"Сон Огон." "Позвала."
Подземный мир — загробный мир и, он же, — мир мёртвых. Небеса вновь неудачно пошутили, недооценивая хитрую обезьяну, которая наведёт свои порядки в любом месте, в которое попадёт. Даже, если это мир для тех, кто уже попрощался со своим телом. Порой Великий Мудрец искренне жалел о том, что у Небес весьма дурно с фантазией. Изюминка отсутствовала напрочь, зато присутствовало много нелогичности, которую даже понимать не хотелось. С другой стороны не исключался вариант, что с фантазией у ребят сверху всё будь здоров, и всё это — тест для Огона. Тест, который вечно напоминает о промахах: Персиковый Сад, множество выпитого алкоголя и, конечно же, истреблённый эликсир бессмертия. Последний, к слову, оказался знатной дрянью, но, как показывает практика, оно того стоило.***
Они все — смертники. И совсем неважно, что они уже давным-давно померли, попали в подземный мир и топчут тут землю годами, а то и сотнями лет. Сон Огон отправит их второй раз на тот свет, а, если понадобится, то и третий. Так будет продолжаться до тех пор, пока он не устанет играть в эту бесконечную игру. У него впереди всё время Вселенной, и столько же силы в запасе, как и упрямства. Так будет с любым, кто посмеет покушаться на то, что его по праву. Рычат, противно перешёптываются, а Великий пытается утихомирить внутреннее раздражение, вызванное скукой. Он бы предпочёл сделать всё быстро, в один миг, и плевать, что потом бы учудили Небеса. Сжечь бы тут все до пепла, как мир, который он сжёг для Сонми, вот только ещё рано. Нужно медлить, тянуть до победного, ровно до того момента, пока не объявится та, ради которой он пришёл сюда. Ради той, что позвала. Надо ждать, пока не покажет пальцем с кого начинать. Пока не будет точной уверенности на все сто, что она тут, и, что ей необходимы подобные жесты со стороны Огона. "Наконец-то," — несётся в его голове мысль, когда Чин Сонми появляется из-за его спины. Огон уже порядком утомился играть в гляделки с толпой духов, которые ждали, когда обезьяна начнёт атаковать. От них веяло самоуверенностью, и Великий Мудрец сделал вывод: даже, после смерти стадный инстинкт не отпускает, особенно озлобленные души. Отойдя в мир иной, всё равно остаётся наивная вера в то, что сила в толпе. Похоже, что они не имели представления, кто перед ними стоит, как и то, кто стоит позади него. Подобное незнание вызывает у него кривую усмешку, которой он подчёркивает один банальный факт — он заставит их узнать, кто он такой. И, если хоть кто-то из них, после встречи с Сон Огоном, будет и дальше волочить своё бренное существование, то Мудрец заставит их в ноги кланяться. Как в свои, так и в ноги Чин Сонми. Сон Огон заставит весь мир узнать, кто он такой, если того будут требовать обстоятельства. — Ты пришёл, — тихо, в спину, и его тёплая улыбка, которая вместо слов. Вместо "я же обещал." — Между прочим, я тебя звал. Кымганго на твоём пальце явно сломался, — шуточки вместо приветствия, которые девушка оценивает репликой: — Страшно было? — и окидывает взглядом толпу впереди них. — Конечно. Я один, а их вон сколько. Рукопашным тут явно не одолеть. Обезьяна откровенно издевается над толпой, которая гневно встречает его фразу. Он бы мог и дальше тешить своё самолюбие, орудуя словами, но, быть может, когда-то потом. Задерживаться в данном месте не хотелось. Он пришёл с конкретной целью. Целью, которая стояла за его спиной. Осталось совсем малое — покинуть данное место и больше никогда не возвращаться в него. — С кого начинать? Чин Сонми мешкает, словно что-то взвешивает, смотря в лицо Сон Огона, а он ждёт. Молча выжидает вердикта, последнего слова, которое положит новое начало. В этот миг замирает время. Дыхание сбивается от предвкушения у обоих. Сон Огон предвкушает выброс гнева, который скопился в нём из-за несправедливости, а Чин Сонми уже вовсю вкушает будущую свободу, возвращение в мир живых. В глазах девушки плещется дьявольский огонёк коварства, а на губах появляется намёк на улыбку, которая тут же рвёт душу Великого Мудреца в клочья. И, наверное, если бы не обстоятельства, то он бы включил свою шарманку, что так улыбаться нельзя. Сердце пропускает глухой удар, когда он впитывает в себя её жест пальцем, а затем переводит взгляд туда, куда указала девушка. Слышится брань о том, что она ещё пожалеет о сделанном выборе, что им обоим не выйти из царства мёртвых, а Огон, получивший приказ от Сонми, желает разделаться с говорливой преградой, как можно мучительнее. Внутри него что-то щёлкает, когда он слышит о том, что живым тут не место. И, раз он явился сюда, то останется тут навсегда. Останется, и будет, как и Сонми, их добычей. — Не против задержаться чуть дольше, чем планировалось? Хочу показать тебе шоу. В голосе Великого Мудреца звучит откровенный садизм, который он приведёт в исполнение в тот момент, когда услышит согласие от девушки.