Больной.

      Иногда Седрику казалось, что весь мир его ненавидит. Иначе почему голова кружилась, прямо как земной шар. Неспешно, неторопливо, но так тяжело, что в ушах едва ли не слышался глухой треск. В череп точно налили свинца, который залил сначала шею, потом торс, а позднее ноги, вплоть до кончиков ногтей. Вполне возможно, что этот раскаленный свинец был не более, чем разгоряченной кровью, но легче от этого не стало. Лоб давно покрылся бисером пота, а усталость, близкая к естественной, окончательно лишила тело возможности функционировать.               Карканье Черныша вызвало целую толпу холодных мурашек. Будь Седрик чуть более суеверным и менее знакомым с вредной птицей, то точно бы решил, что это дурной знак. Но ведь это не так. Это просто Черныш, которому не все равно на состояние хозяина. То, что его состояние хуже, чем планировалось ранее, Седрик понял тогда, когда птичий силуэт сделался одним большим подвижным пятном.              Клюв негромко ударил по оконному стеклу, но Седрику показалось, что прямо у его ушей кто-то злой и вредный изо всех сил ударил в колокола.              — Черныш… Я не могу тебя выпустить…              Седрик попытался подняться на ноги, но вся та же слабость плотно впечатала волшебника в матрас. Черныш снова стукнул клювом по стеклу. Что за вредная свободолюбивая птица! Седрик нахмурился, но новой попытки встать на ноги не придпринял. Даже пожар, и тот бы не сумел заставить мага покинуть койку.              Слишком это сложно.              Самое обидное, что за окном стояла просто прекрасная погода! Стук дикого ливня напоминал древние шаманские напевы, а вспышки молний навевали мысли о драконах и прочих волшебных созданий. Будь у Седрика сила, здоровье и что-то в этом духе, он бы шире открыл окна и впустил в башню густой, пьянящий запах непогоды.              Черноклюв снова каркнул.              — Прекрати! — Взмолился волшебник, вцепившись в голову. Стук в ушах усилился.        Старая форточка протяжно скрипнула. Каркнув, Черноклюв неуклюже протиснулся на улицу и улетел прочь. Седрик не был уверен, показалось ли ему или воображение устроило игру, но верный друг и помощник бросился вниз. Тоска уколола сердце. Любимое одиночество утратило большую часть привлекательности, когда почти детский страх зачахнуть здесь, вдали от общества, уколол невероятно сильно.              «И что этой глупой птице вообще искать за пределами башни» — Седрик закрутился на месте. Его ничего не радовало. Ничего не приносило удовольствия. Одеяло предательски душило, но едва чародей выпихивал то на пол, как жуткий холод смыкал лапы. — «Хоть бы форточку за собой прикрыл, грубиян!»              Деревянные ставни так отчаянно бились друг о друга, что впасть в спасительный сон не выходило. Седрик вздрогнул. Колючее душное одеяло оказалось натянуто до самого подбородка. Маг безнадежно застонал. С его состоянием нельзя было не то, чтобы ставни закрыть магией, так и зажечь простую свечку!               Мир по-прежнему неспешно вертелся, а одеяло промокло до последней нитки. Седрик измученно покосился в сторону форточки. Такая маленькая, но такая мерзкая деталь все усугубила. Седрик закусил бледную губу, тихо поскуливая. Как же ему плохо! Ему очень-очень плохо. И почему боги так сильно на него обижены! Седрик невесело подумал, что его отсутствие мало кто заметит при дворе. В воображении воскресли старые байки из Школы Ворожбы про колдуна, который настолько никому не нравился, что когда заметили его исчезновение, тело успело истлеть, как старый носок. Беднягу придавило стеллажом в закрытой зоне библиотеки, но никто не пришел к нему на помощь.              Кровь отлила от лица. Горячая от болезни кровь даже убавила пару градусов. Седрик всхлипнул. Глаза его дико за озирались по сторонам. Никого рядом не было. Пустота.              Что же будет, если ему не станет легче Что произойдет, если худшее все же случится              «Мерлин и мухоморы!» — Седрик с головой ушел под мокрое одеяло. — «Что же будет, если меня найдет София!»              Он же сломает ей жизнь. Нет. В такой ситуации нужно было бороться. Хотя бы ради того, чтобы не стать топливом чужого ночного кошмара. Седрик вновь попытался встать, но мышцы не откликнулись. В горло точно натолкали тлеющего угля. Отчаянно захотелось свежей холодной воды.               Вечная тишина зазвучала совсем уныло. Седрик закашлялся в очередной раз. Кашель был настолько силен, что мысленно волшебник понадеялся — пусть тут поснует Бейлевик, Ролланд или хоть кто-нибудь из королевской ребятни. Пусть найдется хоть один человек, способный прикрыть форточку и рассказать всем-всем в замке, что придворный волшебник болен.              «Я так многого прошу!»              По ту сторону раздались тихие шаги и шелест ткани. Седрик измученно ухнул. Он не знал, правда ли это происходило или к жару добавились галлюцинации. Как бы оно не было, Седрик притих.              Черноклюв стремительно влетел в башню и подлетел к двери. Изо всех сил вцепившись в дверную ручку, птица повернула ее в сторону.              — Спасибо, — раздался звенящий девичий голос.              Желание Седрика оказалось услышанным, но не так, как хотелось бы ему.               «О, нет. Только не она. Это ведь не она, верно»              В глазах Седрика задвоилось. Только этого не хватало для полного счастья! Почему не Ролланд, почему не Бейлевик, почему не Миранда, почему не Джеймс или Эмбер Почему именно она              — Мистер Сидрик! С вами все не хорошо!               София заперла за собой дверь. Или две Софии и три двери. Седрик стукнул себя по голове, но меньше принцесс не стало. Наоборот, к ним добавились летающие точки.              София отставила корзинку с теплой едой в сторону и поспешила к форточке. Черноклюв протяжно каркнул. Не без труда принцесса забралась на стул и налегла на стекло. Послышался щелчок. Задвижка встала на место.              — Мистер Сидрик, нельзя лежать под мокрым одеялом! Вы же заболели!              Не получив никакого ответа, София юная принцесса подошла к ложу, где лежал несчастный больной, чье бледное лицо напоминало лист бумаги. Лишь едва видный румянец виднелся вблизи. София смахнула белые волосы с широкого мужского лба и всмотрелась в худощавое лицо.               Седрик даже не моргнул. Мысленно София удивилась, увидев, что вблизи радужка волшебника поцвету ближе к охре, чем к золоту. Седрик рвано задышал и прикрыл глаза.               «Ему, наверное, очень плохо, — подумала София, с сожалением посмотрев на мага. Болеть — это не весело. Мама, когда София болела, доставала всякую кучу всего-всего от варенья до банок. София снова поглядела на корзинку. Там была баночка меда, ломоть хлеба, кувшин с водой и теплая похлебка. Черноклюв так и не объяснил, что к чему. Пришлось брать все, что только лежало под рукой.              — Все будет хорошо! — Пообещала София, сдернув одеяло окончательно. Седрик мгновенно сжался, а ворон гортанно закричал. Принцесса тут же метнулась к одному из шкафов. На смену мокрому, тяжелому одеялу пришло другое, теплое и такое тяжелое, что даже шевеление пальцами давалось с трудом.              Накатившее тепло заставило Седрика приятно зажмуриться. Удушливая жара сменилась приятным, равномерным теплом. В глазах закололо. Кто бы мог подумать, что благодарность на такой простой жест окажется настолько великой?! Седрик не знал.              — С-спасибо, принцесса.              — Берегите силы! — Серьезно заявила София, приложив ладонь к бледному, как поганка, лбу. — Вам нужно что-то выпить. На, держите!                     Подогретное на кухне молоко приятно тронуло губы. Седрик тихо шмыгнул носом. Изо всех сил забравшись чуть выше, волшебник покорно приоткрыл губы. София тихо хихикнула. Теплое молоко приятно обволокло горло. Черноклюв протяжно закаркал, и в этом карканье Седрику почудилось одобрение              — Спасибо, Черныш. — София взбила подушку, после чего налила теплого молока в новую кружку.              Седрик не видел, что именно творила принцесса, но смутно догадывался. Снадобье из молока и меда всегда пользовалось популярностью у деревенских жителей, а ведь Миранда оттуда. Оставалось лишь надеяться, что противная медовая терпкость полностью потонет в молочной мягкости.              София снова поднесла кружку к бледным, треснутым губам мага.              — Мистер Седрик, — София подсела на край кровати. — Вам нужно все-все выпить и станет лучше.               Ослышался, или она наконец правильно произнесла его имя. Седрику не понять.              Тот что-то пробурчал в ответ. Мед никогда не нравился Седрику, но все же тот позволил себе выпить. На вкус напиток оказался не очень хорошим, но горло перестало саднить. В животе стало приятно. Нет, скорее полно. Гнетущая пустота и чувство голода полностью сошли на нет. А это значит, что самое время для здорового сна.              — Принцесса, — выдавил маг, поддавшись сладостной дремоте. — Я… Мне…               Он хотел попросить ее о чем-то. Выкинуть что-нибудь невероятно странное, непривычное для него самого.              — М? — София изогнула бровь.               Но Седрик не ответил. Он не помнил, что хотел сказать и зачем вообще он подал голос.        Волшебник положил руку под голову, и кажется, улыбнулся. София встала с его койки и поправила одеяло. Наверное, она проведет тут чуть больше времени, чем планировалось.