*****
Сара, покраснев, прижимала одной рукой к груди букет пестрых осенних цветов. Если бы кто-то увидел сейчас девочку со стороны, мог бы действительно принять ее за застенчивую дурочку на первом свидании, получившую в подарок свой первый букет от мужчины. Вот только реальность никак не походила на слащавую картинку из мелодрамы. Ледяной осенний дождь, колючие кусты и высокая изгородь, через которую Сара пыталась перелезть, покраснев от усилия не упасть в грязь и не уронить цветы, наводила мысли, скорее, о черных комедиях или о фильмах Тима Бартона. Ограда, которую она героически старалась преодолеть так, чтобы не зацепиться за острые пики наверху тяжелым рюкзаком или подолом платья, принадлежала, конечно же, территории старого кладбища. Сара все же кое-как перелезла на нужную сторону, даже без потерь, если не считать чуть помятый и уже не столь пышный букет. И подумала, отыскивая откатившийся в кусты скейт, что не так важно, где она взяла цветы. От сварливой соседки миссис Феофакс не убудет, черт с ней, а у нее сегодня свидание, и букет необходим так же, как и вино. Вино она не нашла, только виски, но зато есть свечи, и все остальное… Сара сжала зубы — ей, глупому подростку с неумело нанесенным макияжем и в чужом платье не по размеру, никто никогда не дарил цветов. Даже вот таких, тайком срезанных с клумбы соседки. «Не важно, кто обеспечит атмосферу. Главное, чтобы он пришел» — на этом Сара, наконец, подобрала скейт и пошла вперед по дорожке, отряхивая от грязи ботинки и подсвечивая себе путь фонариком, который достала из рюкзака. Дождь, к счастью, прошел, но тонкий подол платья, что выглядывал из-под пальто, уже успел неприятно намокнуть. Сара вспомнила старую фотографию, на которой другая, уже совсем взрослая девушка в этом же платье счастливо смеялась, закинув руки на шею высокому красивому мужчине с длинными черными волосами, как у рок-звезды. «Он и был обжигающей своей харизмой рок-звездой. До того, как стал кое-чем другим, куда менее теплым». Девочка часто бывала здесь и в другие дни. Она отлично знала дорогу, и потому, свернув в ничем не отличающийся со стороны от других кладбищенский квартал, не удивилась, увидев то, что искала: две знакомые надписи на соседних могильных камнях — «Шелли Вебстер» и «Эрик Дрейвен». Видно было, что до нее никто сюда не приходил — увядший букет с прошлого раза так и лежал там, куда она его положила. «Покойтесь с миром, да?» — подумала Сара. Вот только некоторые души даже тонна тяжелой сырой земли, наваленной сверху, не может удержать в могиле. Скинув с плеч рюкзак, девочка осторожно расчистила пространство на могиле Шелли, отодвинула в сторону увядшие стебли, и положила у камня новый букет. При жизни ее старшая подруга очень любила цветы. «А еще она любила совать нос, куда не следует, и открывать двери, не глядя в глазок, из-за чего теперь с комфортом лежит здесь, заодно захватив на тот свет и своего жениха». Только какой смысл теперь об этом думать? «Шелли не вернется, а вот Эрик…» Сара порылась в рюкзаке, выудила из него набор свечей из магазина «все по два доллара», утащенную у матери бутылку виски и старую черную книгу, которую тут же бережно отложила в сторону, на целлофановую упаковку из-под свечей. Она терпела с самого дома, и сейчас, не выдержав, достала из рюкзака заветную пачку сигарет. Встала с корточек, и выпрямившись, сделала пару шагов в сторону. Мерзли руки и ноги в грязных ботинках, платье неприятно облепило икры. Сара распаковала непочатую пачку, выудила сигарету, и закурила, запрокинув голову. То, что она затеяла, было безумием, конечно, но не безумнее возвращения мертвеца с того света, верно? Она нащупала сквозь ткань платья предмет на цепочке, осторожно сжала. В мультике Бартона молодой человек репетировал предложение руки и сердца в лесу, и, произнося клятвы верности, надел кольцо на то, что принял за сухую ветку. «А моя рука похожа на ветку, Эрик? У нас вышло как-то наоборот, совсем не как в сказке, твоя невеста умерла, и ты тоже умер. Хорошо ли ты подумал, отдавая мне ее кольцо?» — Лицо Сары неприятно исказилось, она взмахнула рукой с сигаретой и продолжила уже вслух: — Ты знаешь, как меня теперь называют? Ты думал, что будет, когда бросил меня здесь? — Сара сделала глубокую затяжку и продолжила: — Я не общаюсь с одноклассниками, не разговариваю с ними вообще без необходимости, не ем в школьной столовой, не хожу на шопинг с девчонками из школы, и никто, ни единая душа, даже мама, не знает, куда я отправляюсь после занятий, — пауза, девочка глубоко затянулась, сощурив глаза. — Ой, да иди ты к черту, Эрик! — она, не глядя, бросила тлеющий окурок на землю и глубоко втоптала его тяжелым ботинком. Может, обо всем увиденном могли бы рассказать большие черные птицы на кладбище. Они хорошо знали эту девочку, которая делила с ними остатки школьного завтрака. Но птицы, даже та самая, что украдкой приглядывала за Сарой, молчали. А сейчас и вовсе было слишком поздно для любых птиц, кроме сов, конечно. — Не «труп невесты», — сказала Сара вслух. — Невеста трупа.*****
Девочка стояла в очерченном палкой на сырой земле круге, и сверялась с книгой, проверяя расположение свечей. Книга была библиотечная и просто старая, не из тех, что тайно передаются из поколения в поколение, но Сара надеялась, что обряд по вызову призраков все равно сработает. «Обязан сработать!» — уверяла она себя, поджигая свечи — «Ведь сегодня годовщина, завтра Хэллоуин, и вообще, в прошлый раз никакого обряда не понадобилось!» Девочка выпрямилась — сейчас предстояло самое сложное. Вытащила из кармана пальто перочинный нож, который переложила туда еще раньше из рюкзака, вытянула ладонь, и, отвернувшись, быстро полоснула по ней. Точнее, попыталась полоснуть, испугавшись и отведя нож в последний момент. Этот ножик она нашла на школьном дворе, в закутке за углом, который негласно считался курилкой, когда забрела туда, прогуливая уроки. Прибрала себе, разумно предположив, что будет лучше, если его заберет она, чем опасная игрушка попадет в руки школьному завхозу или еще кому-нибудь из взрослых. Сара, отвлекшись от посторонних мыслей, решила, наконец, что в книге не написано, сколько точно необходимо крови, потому просто сжала и разжала несколько раз кулак. Аккуратно уколола ножом мякоть ладони, так, что на мягкой коже выступило несколько капель крови, и, не теряя времени, быстро прочитала заклинание, переворачивая кисть порезом вниз. Несколько капель сорвались с ее ладони и упали в центр круга, на пустую могилу Эрика. Ничего не произошло. Ну конечно, чего и следовало ожидать. Тогда она, расставив для устойчивости ноги и сжав кулаки, заявила просительно-громко: — Эрик, я знаю, что ты меня слышишь! Ты мне нужен! Пожалуйста, поговори со мной! Тишина в ответ. Сара добавила с нажимом и жестокостью обиженного ребенка: — Нет, ты поговоришь со мной! Или я вернусь сюда в следующий раз с лопатой! Думаешь, мне не хватит упорства? Ты ответишь мне, даже если ради этого мне придется выкопать ее труп! Сара вздрогнула: вверху и позади нее вдруг захлопала крыльями большая птица, и девочка резко обернулась со злыми слезами на глазах: — Эрик, чертов эгоист, она мертва! Давно мертва, а я живая, и ты мне нужен сейчас! Черная птица, усевшись на белое надгробие чуть слева, безмолвно и с укором уставилась на нее. Сара плакала, расшвыривая ногой свечи. Зарывшись пальцами здоровой руки в землю, схватила горсть липкой грязи и швырнула ее с криком в ворона. Размазывая злые слезы и кровь по лицу, открыла бутылку виски дрожащей рукой. Сделала обжигающий глоток прямо из горла. Ничего нельзя было поделать. Эрик не пришел.*****
Было уже поздно, и Сара решила не возвращаться домой сразу, несмотря на то, что обещала матери не задерживаться. Сейчас у нее не было сил объясняться с ней или слушать ее пьяные откровения. Она пришла в свой любимый тайный штаб в надежде немного успокоиться и собраться с мыслями. Дом по-прежнему стоял на месте — кто бы мог подумать, что своей смертью Шелли добьется большего, чем неуклюжими попытками собрать подписи жильцов в защиту памятника архитектуры при жизни. Девочка, отодвинув в сторону доску, которая держалась на одном гвозде, протиснулась внутрь. Взрослому сложновато было бы сюда пробраться, а вот ребенок, особенно худенький и невысокий, легко может справиться с этой задачей. Сара отряхнула платье, подняла с земли рюкзак, который пропихнула в щель раньше — скейт она спрятала на улице неподалеку, и поднялась по лестнице на самый верх. Шелли и Эрик жили в мансарде, двери их маленькой квартирки были до сих пор опечатаны желтыми лентами, но никто не догадался навесить замок — да и нечего было брать в опустевшем жилище, все ценные вещи давно отправились в ломбард. «Почти все», подумала Сара, вновь коснувшись кольца на шее. Она прошла внутрь, тщательно закрыв дверь за собой и навесив дверную цепочку. «Не бог весть что, но незваного гостя задержит». Из разбитого окна, прикрытого кое-как картонками и фанерой, сильно дуло. Сара подошла к пыльному туалетному столику в углу, глянула в разбитое зеркало. Грим Эрика все еще хранился в маленьких ящичках, но она не стала ничего трогать. Подошла к пустому черному камину, в глубине которого скопилась зола и обрывки не сгоревших до конца фотографий. Устало сгрузила рюкзак и села, прислонившись к нему спиной, прямо на пол. Достала сигарету, закурила. Левая рука немного ныла, но неглубокий порез не должен был доставить серьезных проблем в будущем. Проблема была в том, что это будущее у нее есть, и совсем не радужное — унылое существование с матерью-алкоголичкой в тесной квартирке и работа в каком-нибудь местном супермаркете. Успехами в учебе Сара не блистала, а о жизни в качестве жены-домохозяйки клерка средней руки с домом в кредит и кучей детей вообще думала с содроганием. Ни дети, ни мужчины, ни домашнее хозяйство, ни даже сама размеренная, сытая жизнь, ее не интересовали. Да и как можно интересоваться подобными мелочами, когда она маленькой девочкой видела и пережила вещи, которые не доступны пониманию большинства всезнающих взрослых? Другой мир коснулся ее, и захватил с того самого момента, когда Шелли, пожалев, впервые привела маленькую бродяжку в их с Эриком уютную квартиру. Сара помнила, как стесняясь, быстро пожала приветливо протянутую руку. Ту самую руку, которой после Эрик вытащил ее из опостылевшего окружения, как котенка из лужи. А потом, пригрев и приучив к теплу, своей смертью бросил в эту лужу обратно. Дважды. Сара подобрала с пола обрывок фотографии. Целые она давно собрала и спрятала у себя дома в жестяной коробке из-под печенья под кроватью. На обгоревшем клочке бумаги в ее руках был виден профиль Эрика и край его улыбки — он как раз оборачивался что-то сказать фотографу — остальное, к сожалению, поглотил огонь. Сара посмотрела на эту его улыбку задумчиво, повертела обрывок в руках, и встала. Поднявшись на ноги, спросила, обращаясь, по-видимому, к камину: — Эрик, неужели ты вернулся только ради мести? Почему ты меня оставил одну? Снова! — добавила тише: — Скажи, если со мной что-то случится, ты придешь отомстить за меня? — голос ощутимо дрогнул. Она не стала договаривать то очевидное, что вертелось на языке: «Если ты опоздаешь, мне уже будет все равно, Эрик. Я буду гнить в земле, как и Шелли». Она кинула окурок и обрывок фотографии в камин, сняла и бросила пальто сверху на рюкзак. Чувствуя, как ее охватывает какое-то легкое и злое безумие, не обращая внимание на холод, Сара расправила руками подол платья и вышла на середину комнаты. — А знаешь, мне нечего терять! Мама позаботится о Габриеле, ему хорошо, он кот, он не заметит, что и вторая его хозяйка куда-то сгинула, — девочка закружилась по комнате. Подсохшее платье невесомо реяло вокруг, поднимаясь выше коленей. Белый кот, голос Эрика на заслушанной пластинке, стопка старых фотографий и вот это платье — все, что у нее осталось от единственных людей, которые о ней по-настоящему заботились. И еще кольцо. Кольцо Шелли, которое Эрик зачем-то отдал ей. Она носила его на цепочке, чтобы не потерять — с ее детских пальцев оно соскальзывало, как бы она не старалась держать руку повыше. И сейчас это кольцо будто бы обожгло грудь. Сара в каком-то неистовом порыве подбежала к окну, начала судорожно выламывать картонки и фанерки, и, наконец, выглянула в дыру, держась пальцами за остатки рамы. Как же было высоко! «О чем ты думал, Эрик, когда тебя тащили сюда под руки? О Шелли, которая плакала на полу, о том, что ты ничем больше не можешь ей помочь? Тебе было страшно или ты ничего не чувствовал от ярости? Второе, наверное, раз ты вернулся. А вот мне страшно, Эрик. Страшно и одиноко». Она наклонилась вперед сильнее, чтобы посмотреть на асфальт, на котором два года назад распласталось тело Эрика. Она не была тяжелой, но старое гнилое дерево, за которое Сара держалась одной рукой, треснуло. Не успела девочка среагировать, как трухлявый кусок рамы отломился и остался в ее руке, а сама она полетела вниз. Вернее, полетела бы, если бы чья-то ледяная рука не перехватила ее поперек груди и не втянула обратно в помещение. Сара развернулась, подняла голову, и застыла на месте. На нее смотрел Эрик, отрешённо и с укором, как ангел смерти, которым он, в сущности, и являлся. Грима на его лице не было. Оно было почти таким, каким она его запомнила, только куда спокойнее, вне времени, как бывает у мертвецов в открытом гробу, смиренно сложивших руки на груди. Только этот мертвец никаким смиренным не был, Сара помнила, каким огнем горели его глаза, когда он убивал. Девочка упёрлась руками в чужую грудь и попыталась оттолкнуть спасителя, вывернуться из-под руки, которой он по-прежнему крепко обнимал ее, стараясь не расплакаться от страха, облегчения и ярости. Эрик возвышался над ней, как чертова ледяная скала, непоколебимый и самоуверенный, как всегда. Ярость победила, и Сара, не выдержав, встала на цыпочки, заглянула в его темные глаза. Ее собственное лицо искривилось на секунду в странной гримасе, колени вдруг затряслись. В диком порыве она замахнулась, и отвесила Эрику грубую пощечину, впечатавшись с силой всей пятерней в его отвратительно-безмятежное, спокойное лицо. Такое красивое. Звук удара громко прозвучал в вязкой тишине комнаты. Конечно, Эрик не шелохнулся. С мгновение они стояли, глядя друг другу в глаза, близко, словно любовники. Она не была еще женщиной, не была храброй, и просто сдалась, не смея. Зажмурившись, не осознавала, как так получилось, только ощущая, что слезы текут по щекам неудержимо, не старалась их утереть. Тело как чужое, самоконтроль утерян, ярость испарилась. Один короткий глубокий вздох, и вот уже Сара одним слитным движением обвила Эрика руками, повисла на шее — в почти болезненном облегчении. Так, как мечтала и боялась мечтать, прижимаясь к холодной груди, сотрясаясь всем телом от ужаса, стыда и восторга, и ее слезы медленно впитывались в его черную майку. Он так и не сказал ни слова, и со стороны эти двое выглядели, совсем как те самые люди на старой фотографии: обаятельная рок-звезда и счастливая девушка в простеньком, но симпатичном сером платье. К сожалению, идиллия продолжалась не более нескольких минут. Эрик осторожно отодвинул от себя девочку, и сказал, наконец, строго: — Сара, мы же договорились: мертвые не могут дружить с живыми. Ты должна прекратить искать встречи со мной, — голос его прозвучал глухо и немного скрипуче, как у человека, который давно ничего не произносил вслух. Слезы Сары мгновенно высохли, она ненавидела, когда с ней разговаривали, как с ребенком. Ярость тут же вернулась, и уперевшись руками в бока, девочка высказала, наконец, все, что накопилось в ее душе за этот год: — Ты застрял здесь, как чертов злобный дух! Все убийцы мертвы, все мертвые отомщены, тебе больше некуда идти и нечего делать, но ты все равно бросил меня! С меня достаточно того, что ты умер один раз, я не собираюсь оплакивать тебя снова! — на этот раз она не позволила непрошеным слезам пролиться из глаз. — Ну хорошо, Сара, — сдался Эрик, — Как ты себе представляешь нашу дружбу? Я буду сидеть здесь, на чердаке, как щенок в коробке, и ждать, когда ты вернёшься из школы, чтобы вместе поиграть в шахматы? Или ты решила, что я буду таскаться за тобой, как личный ангел-хранитель? У меня вполне материальное тело, не говоря уже о том, что меня в лицо знает половина города. Тебе не кажется, что мужчина в черном, следующий повсюду за маленькой девочкой, выглядит слегка подозрительно? Эрик, наконец, улыбнулся, но эта улыбка и его слова вывели Сару из себя даже больше, чем гробовое молчание. Она заговорила быстро, убеждая: — Я надеялась, что мы уедем. Туда, где нас никто не знает. Ты мог бы устроиться в музыкальный магазин, а я… — А ты выкинешь эту чушь из головы, как и весь хлам из рюкзака, вроде сигарет и виски, вернешься домой, и поговоришь с матерью. Она сейчас очень нуждается в тебе. Я не буду твоим мертвым зомби-боем, пойми это, Сара. Прости, что вышло так, но ты должна жить и идти вперед, хотя бы ради матери и твоего будущего. Эрик скрестил руки на груди, а Сара поняла, что больше не хочет слышать ни слова из этой глупой взрослой речи, и взорвавшись, давясь злыми слезами, выкрикнула: — Заткнись, Эрик, как ты можешь?! Я ее ненавижу, я и тебя ненавижу, и катись ты со своими проповедями к Дьяволу, где тебе самое место! Девочка обогнула неподвижного Эрика, подхватила с пола рюкзак и пальто, и рванула прочь из комнаты. Сара не собиралась сдаваться. Если потребуется, она готова рисковать своей глупой, никому ненужной жизнью хоть каждый день — до тех пор, пока Эрик не поймет, что разумнее и безопаснее находиться все время рядом с ней. Если ему, конечно же, не все равно. …Он подарил ей обручальное кольцо. Сам, она не просила! Сжимая его до боли в кулаке, как талисман, девочка бежала по улице, позабыв про спрятанный в кустах скейт, а черная птица, никем незамеченная, летела следом. Эрик стоял, закрыв глаза и прижавшись спиной к стене у разбитого окна. Губы его едва шевельнулись, произнося: — Я никогда тебя не оставлял, Сара.