Нефилим. Часть I

2010 год, 18 сентября. Манхэттен. 7:45 p.m.       Я выехал в город по срочному вызову, в психиатрической клинике появился больной, страдающий беснованием. Иначе говоря — жертва какого-то демона, который рангом ниже своих вышестоящих товарищей в самой Преисподней.       Был темный и холодный вечер, не самое время для телепортаций. В тёмное время суток лучше не перемещаться с одного места в другое. В противном случае можно попасть не туда куда надо. Поэтому я решил не рисковать своей филейной частью тела, а поехать в город, вызвав такси, водитель которого любезно согласился быть моим личным таксистом. Подъехав к клинике, я вышел из машины и велел своему водителю не идти за мной. Ибо то, что будет происходить дальше, не предназначено людям со слабыми нервами. Я должен буду изгнать злого демона из тела несчастного юноши, которого насильно поместили в клинику, предварительно сковав ему руки и ноги. Я должен буду спасти и защитить мальчика методом экзорцизма.       Подходя к палате с жертвой демона, я вижу родителей мальчика, который сейчас лежал прикованный к постели. И чтобы вытащить из мальчика беса, мне не нужны были книги по экзорцизму. Все тексты с молитвами я помнил наизусть. Мать несчастного мальчика, которому и восемнадцати лет ещё не было, на коленях попросила меня помочь её ребёнку. Его отец был даже готов заплатить мне за это.       — Мои услуги вам не будут ничего стоить, мистер и миссис Эммерсон, — вежливо отказываюсь от платы за труд. — Я делаю это абсолютно безвозмездно, из доброго сердца и чистой души.       Войдя в палату, вижу самого бесноватого, говорящего со мной на языке демонов.       — Заткнись, мерзкая вонючая мразь, — отвечаю ему на древнем енохианском языке. — Держи свой гнилой язык за зубами.       Засучив рукава серого свитера, в который я был одет, готовлюсь к ритуалу изгнания. Вытягиваю руки по направлению на восток и запад, в воздухе черчу руками магический круг, внутри которого рисую крест. Затем, велю никому не заходить в палату, так как велика вероятность того, что демон, которого я изгоню из мальчика, может вселиться в тело другого человека. После этого, с помощью магии передвигаю кровать с одержимым прямо на середину комнаты, чтобы она стояла ровно под окном, и ставлю кровать вертикально. И на том самом месте появляется полупрозрачный божественный крест, которого я призвал к себе опять же с помощью магии. Когда всё было готово, закрываю свои глаза и начинаю читать заклинание на латыни с протянутыми вперёд руками и раскрытыми ладонями.       — Нечистый дух святотатства, изгоняем тебя ныне. Твою власть подаренную сатаной, адские покровы и чадящие кущи дьявольского смрада, — пока я читаю заклинание, тело мальчика, одержимого демоном, корчится от боли в постели. А демон в нём пытается остаться с ним. — Все легионы преданных тебе изгоняем. Силою Господа Иисуса, очистившего землю от адского присутствия, выкорчевываем корневища, угнездившиеся в душе сей. Изгоняем в ад, туда, где Господь наш всемилостивый Иисус Христос отмерил место силам дьявола. Бог отец стоит рядом с нами и повелевает тебе, Бог сын поддерживает нас и приказывает, Бог Дух Святой повелевает, изыди! Аминь!       Я читал это заклинание несколько раз без устали, до тех пор, пока, наконец, не изгнал ублюдка из тела его несчастной жертвы. Комната, в которой проводился обряд, была окутана божественной магией. И демон никуда не мог ускользнуть. Он метался из стороны в сторону, хотел вернуться к мальчику, но магический крест не подпускал его к нему, защищая последнего от него.       — Ненавижу тебя, Нефилим, — смотря мне в глаза, произносит демон. — Человек, поработивший наших сестёр.       — Жалкий червь, моя личная жизнь тебя не касается, — как только говорю ему эти слова, у меня в правой руке возникает невидимый меч, которым я уничтожаю демона и низвергаю его в пучины самого пекла. К ногам его хозяина и господина. — Слышь ты, Дьявол, будь так сказочно любезен, не присылай сюда больше своих парней. Иначе я могу устроить в аду настоящий Апокалипсис. Всё понял? Я всё-таки во много раз сильнее тебя.       Портал в Преисподнюю закрылся, и ритуал можно было считать уже завершённым. Однако осталось последнее. Осталось совершить таинства. Эту довольно длинную молитву я читал в течение пятнадцати-двадцати минут над телом мальчика, который лежит передо мной в постели, потеряв сознание. Завершив таинства, позволяю родителям мальчика войти в палату.       Они заходят, трясясь от страха и переживаний за жизнь сына. Ведь это их единственный ребёнок. Мать берёт мальчика за его потную холодную руку, вся в слезах. Его отец жмёт мне руку в знак благодарности за спасение сына. Я скромно улыбаюсь ему в ответ.       — Что вы с ним сделали? — вдруг спрашивает женщина, посмотрев на меня сердитыми глазами. — Мой мальчик не дышит, он мёртв. Вы убили его! Вы убили моего сына!       — Спокойно, миссис Эммерсон, — говорю, подойдя к ним, и кладу правую руку на голову мальчика. — Не делайте поспешных выводов… Юный Джеймс жив и здоров. Он потерял сознание от увиденного, но уже скоро придёт в себя.       — Это так? — не верит та. — Это правда?       — Я никогда никого не обманываю, — заверяю родителей Джеймса. — Ваш сын — настоящий храбрец, — вытаскиваю из кармана сумки мешочек, в котором храню цепочки с крестиками, которых сам изготавливаю из чистого серебра и окропляю святой водой. Затем, отдаю одну из цепочек маме мальчика. — Когда юный Джеймс придёт в себя, дайте ему этот освященный оберег от нечисти. И строго-настрого запретите ему расставаться с ним. Потому, что может статься, что второй раз я не смогу изгнать из него демона. Или же смогу, но душа Джеймса отправится к Богу, на небеса. И вы его потеряете. Навсегда… Не обижайтесь, я просто дал вам добрый совет и предупредил, на всякий случай.       — Хорошо, — соглашается отец мальчика. — Мы сделаем, как вы сказали… И, огромное вам спасибо, мистер фон Рихтер.       — Не благодарите меня, мистер Эммерсон, — молвлю я, спустив и поправив рукава свитера. — Скажите спасибо Всевышнему за то, что Он есть.       Через несколько минут покидаю здание психиатрической клиники и собираюсь вернуться домой. Но на выходе оказываюсь окружённым толпой из двадцати с лишним человек, включая журналистов, репортёров, корреспондентов и фотографов. Меня слепят вспышки фотоаппаратов, всюду снуют журналисты с микрофонами, репортёры с видеокамерами бегают за ними. Мне некуда деться от них, всё равно не отстанут. Смотрю на собравшихся сверху вниз, так как гораздо выше по росту. Мой рост сто девяносто пять сантиметров. Нынешняя американская молодёжь кажется мне малышнёй, которая достигает только моего пояса.       — Здравствуйте, мистер фон Рихтер, — здоровается со мной одна журналистка. — Можно нам узнать о том, что вы сейчас делали в психиатрической клинике? Расскажите нам и зрителям о том, что происходило.       Вздохнув, произношу лишь несколько слов в ответ на вопрос журналистки:       — Происходившее в клинике не подлежит огласке, — затем, добавляю. — Слабонервным лучше ничего не знать об этом… Больше ничего не могу вам сказать.       — Мистер фон Рихтер, — журналистка не отстаёт от меня. Я иду к своему водителю, чтобы поскорее вернуться домой. — Что вы можете сказать зрителям?       — Берегите друг друга, — говорю, открывая дверь автомобиля. — Но, если с вами или близким вам человеком случилась беда, обращайтесь к детективу Уильямсу. Он оповестит меня, и я приду к вам на помощь, чтобы помочь всем, чем только смогу. А сейчас, извините, меня ждут дома.       Меня зовут Йохан фон Рихтер, я — гражданин Соединённых Штатов Америки, имеющий немецкие корни. Многим людям я известен под прозвищем Нефилим или Чернокрылый Ангел. Однако первый вариант мне больше подходит, чем второй. Мой отец — величайший гений и известный по всей Европе учёный. Его звали Рихтер фон Кройцер, и он — немец, живший когда-то в Мюнхене, где и встретился с моей матерью. В свои шестнадцать лет я окончил школу с грамотами и медалями, а после, поступил в университет. Закончив там учёбу, я поступил на магистратуру. И, не успев окончить её, умер в возрасте двадцати четырёх лет, когда меня сбил пьяный водитель фургона.       После своей смерти я попал в пространство называемое пустошью, где скитаются в одиночестве заблудшие души усопших. В ней я провёл очень много времени, практически четыре года, и был спасён теми, кто стал моими возлюбленными сёстрами и подругами. Ангелом по имени Ева и суккубом по имени Вивиан, принявшими человеческий облик. Впервые увидев перед собой сверхъестественных созданий, я подумал, что сошёл с ума. Но всё было реальным. Во мне клокотала великая сила, подаренная ангелами и демонами, сделавшая меня выше и тех и других. Демоническая половина взяла верх над ангельской, и я позволил себе подчинить своей воле моих спасительниц. И мы занялись прелюбодеянием в Часовне Святого Павла, возле которой я был похоронен.       Вернувшись к жизни, я решил продолжить начатое отцом дело, тем самым осуществив нашу общую мечту. Мы с отцом мечтали об идеальном мире, в котором царит только одна утопия. Мы мечтали о мире, где уровень преступности очень низкий, а рождаемость высокая. Мы мечтали о мире, в котором нет такого слова, как «демократия». Мы знали о том, что в демократическом обществе не всё так хорошо. Нам было известно, что страна, придерживаясь этого понятия, уничтожит саму себя изнутри, если враги не нападут. Однако я знал и до сих пор знаю, что не существует такого понятия, как «идеальный мир». В утопичном мире всё было бы скучно и неинтересно. В мире всё должно быть уравновешенным, зло, равно как и добро, не может существовать без последнего. Поэтому есть высшие силы, которые и контролируют это равновесие. Если оно будет нарушено, то и будут разрушены все законы мироздания…       По дороге домой, проезжая мимо домов, я слышу молитвы и мольбы людей, просящих Бога о помощи. Дочь молится за жизнь больной матери, сын просит Его о всепрощении. Родители молятся за здоровье беременной женщины, лежащей в родильной палате роддома. Все они чисты душой и сердцем, в них нет грязных помыслов. И тут я слышу, как маленькая девочка просит Бога о том, чтобы Он не дал её старшему брату умереть. Он лежит на больничной койке, весь перебинтованный, жизнь в нём всё ещё теплится. Но он очень слаб. Он и его сестрёнка — сироты, оставшиеся без родителей. Родственники отказываются их забирать. И теперь у них есть только они сами. Брат защищал сестрёнку от хулиганов и был сильно избит в драке с ними. Девочка сидит в коридоре на скамейке и не перестаёт молиться, жаловаться на судьбу-злодейку. Я не мог не помочь этим несчастным детям. Им нужна моя помощь, очень нужна, особенно брату этой храброй девочки. Попросив водителя остановиться у госпиталя, выхожу из автомобиля, захожу в госпиталь и нахожу то место, где сидит девочка. Потом, я подхожу к ней и добродушно улыбаюсь.       — Здравствуй, малышка. Как тебя зовут?       — Лиза, — лепечет девочка.       — Ты очень храбрая, — глажу девочку по голове. — И очень добрая и заботливая сестра. Твоему брату повезло иметь такую сестру, как ты, Лиза… Я пришёл помочь ему. Но, чтобы я помог ему, я должен знать его имя. Не скажешь его мне?       — Да. Его зовут Тим, — говорит Лиза. — Пожалуйста, помогите моему брату. Кроме него у меня никого нет.       — Не плач, малышка. Я помогу твоему брату выздороветь.       Встав, захожу в палату, где лежит её двенадцатилетний брат по имени Тим.       «Бедный мальчик», — думаю я и, тяжело вздохнув, качаю головой. Подхожу к нему и говорю:       — Тим, я знаю, ты слышишь меня. Моё имя Йохан, и я пришёл помочь тебе. У тебя очень хорошая и замечательная сестрёнка. Она попросила меня помочь тебе, Тим. Поэтому, держись, малыш, не сдавайся. Тебе ещё рано уходить на тот свет. Ты нужен твоей сестрёнке.       Соединяю свои ладони воедино, как бы собираясь помолиться, и, разъединив их, кладу на грудь мальчика. Через минуту всё его тело пронизывает тёплая и светлая энергия небесных сил, заставляя зажить страшные гематомы, а кости — восстановиться и срастись друг с другом. При этом его маленькое, но храброе и благородное сердце продолжает биться, не останавливаясь. И уже спустя десять минут малыш Тим смог открыть глаза и увидеть перед собой человека, спасшего ему жизнь.       — Ну, здравствуй, храбрец, — говорю ему, улыбнувшись. — С возвращением. Лиза, — зову девочку, — заходи. Кое-кто хочет тебя видеть.       Девочка заходит в палату, дрожа от страха и беспокойства. Нет, Лиза меня не боялась. Она боялась за своего брата. Подходит к Тиму и берёт его за руку.       — Привет, — едва произносит мальчик.       — Привет, старший брат, — говорит Лиза. И вдруг наезжает на него. — Дурак ты, в драку полез. Тебя убить могли, знаешь ли.       Через несколько минут во внутреннем кармане моего плаща раздаётся звонок. Извинившись, выхожу в коридор.       — Как дела, полукровка? — звучит в телефоне знакомый голос, когда я ответил на звонок.       — Знаешь, приятель? Иногда мне страсть как хочется прибить тебя, — говорю ему и в ответ слышу смешок. — Меня ещё никто никогда раньше не называл полукровкой. Ты стал первым… Но, Лютер, спасибо, что беспокоишься обо мне.       — Пустое, — небрежно отмахивается тот. — Мы же друзья, Йохан; с той самой поры, когда я впервые нашёл тебя…       — Да, да, — перебиваю его разглагольстаование. — Помню, друг, помню. Ты бы лучше о своей семье беспокоился в такое-то время.       — Знаю, — отвечает тот с протяжным «а». — Это и делаю. Ты же тоже стал моей семьёй, близким другом. Сколько мы знакомы?       — Год прошёл.       — Верно, — подтверждает Лютер. — Окей, Йохан. До встречи.       — Пока.       Закончив разговор, кладу мобильник обратно во внутренний карман плаща. Потом, захожу к ребятам.       — Как ты себя чувствуешь, Тим? — спрашиваю, подойдя к нему.       — Лучше, чем двадцать минут назад. Но, мне как-то не по себе.       — Это почему же? — удивляюсь я.       — Лиза мне устроила настоящий выговор, — Тим бросает взгляд на сестру, которая не перестаёт на него дуться. — Прекращай уже, — говорит он ей. — Я должен был. Ты же одна у меня. Кроме тебя у меня никого нет. Понимаешь?       — Прости, — говорит та, виновато потупившись.       — Что ж, — произношу я. — Я рад, что всё благополучно уладилось, — смотрю на наручные часы. — Бог ты мой, уже совсем поздно. Ребятки, мне пора с вами прощаться. Сейчас я позову медсестру, и она за вами присмотрит. А мне надо ехать домой и восстанавливать запас потраченных сил.       — Да, — хором отвечают брат с сестрой.       Выйдя из палаты, зову одну из медсестёр, сновавших из комнаты в комнату. Она подходит ко мне, я объясняю ей ситуацию и, попрощавшись, выхожу из госпиталя. После, сажусь к своему водителю и уезжаю домой. По дороге домой, а мой дом достаточно далеко от города, мы натыкаемся на неприятную встречу. Увидев, как два беса разрывают на части несчастную собаку, прошу водителя остановить машину. Потом, выходя из неё, читаю вслух Молитву к святому Архангелу Михаилу, предназначенную для преодоления зла. Произношу на латинском языке:       — Святой Архангел Михаил, вождь небесных легионов, защити меня в битве против зла и преследований дьявола. Будь моей защитой! Да сразит его Господь, об этом я прошу и умоляю. А ты, предводитель небесных легионов, низвергни сатану и прочих духов зла, бродящих по свету и развращающих души, низвергни их силою Божией в ад. Даруй мне силу, дабы служить тебе до конца времён! Аминь!       Для меня молитвы подобны заклинаниям, которых произносят маги, колдуны и прочие люди, обладающие магическими силами и способностями. Ведь я по сути своей такой же, как они…       Увидев меня, бесы бросают свою жертву и набрасываются на меня, рисующего в воздухе магический круг с крестом. (Этот символ я использую для изгнания или уничтожения нечистой силы)…       Но с одним исключением. Я —

НЕФИЛИМ

      Я не был таким с рождения, но стал таким спустя двадцать пять лет и ещё через год, после своей смерти и воскрешения.       Я уничтожаю демонов, набросившихся на меня, с помощью двух невидимых мечей, появившихся у меня в руках. И нечистая кровь этих демонов льётся на капот машины. Сами же демоны, превратившись в прах, исчезают. После этого невидимые мечи тоже исчезают, так как более не было в них нужды. Затем, я подхожу к убитой и разодранной несчастной собаке, лежащей на земле с открытым ртом и поблекшими глазами. Подойдя к ней, опускаюсь на корточки, прикасаюсь к собаке и шепчу.       — Господи, Боже мой, Владыка над жизнью и смертью. Исцели это несчастное животное, в ком обитала часть Твоей души. Ибо жизнь Ты даровал каждому живому существу. Исцели его раны от злых духов и даруй ему новую жизнь. Об этом я прошу Тебя и молю. Аминь.       Эту молитву я сам придумал. Да, я придумал молитвы на все случаи жизни. Растерзанное тело собаки покрывается небесной благодатью, исходящей от моих рук, и постепенно начинает возвращаться в своё прежнее состояние. Пожранная часть мышечных тканей зарастает новыми слоями. Раны исцеляются, шрамы затягиваются и заживают. Шерсть восстанавливается, и к собаке возвращается её душа. Придя в себя, она открывает глаза и, осторожно встав на все четыре лапы, радостно лает и облизывает моё лицо своим шершавым языком. Собака бегает вокруг меня и так и норовит прыгнуть ко мне в руки. Счастливая, живая и здоровая. И мне ничего не остаётся поделать, кроме как взять к себе эту дворняжку. Я беру её на руки, даю собаке кличку «Джой» и сажусь вместе с ней в машину.       — Билли, знакомься, это Джой, — говорю водителю, поглаживая собаку по её мохнатой вислоухой голове.       — Очень приятно, — отзывается тот, кивая в ответ.       — Джой, — обращаюсь к ней, — а это Билли, водитель твоего нового хозяина, — и та громко гавкает, отвечая ему взаимностью. — Что ж, вези нас домой, Билли.       — Как пожелаете, сэр, — он жмёт на педаль газа и машина трогается с места, где мы остановились.       Мир, в котором я живу, полнится демонами. Они появляются лишь в темное время суток, солнечный свет для них смертелен. Так как он считается божьим светом. И чтобы противостоять силам зла, вылезающим из Преисподней, Бог вернул меня к жизни почти так же, как я воскрешил Джой.       Он вернул меня к жизни и наделил сверхъестественными силами и способностями, немногим из которых обладал мой отец, Рихтер фон Кройцер. А я — его сын Йохан фон Рихтер — пошёл по его стопам и даже превзошёл собственного отца… Он был выдающейся личностью. Учёный, занимавшийся алхимией, оккультизмом и прочими тайными знаниями.       Я превзошёл его, став экстрасенсом и экзорцистом. Человеком, способным видеть, слышать и чувствовать духов и их мир, а также тем, кто изгоняет нечистую силу из тел несчастных людей, в которых она вселяется. Таких людей называют бесноватыми. То, что психиатры считают их шизофрениками — это неправильно. Потому, что бесноватые не являются таковыми, они стали жертвами бесов и страдают именно по вине сил зла.       И для того, чтобы избавлять бесноватых от их мучений и существуют люди с крепкой силой духа, зовущиеся экзорцистами. Пусть рушатся города под гнётом нечисти, но не человеческие жизни. Любое строение можно восстановить, если знать и помнить, как его возводили. Но невозможно вернуть человеку его жизнь, его бессмертную душу. Никто на это не способен, кроме одного человека — меня.