КАК ДОБАВИТЬ СТРАСТИ

Ожидая на остановке невесть куда провалившийся автобус, Ростик замерз, как цуцик. Пятнадцать минут холодного ветра в лицо при минус пятнадцать по Цельсию – это ни разу не круто. Все стремленья и мечты Колпакова сводились сейчас к одному: горячий чай в большой горячей кружке. Хотя нет, с чаем не выгорит, Ростик вспомнил, что чая на этой квартире никогда не водилось, зато была банка с растворимым кофе и пакетики бесплатного сахара из сетевой кафешки. Сойдет и кофе, главное, чтобы чашка была горячая. Мечтая о сладостном моменте соития с горячей посудой, Ростик, пытаясь не дать дуба, устроил мастер-класс по современному танцу для околевающих на остановке пассажиров. Кто помоложе, поддержал с удовольствием. Не то, чтобы сильно помогло, но время скоротали. Прибыв на место, Колпаков первым выскочил из автобуса и даже не побежал, а практически полетел на крыльях любви, перемахивая через газонные ограждения и сугробы. Пусть самое ценное и было упаковано… Нет, это не о том, о чем вы сейчас подумали. Самое ценное – горло – было замотано шарфом так старательно, что три метра хитро связанной шерсти сильно сокращали боковой обзор. Голова не поворачивалась, и, чтобы посмотреть по сторонам на переходе, приходилось крутиться всем корпусом. Другой же не менее ценный орган был тщательно спрятан в термобелье. Но остальные части Ростика все равно мерзли и требовали немедля положить тело под одеяло в теплой квартире. Преодолевая финальную стометровку до подъезда, Ростик пришел к выводу, что готов попробовать секс в одежде прямо сейчас и уже собрался сообщить об этом с порога. Но не вышло: Ожогин открыл ему дверь, не прерывая телефонного разговора, и ушел говорить в ванную. Типа уединился. Мда, кажется, греть гостя никто не торопился. С нетерпением, значит, его тут ждали. Ну-ну. Этого Ростик просто так не оставит. Отомстит с особой жестокостью. Дайте только оттаять. И Копаков бросился в кухню наливать в чайник воды. После чего включил чайник в розетку и обнял, как родного, с наслаждением ощущая под ледяными ладонями понемногу нагревающийся пластик. Вот он, рай! Ростик даже полного закипания чайника не дождался, залил кофе водой и прижал к груди чашку. Пальцы согрелись, но в остальном теплее не стало. Зима в средней полосе России испытание не из легких. Ожогин продолжал отвечать кому-то короткими «да» и «нет», и финал этой увлекательной беседы, похоже, был далеко в перспективе. Черт его возьми. Раз в жизни понадобился Ожогин, и то не получишь! Для приличия Колпаков снял с себя джинсы, носки и свитер и полез под одеяло в трусах и футболке. В квартире было прохладно, и греть свежезаправленную постель придется ему одному. Вот будто нарочно именно сегодня! Да что за жопа! Ростик, ругаясь, свернулся под одеялом в клубок, надеясь, что кровь побежит по жилам бодрее. Трижды он высовывался из своей берлоги за чашкой, отпивал глоток быстро стынущего кофе и убирался обратно. Не хватает заболеть! И где, вообще, уже Ожогин! Мало того, что все с ним носятся, как с расписным, так еще и тут его ждать! Ростик чуть было Ивана не позвал, но вовремя сдержался. Обойдется. Много чести. Звать его… Через пару минут Ожогин все-таки пришел. Дежурного обмена фразами не было. Они утром поздоровались по телефону, договариваясь о встрече, так что общения вполне достаточно. Иван разделся и лег с ним рядом, собираясь откинуть одеяло, но Ростик мертвой хваткой вцепился в пододеяльник. Ожогин немного удивился, но за компанию накрылся тоже, устраиваясь поближе. Начинается. Скорее бы отстреляться… Ростик закатил глаза, ожидая ставшие привычными непотребства, в глубине души надеясь, что все случится поскорее, и он согреется. Иван обнял его под одеялом, прижался сзади и с явным удовольствием зарылся носом в встопорщенные на затылке волосы Ростика. Спине и затылку стало теплее, но не так чтобы слишком. Ростик подождал немного, но Иван, похоже, никуда не торопился. А можно к делу? Или так весь день тут и пролежим? Спина согрелась, чего нельзя было сказать о прочих частях тела. Губы Ожогина коснулись его шеи, съехали за ухо, а потом Ростик чуть сморщился от щекотки, потому что ухо аккуратно прихватили зубами. Приятно, но совершенно бесполезно… Ужас какой – я сказал «приятно»?! Ну, если не думать о том, что это делает Ожогин, то и в самом деле неплохо. Но, положа руку на сердце, вся прелесть и заключалась именно в том, что это Ожогин. Здесь, с ним и ради него. Это льстило. Сильно. Сильнее, чем секс. Правда, больше всего Ростику нравилось не то, чем они занимались, а уходить домой после этих занятий. Но сейчас Колпакову хотелось всего и сразу, и прямо сию секунду, потому что озноб никак не проходил, и нос по-прежнему был холодным. Иван тем временем запустил руки ему под футболку и начал гладить. По телу побежали мурашки. Ростик не смог определить, от чего мурашки – от холода или от возбуждения. Хотя внизу живота что-то предательски маякнуло. Вот просто выбешивает, почему собственное тело настолько легко поддается на это разводилово! И куда ты руку убрал? Черт, да о чем я? Ростик с трудом себя удержал, чтобы не схватить Ожогина за руку и не прижать обратно. Он, конечно, понимает, стесняться им давно нечего, но так низко Ростик еще не пал. Просить не будет. Потерпеть может, да, но чтобы самому просить? Дудки. Его опять поцеловали в шею и за ухом. Ладно. В другой раз Ростик бы все терпеливо переждал, но не сегодня. Долго мерзнуть опасно. У него каждый день по репетиции, болеть нельзя. Крутанувшись в Ваниных объятьях, Ростик лег к нему лицом и обвился вокруг всеми конечностями, решительно собираясь греться. Теперь гораздо лучше. Вот бы можно было просто лежать! Ростик не возражал бы. Иван наощупь был приятный и, если просто с ним соседствовать, отторжения не вызывал. Ну почти. Лежать с ним рядом даже как-то… Ну… Скажи уже это! Да, блин, да! Нормально с ним лежать! Но они встретились не для лежания. Увы. Ростик на минутку отцепил от Ваниного бока одну руку и так расположил свои ценности у себя в трусах, чтобы было удобнее соседствовать в тесной компании с возбужденным Ожогиным. Однако ж он и скор. Быстро завелся. Путаясь в ощущениях, потому что с одной стороны это было лестно, а с другой стороны слегка подташнивало, Колпаков чуть двинул бедрами, крепче прижимаясь к теплому телу. Обычно Ростик не приветствовал затянувшихся объятий, но сегодня не тот день. Сначала греться. Остальное потом. «Остальное» дежурно заканчивалось удовлетворением друг друга руками, и быстрее бы со всем этим разобраться и свалить… Но пока было тепло и удобно. И хотелось еще немножечко так полежать. Совсем чуть-чуть. Покуда не начались всякие слюни и облизывания, и у него не рвануло крышу. До чего же Ростик себя в такие моменты ненавидел! Ненавидел и собственную бурную реакцию, и потерю контроля над собой и над ним… Но мужская физиология несравнима с женской. Тут не схитришь и не обманешь. Тем более, они за время своих встреч понабрались информации друг о друге и уже знали, куда и как сунуть язык или руку, чтобы стало приятно. И нет, он не желает думать о том, что и куда надо сунуть, хотя хорошо знал, как Ване нравится. Больше всего Ване нравилось его трогать. Вот и пусть трогает интенсивнее. Так теплее. Полежав с полминуты обвитый колпаковскими руками и ногами, Ожогин, вдохновленный этой близостью, решил, что просто лежать довольно странно и, коль скоро Ростик не отворачивается, а наоборот придвигается, начал аккуратно его целовать. - У тебя нос холодный. - Ага, - согласился Ростик, ткнувшись холодным носом ему в ключицу. Иван вздрогнул, но стерпел. Вообще ему очень хотелось снять с Колпакова футболку, но он решил повременить. Такого внимания от Ростика он не ожидал. На этих свиданиях ему позволялось погладить и пощупать, и иногда поцеловать, но все строго в определенных рамках, а чтобы Колпаков сам кинулся к нему на шею… Это что-то невиданное. За год их неуставных отношений подобное случилось с Ростиком только однажды, и то он был не слишком трезв после вечеринки, оттого и полез общаться. И вот сейчас внезапно приятный сюрприз! Иван посмотрел Колпакову в глаза, получил молчаливое согласие и поцеловал его в губы. Ростику сначала всегда требовалось усилие. Иван это знал и не торопился лезть языком ему в рот. Настанет момент, он сам ответит. Но сегодня с Колпаковым творились чудеса. Не успел Иван опомниться, как почувствовал привкус кофе на губах и во рту. Как оказывается, легко и приятно иметь с ним дело, когда Ростик идет на контакт не из-под палки. Поцелуй углубился и начал набирать обороты, чавканье в комнате стало громче, Ивану на секунду показалось, что от него сейчас откусят кусок. Ожогин никак не ожидал в своем обычно тихо лежащем партнере зверского аппетита. Ростик, заерзав под одеялом, вцепился Ивану в поясницу, притягивая поближе. Сегодня день Бэкхема, не иначе. У Колпакова стояло так, словно тот месяц, что они не виделись, он находился в режиме жесткого воздержания. Ну надо же. И никаких проклятых пауз вроде «положил-руку-подождал-значит-можно-дальше». Ожогин на всякий случай сильно сжал ладонью ягодицу Ростика, но сопротивления не встретил. Отлично. Не будем упускать случай. Придерживая одеяло, чтобы оно не съезжало с Ростика, Иван осторожно пополз вниз и там, под одеялом, задрал ему футболку повыше. Это было не против правил, и Ростик не протестовал. Ожогинский язык полез в привычные места, дразня торчащие от холода соски и лаская живот. Прикусывая, целуя, засасывая. Пережигая возбуждение в нестерпимое желание. Ростик задышал чаще и громче, надеясь, что Ивану под одеялом не слышно. А Ожогин тем временем потянул вниз его трусы и без церемоний приступил к решительным действиям. Ростик от внезапного нападения не понял, в каком конкретно месте был облизан его налитый кровью член, но эффект был хороший. Даже впечатляющий. Колпаков, наверное, попросил бы сделать это снова, но на всякий случай закусил губу. И так ниже падать некуда, не хватало начать просить! У Ростика на боку был шрам. Иван его под одеялом не видел, но языком и пальцами отлично чувствовал – там кожа ощущалась более шелковистой и плотной. Шрам его притягивал всегда, но Ростик не очень позволял его трогать. Несмотря на то, что он давно зарубцевался, видимо, какие-то фантомные боли до сих пор своему хозяину причинял. Кажется, это место было еще более интимным в плане доступа, чем пульсирующий орган по соседству. Но сегодня Ивану додали всего, и шрам тоже. Одеяло все-таки поехало на пол, но Ростик не стал его ловить. Было на что отвлечься. Совершенно не хотелось, чтобы Ожогин отодвигался от тех мест, которые облизал. Облизанные места сильно холодило. До Колпакова вдруг дошло, что холодно не только на улице, но и в комнате, и Ивана он к себе прижал чисто инстинктивно. И отпускать уже не захотел. Даже когда стало жарко. И гадко. И сладко, о, черт его возьми! Не сказать, что Ожогин профи глубокого минета, но и то, чем его сейчас ублажали, оказалось очень… Очень. У них никогда не было уговора, что Ростик ответит ему тем же. Иван и не намекал, он и так знал, что ответом будет «нет». Но если по какой-то причине Ожогин хочет сделать это сам, то Ростик мешать не будет. Тем более, что у Ивана из раза в раз улучшалась техника. Чертов трудоголик! Ростик выгнулся и вцепился в простыни, пытаясь сдержать стон, и не смог. Ожогин на мгновение прервался, чтобы отдышаться, и переключился с влажной вздыбленной плоти на окрестности. Колпаков, хотя каждая клеточка тела ныла и горела, и казалось, что его сейчас порвет, дал Ивану немного передышки перед финалом. Кончать ему в рот как-то… Не по-товарищески. Иван поднял голову, посмотрев на него. Ростик с трудом сфокусировал на Ожогине взгляд. Упавшие на лоб волосы, влажные припухшие губы, и глаза такие, что внутри все переворачивалось. Хотя, наверное, переворачивалось все-таки не от взгляда. Ростик в полубессознательном состоянии провел ладонью по животу вниз, к паху, и Иван понял его без слов, продолжив уже рукой и облизывая сочащуюся головку. Наконец-то можно больше не притворяться друг перед другом. И ни хрена не стыдно за издаваемые звуки. И за все те грязные бессвязные слова, которые можно услышать только в соответствующих фильмах. Сейчас все равно. Только… о… только не!.. не останав… Да, сегодняшняя встреча была особенной. Когда Ростик немного пришел в себя и взял инициативу в свои руки, Ожогин и подумать не мог, что ему перепадет значительно больше, чем просто толкать член в чужой кулак. В этот раз все было по-другому. Глаза в глаза, и поцелуи по-настоящему, и жадные губы Ростика, остановившиеся внизу почти у критической точки. Так далеко Колпаков ни разу не заходил. Ивану сперва показалось, что творится что-то нереальное, и Ростик, елозящий по его бедрам своими, ему снится. Но он не снился. Он был тут, из плоти и крови, живой, горячий, настоящий, и его можно было трогать, целовать, и он никуда не девался, не исчезал, не останавливал и не отталкивал. После стольких месяцев. Наконец-то. И даже когда все совсем закончилось, Ростик не поспешил отодвинуться, не скатился на другой край кровати с безучастным, как всегда, видом, а дал себя поцеловать несколько раз. И только потом осторожно высвободился из объятий, а то бы Иван его еще долго не отпустил. Ростик, кажется, состояние Ожогина уловил, поэтому резких движений не делал и от очередной ласки уклонился почти мягко, без раздражения. Сказал севшим голосом: - Уже поздно. Мне пора. И ушел в ванную. Дверь закрывать не стал. Иван, одеваясь, видел, как Ростик вымыл под краном член, поплескал в лицо водой, расчесал спутанные волосы пятерней и увязал их в кривой хвостик. Потом постоял перед зеркалом, напряженно вглядываясь в свое отражение. Зажмурился и потряс головой. Все, сказке конец. И дальше снова только короткое рукопожатие на ходу в коридорах Музкома, замечание о погоде и равнодушные, случайно столкнувшиеся взгляды. И выжигающая изнутри пустота, о которой Колпаков не имел представления, уверенный в том, что это похоть, простой каприз пресыщенного славой баловня судьбы. О, если бы!.. Но Иван знал, что так или иначе, а новой встрече быть, и, похоже, теперь он знал, что надо делать. По крайней мере, сегодня сработало. - Вызвать тебе такси? – спросил Ожогин, когда Ростик вынырнул из ворота свитера. - Зачем? Я на автобусе. - Там не стало теплее. Опять мерзнуть стоять. - Ничего, я тепло одет. - Ростик, это неразумно. - Я сам в состоянии такси себе вызвать. - Но ты не вызовешь. - Вань, если тебе интересно, куда я еду, я скажу: на Невский, дом сто. Но не надо мне такси. Это выглядит так, словно ты со мной расплачиваешься! Иван удивленно посмотрел на него, но спорить не стал. - И все-таки что с тобой? - В каком смысле? – не понял Колпаков. - Ты… Сегодня все совсем иначе. - Опять что-то не нравится? - Ростик сразу весь встал дыбом и явно собрался ринуться в атаку. - Нравится, - поспешно сказал Ожогин. – Очень приятные перемены. - Кому как, - буркнул Ростик, наклонившись, чтобы завязать шнурки на ботинках. - И все же, чем я обязан такой вспышке страсти? - Ваня, я, пока сюда ехал, околел, как собака! - Ростик начал заматываться в шарф. – Мне было холодно! Это достоверное объяснение? - Признаюсь, это не совсем то, что я ожидал, но я тебе верю, - медленно проговорил Иван. - А что ты ожидал? Что я не мог дождаться встречи? – огрызнулся Ростик, хлопая по карманам и проверяя, куда дел телефон. - Было бы неплохо. - Обойдешься. Телефон наконец нашелся. Можно двигаться дальше. - Мне кажется, я никогда не услышу от тебя ничего, кроме «обойдешься». Колпаков посмотрел на Ивана. Тот выглядел искренне расстроенным. Ростик жестко напомнил себе, что сам при необходимости может без усилий сыграть безвинную жертву, но до чего же хотелось поверить убитому Ваниному выражению лица! Ну сколько можно так... Колпаков, ты кретин, если повелся. Не путай желаемое и действительное. Это не сцена, это жизнь. Тут чудес не будет. - Сейчас не время и не место это обсуждать, - устало сказал Ростик. – Я здесь проторчал дольше, чем планировал. А мне к завтрашнему дню две новых песни надо выучить. - Конечно, - послушно ответил Ожогин. - И Ваня, блин, хватит изображать жертву! Я сегодня репетицию концерта из-за тебя задвинул на неудобное для всех время! Меня люди ждали, а я соврал, что не смогу! Хрен бы я ради кого другого стал это делать! - Ростик, мне еще ни разу не признавались в любви столь оригинальным способом, - сказал Иван. Колпаков от неожиданности споткнулся на пороге, буркнул в шарф что-то не очень литературное и, не прощаясь, хлопнул дверью. Но хлопнул не сильно, а, скорее, для проформы. Надо же поддерживать имидж. Ожогин постоял в коридоре, с улыбкой слушая, как едет на первый этаж лифт, и пошел к батарее. Она была надежно скрыта за занавеской, а регулятор температуры предусмотрительно поставлен на нулевую отметку. Теперь его можно было вернуть в прежнее положение, на троечку. Свое стратегическое назначение батарея выполнила, и даже с превышением плана. Так же, как продолжительное проветривание комнаты. Стоило приехать на пару часов раньше, чтобы все организовать и получить в награду такое. Пока зима была на его стороне, надо этим пользоваться. конец