Творец чужих жизней

      — Обучите меня окклюменции.       Директор прекратил писать и медленно поднял глаза.       — Зачем? — только он и произнёс.       — Я веду опасную игру, профессор, знаю то, что не должен знать ни один человек в этом времени. Я не хочу, чтобы моими знаниями воспользовались враги.       — Вы собирайтесь наведаться к ним в гости? — с сарказмом отозвался Дамблдор, чем возмутил слизеринку.       — Знаете, после моего недавнего неожиданного участия в их пиршестве я бы предпочла быть более защищённой, — отрезала Пэнси.       — Не уверен, что Вы потянете это обучение. Окклюменция — довольно сложное искусство, оно даётся даже не всем опытным волшебникам. Обучение окклюменции требует колоссальной выдержки, самоконтроля, быстрого подавления не только эмоций, но и воспоминаний. Это энергозатратное мероприятие. А Вы и без него затрачиваете большие силы на практикование заклинания Адского пламени и Непростительных заклинаний. И пока, говоря откровенно, не добились сколько-нибудь положительного результата. Я считаю, нужно сосредоточиться на том, что Вам точно понадобится в будущем, а не гнаться за несколькими зайцами сразу.       Монолог Дамблдора с каждым словом разжигал в Пэнси ярость. «Он ещё будет решать, какой магии мне учиться?! Скинул на меня убийство самого сильного тёмного волшебника и ещё командует! Я словно марионетка в его кукловодских руках. Нет уж, я стану окклюментом во что бы то ни стало. Таким окклюментом, что даже Вы, профессор, не сможете залезть ко мне в голову. И если Вам нужны доказательства, что я потяну, то я их предоставлю»       — У меня есть положительный результат, — решительно заявила Паркинсон.       Директор отложил перо, полностью переключив внимание на девушку. Это немного пошатнуло уверенность Пэнси, но она взяла себя в руки, сосредоточившись на своей злости. Тем временем Дамблдор ждал подтверждения её слов. Пэнси вытащила палочку и направила её на феникса, сидящего на жёрдочке позади профессора. Она смотрела прямо на Дамблдора, чтобы видеть его реакцию на её дальнейшие действия.       — Круцио! — воскликнула Паркинсон, и кабинет огласил пронзительный птичий крик.       Она не ожидала, что заклинание сработает настолько хорошо. Сначала она даже испугалась, но на смену испугу пришло наслаждение. Потому что директор испугался больше. Он тут же вскочил из-за стола и бросился к птице, которая извивалась на полу и била крыльями в агонии. Но он ничего не мог сделать, Фоукс был полностью во власти Пэнси, которая упивалась ужасом в глазах Дамблдора. «Убедился?! Теперь будешь со мной считаться?!» Она не замечала нарастающего гнева.       — Немедленно прекрати! — потребовал профессор.       Пэнси послушно опустила палочку. Она смаковала вкус триумфа, глядя на то, как Дамблдор бережно берёт феникса на руки и относит вглубь апартаментов. Она предпочитала не думать, каким образом освоила данное Непростительное заклинание, не думать о том, как представляла лица Амикуса и Алекто Кэрроу вместо лиц Дина Томаса, Симуса Финнигана, Энтони Голдштейна и Сьюзен Боунс, произнося роковое «Круцио». С последней было сложнее всего.       Их общение началось с вынужденной помощи Пэнси с ненавистной травологией, которой она добилась угрозами распустить слух о чувствах Сьюзен к лорду Драбену, призраку, слоняющемуся по Хогвартсу, при жизни бывшим кавалером-роялистом, сторонником короля Карла I и его сына Карла II во время Английской гражданской войны. Пэнси тогда придумала это прикола ради, но позже поняла, что попала в самое яблочко. Поначалу Сьюзи всерьёз боялась осуществления угрозы, она знала, на что способна стервозная слизеринская принцесса. Правда, потом сама начала откровенничать на эту тему, считая, что Паркинсон и так раскрыла её секрет. Пэнси было жаль доверившуюся ей наивную девчонку, но в то же время она ей завидовала. От Сьюзи веяло теплотой и уютом, она была открытой и доброй и постоянно улыбалась. Пэнси бурчала, чтобы та прекратила танцевать на радуге с единорогами и посыпать на неё волшебной пыльцой, на что Боунс смеялась и говорила, что в глубине души Пэнси тоже добрый человек. Она добровольно продолжала помогать с травологией, хотя вне её девушки не общались. Сьюзи Боунс была ещё одним светлым пятном в жизни Пэнси, наряду с братьями Уизли.       — Хорошо. Будь по-Вашему, — скрывая злость, заверил вернувшийся директор. — Я обучу Вас окклюменции. Всё подготовлю к вечеру. Но у меня одно условие: Вы будете полностью выполнять мои инструкции.       — Идёт, — солгала Пэнси.       Остаток дня она с нетерпением ждала занятий с Дамблдором. Она понимала, что он будет копаться не просто в её мыслях, а в ней самой — как хирург перебирает внутренности тела, он будет перебирать внутренности души. Она предстанет перед ним как открытая книга без возможности захлопнуться, он будет знать её чувства, предпочтения, страхи, ощутит её радости и горе. Паркинсон морально готовилась к тому, что сегодня её личные границы, которыми она так дорожила, будут сметены во всех смыслах. Девушка не переставала себе твердить, что лучше пусть их сметёт Дамблдор по её инициативе, чем кто-то из Пожирателей против её воли. Плюс она надеялась, что освоит окклюменцию в такой степени, что в будущем сможет обмануть самого Дамблдора.       Однако ожидания лопнули словно мыльный пузырь, когда вечером в гостиной Слизнорт опустил перед ней лист пергамента от директора, на котором красовался длинный список с названием книг и их авторов. Пэнси почувствовала, как внутри стремительно закипает ярость. Не сводя глаза с пергамента, она медленно смяла упаковку с шоколадными шариками.       — Вообще-то это были последние, — недовольно буркнул Северус, реанимируя упаковку, но шарики не выдержали натиска. — Могла бы мне отдать, если не хотела.       Тут парень посмотрел на подругу, которая по-прежнему пялилась в буквы и пыталась отодвинуть эмоции на задний план, правда, безуспешно.       — Хотя, знаешь, всё правильно, — отмахнулся Снейп. — Они были обречены. Если бы не погибли в тисках твоего кулака, то пали бы смертью храбрых от пламени из твоих ноздрей.       В другой ситуации Пэнси непременно бы отреагировала на колкость Северуса, но сейчас она едва ли её заметила.       — Мне надо идти, — процедила она и, сдерживаясь, чтобы не побежать, устремилась в директорский кабинет.       Слизеринка чисто из вежливости коснулась костяшками двери и тут же её распахнула.       — Вы держите меня за ребёнка?! — с порога накинулась на директора Пэнси. Он с любопытством на неё воззрился, потому что такой реакции и ожидал. — После всего, через что я прошла: после всех потерь, перемещений во времени и пространстве, практикования тёмной магии, ведения двойной жизни в чужом мире с чужими людьми?! Я попросила научить меня защищать свой разум, а Вы даёте мне список внеклассного чтения!       — А теперь успокойтесь и сядьте. Во-первых, хочу напомнить о субординации. Я директор школы, в которой Вы ещё обучаетесь. То, что Вы из будущего, не даёт Вам право разговаривать со мной в подобном тоне.       Дамблдор не кричал, он даже не повышал голоса, но его слова поражали в самую цель. Пэнси стало немного стыдно за своё поведение. Но лишь немного, потому что она по-прежнему считала, что директор несправедливо относится к ней не как к равной, хотя в вопросе уничтожения Волдеморта они были самыми настоящими напарниками. Тем не менее, она извинилась, после чего Дамблдор продолжил:       — Во-вторых, любая практика строится на теории. Сначала изучают рецепт зелья, потом его варят, сначала заучивают значение рун, потом по ним предсказывают, сначала слушают курс по полётам на метле, потом летают. Чтобы научиться защищать разум, необходимо сначала научиться концентрироваться на конкретном и не абстрагироваться полностью от окружающего мира, необходимо уметь длительное время удерживать мысль в определённом русле, при этом ничем не выдавая мощный мыслительный процесс. Если проникнуть в Ваш разум без такой подготовки, Вы просто мгновенно отключитесь и будете долго восстанавливаться. Поэтому я составил список книг, которые Вы должны изучить, прежде чем приступить к практике. Хотя я по-прежнему считаю, что Вы много на себя возлагаете, и это Ваше стремление только заберёт силы и время.       Замечание, завершившее речь, лишь раззадорило настрой Пэнси. «Хотите потопить меня в книжках? Вы плохо меня знаете, профессор»       — Я поняла Вас. Вернусь, когда закончу изучение всего списка.       Паркинсон в тот же день прочла первую книгу, которых в списке было пятнадцать. Она со всей серьёзностью отнеслась к заданию: не просто быстро поглощала страницы, «отбивая» количество, но детально впитывала информацию, работая на качество. Что-что, а учиться Пэнси умела. Не так как Гермиона: она грызла гранит науки только по предметам, которые ей были интересны, в то как Грейнджер хотела выпендриться на всех дисциплинах. И не так как Малфой: он тоже блистал на избранных уроках, но не потому что усердно трудился, как Паркинсон, а благодаря знаниям от родителей и удивительной способности по наитию угадывать правильные ответы и интуитивно выбирать правильные действия. Этим он ужасно бесил Пэнси.       За чтением очередной книги её застал во внутреннем дворике Северус.       — Любопытный выбор, — сказал он, кивнув на книги. — Особенно после двухтомника Таньери. Что ты замышляешь?       Пэнси заметно напряглась, поскольку не ожидала, что кто-то заметит её интерес к «Временной телепортации».       — Лишь пытаюсь разбавить школьную скуку хоть чем-то интересным, — небрежно отмахнулась Паркинсон.       — Неужели? — приподнял бровь Северус, присаживаясь напротив. — Много же усилий ты приложила, чтобы развеять скуку.       — То есть?       — Эта, — парень указал на томик в её руках, — довольно редкая. Сохранилось только пять экземпляров, три из которых находятся в частных коллекциях, а два — в архиве Министерства магии. А эта, — стукнул он пальцем по книжке, лежащей рядом с Пэнси, — принадлежит перу маггла, и на полках старушки Вайолетт её точно не найти.       Слизеринка нервно сглотнула. Она не понимала, куда клонит друг, и потому чувствовала себя загнанной в угол.       — Давно ты решила учиться окклюменции, Пэнси? — выдал Северус, и девушка внутри облегчённо выдохнула.       — Не понимаю, о чём ты.       — Серьёзно, Паркинсон? — усмехнулся Снейп. — Кермек Белпероне — один из выдающихся окклюментов, изложивший собственный опыт, в частности детальное описание процесса очищения разума, в своей книге. А магглы со дня сотворения только и делают, что пытаются залезть в человеческий мозг и объяснить необъяснимое; ты даже не представляешь, сколько у них про это макулатуры исписано.       — Ух ты! Ни за что бы не подумала, что дополнительной дисциплиной ты выберешь Маггловедение.       — Я и не выбирал.       — Тогда откуда ты…       — Я полукровка, и, как минимум, одиннадцать лет прожил среди магглов.       Пэнси была настолько ошарашена, что только спустя минуту заметила, что безмолвно пялится на Северуса. Который степенно ждал, когда она «переварит» услышанное.       — Полукровка. Ты, — наконец тихо выдала Паркинсон и тут же воскликнула: — Я думала, ты чистокровный! Ты же ведёшь себя как совершенно чистокровный!       — Главное не то, кем ты родился, а кем себя позиционируешь, — усмехнулся Снейп и сразу перевёл тему: — На каком этапе ты в окклюменции?       — На этапе закрепления алфавита, — поджав губы, Пэнси с чувством захлопнула книгу.       — Недалеко ушла. Помощь нужна?       — Теорию я понимаю, важно уметь применить её на практике. А её не научишься применять на практике без практики. Вот только мой недоучитель ясно дал понять, что я не готова и должна прочитать тонны страниц. Можешь помочь уговорить его передумать?       — Но Дамблдор прав, — Пэнси демонстративно уронила голову на колени. — Без подготовки ты рискуешь лишиться рассудка. Ты должна для начала хоть как-то уметь концентрироваться, уметь не думать хотя бы об одном важном воспоминании, чтобы легилимент не мог этого увидеть.       — И откуда же ты знаешь, какая должна быть база для окклюмента? Ты что, сам окклюмент? — пробубнила девушка в колени. Но тут же подняла голову, когда ответом послужило недвусмысленное молчание.       «Да что это такое?! — буравила она проницательным взглядом Снейпа. — Здесь все что ли суперволшебники, владеющие магией со звёздочкой? Мародёры — анимаги, Блэк и Поттер умеют вызывать патронус, Северус — окклюмент. А мы, по всей видимости, поколение ленивых деградатов»       — Издеваешься? Решил добить меня новостями о своей личности? — выдала Пэнси. — Чего я ещё о тебе не знаю? Ты воскрешаешь мёртвых? Порабощаешь умы? Меняешь реальность?       — Вообще-то да. На твоё счастье, — попытка пошутить не увенчалась успехом: Паркинсон сидела с каменным лицом в ожидании продолжения. — Воскрешать мертвых и менять реальность, чтоб ты знала, невозможно. Я бы уж попытался. А насчёт третьего… я бы не сказал, что кого-то порабощаю. Так, знаю тайные мыслишки.       — Ты легилимент? — резко спросила Пэнси, лишив Северуса радости от напущенной загадочности и чувства превосходства.       — Угадала, — недовольно буркнул он. — Повторю: на твоё счастье. Тебе не помешает вторжение кого-то менее опытного, чем Дамблдор. Уверен, ему секунды хватит, чтобы всё твоё грязное бельё выудить. Ты точно хочешь настолько перед ним обнажиться?       Пэнси задумалась. Если Снейп вполовину так же хорош, как в её настоящем, то он будет ей отличным учителем и точно даст полезные знания. Но… если он так же хорош в легилименции, как и в зельеварении, у неё не будет шансов скрыть будущее Хогвартса. Она не готова. Пока что.       — Знаешь, я, пожалуй, сначала займусь изучением всей теории. Сам же сказал: если у меня не будет базы, я лишусь рассудка.       — Тогда тебе стоит читать быстрее, я скоро уезжаю. А будет глупо упускать такую возможность.       Пэнси прислушалась к словам Северуса и поглощала страницы, прерываясь лишь на сон. Она читала везде: и в тихих спокойных уголках, и в эпицентрах жизнедеятельности. Последние здорово помогали в концентрации. Паркинсон планировала развивать фиксацию мысли на конкретном воспоминании, потом на серии воспоминаний на общую тематику, следующим этапом должен был стать фокус на эмоциях. По мере освоения книг она начала тренироваться: в скоплениях людей — в основном на уроках — детально воспроизводила в голове какое-нибудь воспоминание, при этом пытаясь полностью не отвлекаться от занятия. Увы, получалось пока только одно. В минуты тренировки она выглядела совершенно отстранённой от мира, и только Северус знал, что на самом деле она проделывает колоссальную работу.       Сириус же постоянно бросал на девушку обеспокоенные взгляды, он недоумевал, почему Снейп, сидя рядом, абсолютно ничего не делает. Каждый раз он порывался подойти к ней и каждый раз вспоминал о своём обещании этого не делать. Они вели себя как просто однокурсники, через раз здороваясь и перекидываясь парой фраз в рамках взаимодействия на уроках. Блэку было этого мало, ничтожно мало. Он с ревностью смотрел, как она, улыбаясь, разговаривает с Римусом, всегда первая приветствует Питера, нетерпеливо толкает в бок Северуса, что-то активно разъясняет Регулусу или ещё кому-нибудь из команды. Он ревновал её ко всем парням и завидовал им, потому что они удостаивались куда большего, чем он. Сириус не цеплялся к ним, понимая, что они не делают ничего даже отдалённо похожего на «подкаты», что всё дело в его чувствах. И потому он злился на себя из-за того, что не может с ними справиться. И однажды Блэк всё же не выдержал.       — Эй, Римус, — обратился Сириус к другу по дороге к кабинету З.О.Т.И.       — Что?       — Сядь сейчас с Пэнси.       Люпин со смесью непонимания и возмущения воззрился на Блэка.       — Я хочу знать, что с ней происходит, почему она такая загруженная.       — Вот если тебе надо, сам садись и спрашивай, — чересчур эмоционально выдал Римус.       — Воу, полегче, мужик, не кипятись, — примирительно поднял руки Блэк. — Я не прошу о чём-то глобальном. Просто поинтересуйся, всё ли у неё хорошо. Ну же, Лунатик, ты мне друг или нет?       — Вот именно, Сириус, что я тебе друг, а не сваха, — резко остановился Римус.       — Я и не считаю тебя свахой.       — Да? Почему тогда не попросил Питера или Джеймса?       — Пэнси не любит Джеймса. А Питер не столь обходителен с дамами, как ты.       — Я с ней не сяду. У меня нет желания получить от тебя в морду.       Люпин начинал бесить Блэка.       — Если ты не сядешь с ней, то точно получишь в морду.       — Я смотрю, от лести и ухищрений ты перешёл к угрозам и шантажу, — непривычно ухмыльнулся Римус. — Так вот на этот раз я не поведусь. Если запал на девчонку, а она на тебя нет, то разбирайся с этим сам, понял? Хватит использовать нашу дружбу как орудие для своих манипуляций! Иначе дружба долго так не протянет.       Римус сам не заметил, как в его голосе появилась холодность. Сириус и раньше, пусть и нечастно, видел эту непоколебимую решительность в друге, но обычно она играла ему на руку, ведь они всегда были на одной стороне. Потому Блэк даже не знал, как реагировать.       Не дождавшись друзей, из кабинета вышли Джеймс и Питер.       — Ну вы чего застряли-то? — Поттер по-приятельски хлопнул Лунатика по плечу.       — Друга своего лучшего спроси, — огрызнулся Люпин, сбросив руку Джеймса, после чего один направился в аудиторию.       — Слушайте, у нас что ни день, то очередная серия драмы, — заметил Питер.       — Прошу, Сириус, скажи, что это не связано с Паркинсон, — умоляющим голосом сказал Поттер.       Блэк метнул в него взглядом.       — Похоже, ты попал в точку, Сохатый, — усмехнулся Петтигрю.       — Заткнись, Хвост, — бросил Сириус и также пошёл в кабинет.       — Ещё пара таких склок, и они окончательно разругаются, — с грустью заметил Джеймс.       — Это точно. Только непонятно, в чём причина такой радикальной перемены в Лунатике. Для Бродяги в порядке вещей перевоплощаться в новые амплуа. А вот что происходит с Римусом? Я таким суровым его только в полнолуние видел.       Поттер замялся, взвешивая, стоит ли говорить Питу. В итоге решил, что Петтигрю может быть единственным его союзником меж двух огней.       — Есть у меня подозрение, что новенькая околдовала не только Бродягу.       Глаза Петтигрю медленно округлились. В голове появилась идея.