Нана

Больше всего на свете Кейт любит, когда Кьюко зовёт её по имени. Нана, – шепчет напарница, опускаясь на простыни рядом и проводя ладонью по стройному бедру сквозь тонкое одеяло. Её имя – как сигнал к действию, короткое кодовое слово из двух слогов. Почти пароль. У Кьюко обветренные искусанные губы и обжигающе-горячие ладони, Кьюко нетерпелива и прижимается всем телом, целует жадно, дрожа, когда Кейт уверенно отстраняет её и склоняется, чтобы снять белесые от соли изношенные сапожки. Она касается губами тонкой лодыжки, гладит изящные ножки, целует ссадину на коленке, зная, что этой ночью Вэл вновь принадлежит только ей. По крыше ангара бьют крупные капли тёплого дождя. – Нана, – шепчет Кьюко почти умоляюще, и голос её полон нежности. – Нана. – Тише, малышка, – Кейт улыбается едва заметно, но, не сдержавшись, целует любимую неощутимо в уголок приоткрытых губ, – тише. Потяжелевшая от влаги курточка с шорохом съезжает на пол. У Кейт под подушкой – самое дорогое лакомство, всеми правдами и неправдами добытое ей для любовницы, и розовые ленты в крохотные хризантемы золотого цвета завязаны аккуратным бантом. Нане хочется отдать скорее подарок Кьюко, вручить почти торжественно, поцеловав заалевшую щёку. – Я скучала, моя девочка, – шепчет она на ушко любимой и тихо смеётся, вдыхая жадно запах моря, которым Вэл пропитана с ног до головы. – Здесь на земле так скучно без тебя. Они долго целуются, нежась в объятьях друг друга. Кейт стягивает с волос Кьюко яркие заколки и зарывается носом в гладкие тяжёлые пряди: словно покрывало, они укрывают узкие плечи и спину напарницы, опускаются упругими завитками ей на бёдра, и Вэл выпрямляется, отбрасывая их назад. – Нравится? – смущённо улыбается она и стягивает через голову белую маечку, проводит ладонями по небольшим грудям; яркие соски напрягаются, выделяясь на бледной коже, – и Кейт чувствует, как внутри всё скручивает от желания. Она подаётся вперёд, губами касаясь ямки между ключиц, покрывает плечи и грудь поцелуями, пока Кьюко не стонет едва слышно. – Нана, пожалуйста... Тихая мольба – как ключ от следующей двери. Длинные волосы скользят по простыне, рассыпаются по подушке – шёлковыми змеями пряди обвиваются вокруг запястий Кейт, когда она гладит щёку любимой, опрокидывая её на кровать. Вэл приподнимает бёдра, позволяя стащить с себя шорты и вновь всхлипывает, стоит лишь Кейт провести кончиками пальцев по кромке белых трусиков – скользнуть под резинку, подразнить и вновь отстраниться. В потемневших глазах любимой плещется желание: она тянет Нану к себе, нетерпеливо, подрагивающими пальцами расстёгивает пуговицы на рубашке. Скоро утро и новое расставание – Кейт хочется привязать возлюбленную к себе, чтобы знать, что с ней всё в порядке. – Нана, – хрипло рычит Кьюко, упираясь коленом меж бёдер любовницы, запускает пальцы в манящие спутанные кудри, – чёрт бы тебя побрал, Нана... Кейт молчит и только прикрывает глаза: ей нравится слушать своё имя, слетающее с пухлых ярких губ Вэл, нравится, когда она мурлычет мечтательно или кричит в пылу боя с искажённым азартом лицом. Кьюко податливо выгибается – соблазнительно привстаёт на локтях, щурит глаза вызывающе, и это так невыносимо, что Кейт со стоном разводит стройные ножки любимой и гладит её, лаская, заставляя запрокидывать голову и шептать неразборчиво крепкие ругательства. Дрожащая Кьюко отталкивает от себя руки любимой, стоит лишь её пальцам скользнуть в нежное лоно, и садится на кровати: раскрасневшаяся, с разметавшимися волосами, она сейчас средоточие всех желаний стосковавшейся по любовнице Кейт. Острые зубки смыкаются на соске – тонкую грань между наслаждением и болью так легко переступить, но на двоих у них – одно чувство, и Кейт тихо постанывает, подстраиваясь под сбивчивый ритм движений возлюбленной. – Какая ты пылкая, моя малышка, – шепчет она, прижимая к себе чужие ладони, и всхлипывает от удовольствия.

~

Больше всего на свете Кейт любит, когда Кьюко зовёт её по имени – тихо, на выдохе, разбудив нежным поцелуем в плечо, рядом с ярким укусом-меткой, прежде чем встать и начать неторопливо одеваться, потягиваясь. В лучах рассветного солнца хрупкая любимая кажется совсем неземной. Кейт смотрит зачарованно, как Ичиджи расчёсывает свои волосы, присев на угол стола и зажав резинку зубами, и улыбается – в чём-то ей определённо повезло. Кьюко ловит взгляд Кейт и склоняет голову к плечу, подмигнув, а затем легко спрыгивает со стола: походка любимой резка и порывиста, как и сама Кьюко, и тяжёлые хвосты вопреки всем земным законам подпрыгивают в такт нешироким пружинистым шагам. – Я побежала, Наночка, – немного грустно шепчет Вэл, опускаясь на колени рядом с любимой и целуя её в щёку, но Кейт останавливает напарницу коротким жестом. Она сонно переворачивается на другой бок и шарит ладонью под подушкой. – Кью, я тут.. Это тебе, смотри, – зовёт Кейт любовницу и смущённо протягивает ей подарок, садясь: розовый шёлковый бант в мелкие золотые хризантемы помялся, но Вэл всё равно прижимает руки к груди и ахает, сорвав обёртку. Настоящий шоколад – непозволительная роскошь для лакомки-Кьюко, но ради её счастливой улыбки Кейт готова пойти на любые трудности. Она не помнит, когда ещё завтрак был таким вкусным, а чужие губы – настолько сладкими.