук Миру и снова накинуться на Саида. – Пусть будут у тебя четыре жены, и пусть все четверо наставят тебе рога!!! С бразильцами!!! – Замолчи немедленно! – Жади замерла, услышав голос дяди Али. Как она могла настолько забыться и потерять контроль над собой... Ведь дядя стоял тут и, конечно же, всё понял. А Жади-то надеялась, что сможет и дальше скрывать от него свой развод с Лукасом. – Негодница! Бесстыжая! Что ты вытворяешь! Ты позоришь мой дом своим поведением! Оскорбляешь наши глаза и уши! Больше не было необходимости для Миру удерживать Жади. Опомнившись, женщина сама стояла смирно, опустив голову и не смея поднять глаза на своего пожилого дядю. – Моя семья больше никогда не будет уважаемой, и всё из-за тебя! Я уже не найду своим детям, своим внукам достойных супругов, потому что из-за тебя репутация нашей семьи испорчена на долгие годы! А Зораидэ? Зораидэ всё время покрывала тебя, твою ложь, потому что боялась за тебя! Она не хотела, чтобы тебя наказали плетьми! И я не хотел, но Аллах свидетель, ты, Жади, этого заслуживала! Я приютил тебя в своём доме, я дал тебе кров и пищу, я заботился о тебе, как о родной дочери, и чем ты мне отплатила? Ты смешала с грязью медины моё некогда доброе имя, заставив меня покрывать твои поступки! И тебе всё мало! Лицо Жади горело, однако не от слов, которыми её в очередной раз укоряли, а от понимания собственной никчёмности. И теперь все это знают... Что любовь – или сама идея любви? – за которую она столько лет боролась, на самом деле ничего не стоила... что вся её жизнь была глупой трагикомедией с морем слёз... и что теперь она в тупике... всё было напрасно... Нет, неправда. – Жади, я больше не желаю видеть тебя в своём доме! – вынес вердикт дядя. – Завтра первым же рейсом улетишь в Бразилию. Я куплю тебе билет. Жади медленно подняла голову и посмотрела на дядю Али. Когда она заговорила, голос её звучал спокойно, но глаза решительно горели на раскрасневшемся лице. – Я знаю, – сказала она, не разбирая толком, к кому обращается, – знаю, что вы не понимаете меня... что всегда считали мои поступки глупыми и противоречивыми. Возможно, так и есть. Но я не желала никому зла. Я не понимала... не хотела понять последствий того, что делала... как это влияло на жизни других людей. Жади перевела взгляд на Саида и твёрдо произнесла: – Но я ни о чём не жалею. Ни о чём! Потому что я всегда слушала своё сердце, и оно подсказывало мне дорогу. И неважно, что теперь эта дорога уперлась в стену. Я не собираюсь ни в чём раскаиваться. Я живу и буду жить так, как считаю нужным. И если кто-то решает, что ему со мной не по пути... что ж, я не буду из-за этого плакать! Последние слова звучали уже с настоящим с вызовом, и было ясно, кому этот вызов предназначается. Все взгляды устремились на Саида. Он ответил холодным тоном, глядя в сторону: – Вопрос закрыт, Жади. Ты слышала, что сказал твой дядя. Возвращайся в Рио.