Глаза

      «Какая я?» — этим вопросом я задаюсь минимум четыре раза в день, в пять раз меньше, чем сестра. Да, было бы всё куда проще, если бы я не была от рождения бесцветной. Уже многие годы мы, обычные земляне, рождаемся серыми. Да-да, так и есть. Мы видим вокруг цветной мир, цветных людей, но сами не имеем возможности что-то узнать о своей внешности. Как чёрно-белый фильм с цветным фоном. И этому есть только одно объяснение — соулмейты.       Мой друг Арик Сапожков говорит, что мы живём в проклятом мире, что мы способны создавать невероятные технологии, позволяющие улучшить нашу жизнь, переместиться куда угодно, но не можем избавиться от этого «вируса», из-за которого не имеем возможности доподлинно знать, какие мы. Учёные всех времён и народов пытаются объяснить данный феномен, но им это не удаётся. Меня, признаться, тоже это интересует, но не в такой степени, как их.       Больше всего мне интересно узнать, какого цвета у меня глаза: медово-карие, которые при свете становятся янтарными, как у мамы, или же изумрудные, как у отца. Я грезила об этом с самых ранних лет. Не знаю, но цвет волос, кожи меня не интересует. Хотя иногда всё же хочется увидеть себя по-другому.       Мне уже четырнадцать, совсем скоро исполнится пятнадцать. Некоторые мои сверстники нашли своих соулмейтов среди одноклассников или же незнакомых людей. Наташка тоже, как и я, до сих пор серая. И её это очень волнует. Она не может ни спать, ни есть. Всё думает о том, кто же окажется её второй половинкой. Эх, забавно.       Однако мне некогда думать о родственной душе. Да, я задумываюсь о своей внешности, мечтаю изредка о принце. Но не более! Я знаю, что сейчас есть дела важнее личной жизни. Например, подготовка к экзаменам, к контрольным, улучшение годовых оценок. На всё у меня осталось буквально меньше месяца. А потом лето… Этот год был очень трудным, и не пасть духом мне помогали только мои друзья. Без них не знаю, что бы было со мной. Мы не оставляем друг друга в тяжёлой ситуации. Так произошло и сейчас.       Я никогда не понимала физику так хорошо, как Арик и Алиса. И если Алиса понимала её хуже, чем химию и биологию, но на «пятёрку» знаний хватало, то Арик был в этой области настоящим специалистом. Точные науки, определённо, — его конёк. Поэтому он всегда помогал нам. Просто так. Безвозмездно. Вот и сейчас решил помочь мне подтянуть этот предмет, а заодно и вместе подготовиться к итоговой контрольной работе.       — Маха, ты же ни слова не понимаешь, верно? — он смотрел на меня снисходительно, но в то же время обречённо. Каждый раз, когда он пытался мне объяснить то, что мне было не дано, повторялось одно и то же.       — Ну, почему же? — ох, чего ж мне так сложно смотреть людям в глаза? Вечно приходится отводить взгляд в сторону. Что же делать с этим смущением? А он, похоже, всё ещё ждёт ответа. — Я же не Наташка, чтобы ничего не понимать.       Он усмехнулся:       — И то верно. И всё же?       — Арик, ну, сложно очень. Особенно то, о чём ты говоришь. Об этом ведь ни слова в учебнике!       Сапожков недовольно фыркнул и отошёл от меня. Видимо, задела его самолюбие. Нет, Арик, конечно же, очень хороший парень, но иногда он слишком… Самолюбив. А иногда бывает даже эгоистичен. Но, несмотря на это, он редко бросает нас, так сказать, на произвол судьбы. Что ж, бывает.       — Знаешь, что, Маха? А вот в учебниках этих тоже не всегда понятно пишут, теоретиццки, — всё верно. Он обиделся. Ой, нехорошо получилось как…       Надо было держать язык за зубами. И почему мне так хочется говорить, когда я знаю, что это может обидеть человека? Правда, я так стараюсь никогда не делать, но иногда даже самый вежливый тон способен обидеть друга. Особенно, если он такой, как Арик. Хотя нет, наш Арик не похож на других. И всё же нужно исправлять ситуацию.       — Ладно, Арик, извини. Может, пока отдохнём? Перекусим заодно, — я полезла в сумку, чтобы достать что-нибудь вкусное, мельком бросая на него взгляд. Что-то он совсем сегодня недовольный. Наверно, зря я попросила его помочь и назначила подготовку именно на этот день.       — В лабораторию еду нельзя приносить, — он точно обиделся. Ведь раньше мы всегда бегали сюда на переменах, запирались и ели что-то впятером.       — Ну, ладно, — пришлось мне перекинуть сумку через плечо. Нет, всё-таки надо идти домой, а то слишком он злой. Мало ли, ещё поссоримся. — Я тогда пойду.       Я оттолкнулась от стола, собиралась уже встать со стула, но тот слишком сильно раскрутился, из-за чего удержаться было просто невозможно. Поэтому с криками и визгом, размахивая руками и ногами, я полетела прямо на пол. Ещё секунда, и будет очень больно, но… Как же так? Не упала? Аккуратно разлепив веки, перед собой увидела Арика. Он, чуть нагнувшись, держал меня крепко за руки, обеспокоенно глядя.       — Жива?       — А-ага… Спасибо.       Ох, я слишком стеснительна, чтобы нормально смотреть на людей, когда они делают мне что-то хорошее. Поэтому приходится отводить взгляд. Так и сейчас. Встала и начала тереть плечо. Почему-то вдруг почувствовалось странное головокружение, звон в ушах. Ох, земля из-под ног будто уходит. Всё идёт кругом. Не думаю, что это нормально.       — Эм… Маха? — голос Арика звучит как-то странно, обеспокоенно. Или мне сейчас это кажется?       Я кивнула медленно головой и схватилась руками за стол, чтобы не упасть. Что-то мне реально нехорошо. Зажмурилась и резко распахнула глаза, жадно хватая ртом воздух, а затем подняла голову и посмотрела в окно. Небо голубое, по нему плывут белые пушистые облака. Нет, я так не смогу. Нажала на кнопку, располагавшуюся на столе. Большое окно в пол перед столом раскрылось. В душную лабораторию ворвался свежий воздух, в котором были смешаны ароматы цветущих деревьев. Стало как-то легко, и это ужасное головокружение прошло. Рядом со мной встал Арик и положил свою ладонь на поверхность стола.       — Машка… — тихо произнёс он. — А я никогда не замечал, что у тебя зелёные глаза…       Что?.. Что он только что сказал? Зелёные глаза? Какие глаза? Чьи? Мои? Что?! Я просто не могу в это поверить! Чтобы убедиться в правдивости его слов, я резко повернулась. И что я увидела? Кожа Арика стала приобретать желтоватый оттенок, его волосы, уложенные в затейливую причёску, оказывается, были медно-рыжими. И глаза… Через желтоватое стекло его больших очков я увидела, что они были зелёными, как свежая весенняя трава. Неужели?..       — А ты… Ты рыжий, — почему-то сейчас мне хочется глупо улыбаться и смеяться. Судя по его лицу, я тоже сейчас преобразилась. А это означает только одно…       — Мы соулмейты, — Арик, широко улыбаясь, вздохнул и положил свою тёплую ладонь на мою руку, — круто. Да?       — А-ага, — я почувствовала, как к щекам приливает кровь. Наверно, теперь румянец на моём лице отчётливо виден. И от этого становится как-то не по себе. Может, не всё так плохо? Мы отвели друг от друга взгляды, улыбнувшись. И он смущён. — Арик?       Парень дёрнулся и посмотрел на меня, закусив губу. Я вздохнула.       — Скажи: ты по прежнему считаешь, что этот мир проклят?       — Я уже сомневаюсь в своих словах…