Семнадцатая платформа

…Бесконечной дорогой по вереску в стылую небыль… (с)

      Облака над головой, небо под ногами…       Десятая платформа частично обрушилась из-за прогремевших неделю назад взрывов. В последнее время подобное случается всё чаще, особенно на нижних уровнях: машины выходят из строя, а люди не знают, как их починить… И на месте трагедий зияют огромные дыры. Опасные зоны на платформах внизу оцепляют и огораживают, пока не будет окончен разбор обломков и решена проблема с новыми обвалами.       Савада Цунаёши садится на самый край ещё совсем новой дыры и свешивает ноги вниз. На ней подрезанные джинсы и на треть лишённая рукавов оранжевая футболка. Окружающие часто говорят, мол, одежда не полная, в голове ветер, душа не на месте… Как именно это всё связано между собой, одно небо ведает, ну да и ладно.       — Вот ты где, Ши-чан! И заставила же побегать.       Она слышит за спиной не столько шаги, сколько звяканье повязанных на пояс цепочек. Это всё равно что колокольчик на шее кота, который из-за него не сможет поймать ни единой мыши. Найто Лонгчемпу это сравнение однажды показалось забавным, потому и прижилось.       — Долго меня искал? — Цунаёши виновато улыбается. Головы она всё так же не поворачивает, но улыбка, как утверждает Найто, всегда слышна в голосе.       — Четвёртая дыра из девяти. Символично, правда, Ши-чан? — Найто Лонгчемп осторожно подбирается к краю и присаживается рядом на корточки. Перед глазами Цунаёши возникает тонкий кожаный шнурок. — Нашёл вот. Подойдёт?       Цунаёши тянется рукой к шнурку, и Найто резко отводит руку дальше. Цунаёши подаётся следом почти бездумно…       Небо остаётся под ногами, но над головой облака закрывает пласт десятой платформы.       Они поднимаются вверх от шестой платформы. Цунаёши в первый раз, Найто, по его собственным словам, точно не в последний. Найто встретил её на пятом уровне и предложил пойти с ним, просто так, вместе ведь веселее — уж он знает, он раньше был не один… Только его друзья, к сожалению, больше путешествовать с ним не могли.       «Пантера взяла зонтик и спрыгнула вниз, — пожал плечами Найто, рассказывая однажды о прошлых своих товарищах. — Сказала, что женщина из её любимой книжки умела летать на зонтике, а значит, и она, наверное, сможет».       — Не сталкивай меня больше, ладно? — Цунаёши на ходу насаживает на подаренный шнурок фигурки-брелоки.       Ласточка, сиалия, зарянка, горлица… Птицы и птицы, много разных птиц. Их начала собирать ещё её хорошая подруга; Хару-Хару, так она сама себя называла, хотя секрет повторения имени дважды так и остался секретом. Хару-Хару тоже была немного чудной и любила, когда ноги свешиваются с платформы. Только однажды забыла привязаться.       — Да ладно тебе, Ши-чан! — улыбается Найто. — Я ведь обязательно вытащу тебя обратно, ты же знаешь.       Цунаёши знает. Найто всегда её вытаскивает. И пока он тянет верёвку вверх, вокруг Цунаёши плещется небо. В такие моменты ей страшно — словами не выразить, как она боится! — но она всё равно снова и снова садится на краю платформы и никогда не пытается встать и отойти, когда за спиной звенит повязанный на шее кота колокольчик.       Глупая мышка.       — А ты, правда, бывал в самом низу, на самой первой платформе? — спрашивает Цунаёши.       Они останавливаются, чтобы передохнуть и перекусить, на большом каменном пролёте лестницы между одиннадцатой и двенадцатой платформами. На Найто — широкая красная майка, в которую можно вложить второго его, и зелёные брюки с кучей самостоятельно нашитых карманов и поясом, на котором понавешаны собираемые трофеи-цепочки. Такую же зелёную спортивную куртку он расстелил на земле, чтобы на неё села Цунаёши; он сам не замёрзнет, его греет сердце и вера во что-то, чему нет названия, а Цунаёши не стоит пачкать одежду, сидя на голом камне лестничного пролёта.       — На второй, Ши-чан, — отвечает Найто, важно ткнув пальцем вверх, уже не в небо, а в как раз видимую через облака двенадцатую платформу. — Первая давно упала.       Цунаёши со вздохом покачивает головой и хрустит подзасохшим хлебом. На следующем уровне можно будет купить или украсть еды получше.       — А на семнадцатой платформе когда-нибудь бывал? — интересуется она чуть погодя.       — И на семнадцатой бывал, — незамедлительно кивает Найто.       — Лжец. — Цунаёши слабо улыбается. — Не существует ведь семнадцатой платформы.       — Если знаешь, что не существует, зачем спрашиваешь, бывал ли я на ней?       — А зачем ты врёшь об очевидном?       Найто не отвечает.       Если подняться вверх от шестнадцатой платформы, попадёшь на восемнадцатую. Семнадцатая платформа, говорят, давно перестала существовать… Или же вообще никогда не была построена. Хотя во втором случае немного странно, что после шестнадцати в счёте сразу идёт восемнадцать.       Кен и Чикуса встречают их на верхних ступенях лестницы, у самого края тринадцатой платформы, и требуют оплату за вход на свой уровень. Найто предлагает им вместо оплаты показать фокус, а когда те отказываются, выхватывает из большого кармана на брюках пистолет и стреляет в большую чёрную собаку за их спинами. Собака рычит и убегает — Цунаёши не заметила, попал Найто или нет — и Чикуса, поправив на носу очки, говорит, что если Найто выстрелит ещё и в Кена, то он их не только пропустит, но ещё и проводит короткой дорогой к следующей лестнице.       — Вот так всегда, — недовольно фыркает Кен и осторожно отходит в сторону, освобождая дорогу. Чикуса отходит в другую, и Найто, сияя улыбкой, рысью кидается между ними, таща Цунаёши за собой. Нужно успеть, пока не передумали. — Эй, запомните! — кричит вслед Кен. — Пароль для стражника: «Бескрылая птица»!       Цунаёши на ходу достаёт из кармана джинсов шнурок с брелоками и перебирает имеющихся у неё птиц, ища бескрылую.       Не находит.       Стражника они встречают на одном из пролётов к четырнадцатой платформе. Хибари Кёя мирно спит, поэтому они просто прокрадываются мимо него и спокойно поднимаются дальше.       Найто говорит, что пароли меняются каждый раз, когда он ходит снизу вверх, но он ни разу ещё не называл ни одного, потому что Хибари Кёя ни разу не бодрствовал в момент его прихода. Цунаёши хочется спросить, а жив ли этот самый стражник вообще — может, он просто замёрз насмерть, ну или ветер украл и унёс его душу… Но она не спрашивает. И возвращаться, чтобы проверить, не спешит.       Четырнадцатая платформа встречает их кучей огороженных завалов.       — Их не было, когда я шёл вниз, — со знанием дела говорит Найто. — Похоже, на пятнадцатой было много взрывов.       Цунаёши закидывает голову назад и пытается всмотреться в облака. За ними не видать следующей платформы, но… На ней теперь есть дыры. Найто ведь не будет против, если она посидит рядом с одной из них? Он ведь никогда не мешает ей, иногда даже садится рядом, обнимает за плечи, и чертит пальцем в воздухе только им видимые фигуры, в которые якобы складываются облака под ногами. Или облака над головой.       А иногда ещё сталкивает, чтобы потом вытащить обратно. Жаль, что его не было, когда нужно было вытаскивать Хару-Хару…       Или же, нет, стоп-стоп-стоп! Хару-Хару ведь не привязалась, Найто не смог бы вытащить её всё равно, да и пришёл он уже позже. Сказал ещё, что, поднимаясь по лестнице, видел девочку, которая не смогла взлететь — наверное, потому что у неё не было с собой зонтика.       Именно из-за вопроса насчёт зонтика Цунаёши с Найто и разговорилась, после чего он и предложил ей пойти вместе с ним наверх.       Облака над головой, небо под ногами…       Пятнадцатая платформа застроена машинами вдоль и поперёк. А также вдоль и поперёк изранена дырами после их взрывов. Цунаёши садится на край одной из них, свешивает ноги и закрывает глаза. Цепи-колокольчик звенят за спиной, но пока не приближаются.       — Ничего, если я схожу друга проведать, пока ты тут сидишь? — окрикивает Найто.       — Друга?       — Ага, он неподалёку живёт. Его Бьякуран зовут.       Цунаёши показательно пожимает плечами, и Найто, судя по затихающему звону цепочек, действительно уходит, оставляя её одну.       Вокруг что-то хрустит и скрипит, вокруг работают древние машины. Пятнадцатая платформа — одна из самых застроенных и больше всего пострадавших. Говорят, что это самый центр, что выше и ниже одинаковое число платформ, и именно благодаря этому они не падают. А если какая-то платформа обваливается по естественным причинам с одной стороны от пятнадцатой, то люди намеренно обрушают какую-нибудь с другой.       Правда это или нет, Цунаёши не знает, а Найто, который бывал и в самом низу, и в самом верху, не спешит рассказывать. Он просто предлагает подняться до наивысшей платформы самостоятельно — там обязательно будут все ответы.       Время идёт, машины вокруг работают… А потом в спину упирается что-то тонкое, и Цунаёши соскальзывает с платформы вниз. Странно, предупреждающего о приходе Найто звона ведь не было. Или она так сильно задумалась, что просто его не услышала?       — Вот, держи, Ши-чан. — Найто улыбается и протягивает Цунаёши синий зонтик, скорее всего, именно им он и ткнул в спину совсем недавно. — Я выменял его у Бьякурана.       Этот самый Джессо Бьякуран стоит за спиной Найто, шагах в десяти, и тоже улыбается, только не как Найто — беззаботно и хитро — а как-то слишком по-доброму. Хару-Хару улыбалась точно так же, и Цунаёши оттого немного не по себе. Бьякуран одет в чёрный свитер и чёрные джинсы, хотя этот цвет ему совсем не идёт.       Найто продолжает протягивать ей синий зонтик, и Цунаёши всё-таки берёт его. И одновременно замечает, что на поясе у Найто нет его собираемых цепочек.       — Я же просила больше меня не сталкивать, — слабо улыбается она.       — Найто бесполезно о чём-то просить. И о чём-то спрашивать. — Бьякуран теряет улыбку и становится неприятно серьёзным. — Ты… «Ши-чан», значит? — Он задумчиво клонит голову на бок, осматривая Цунаёши от макушки до пят. — Жила на четвёртой платформе?       — На пятой.       — А разве тогда должно быть не «Го-чан»?       — «Ши» это конечный слог от «Цунаёши»…       — Нет-нет-нет! — Бьякуран картинно взмахивает руками. — Всё не может быть так просто!       Цунаёши с сомнением переводит взгляд на Найто. Тот продолжает хитро улыбаться.       Бьякуран провожает их до лестницы и машет вслед до тех пор, пока его фигура не теряется внизу под облаками. Цунаёши через ступень оборачивается, чтобы проверить, видна ли в белом мареве его чёрная одежда… Наверное, думает она напоследок, Бьякуран специально носит этот совсем не идущий ему цвет.       Найто без своих цепочек кажется каким-то неправильным, а Цунаёши не знает, куда девать зонтик, она не привыкла ничего носить в руках. Всю дорогу вверх по лестнице к шестнадцатой платформе они стараются привыкнуть к этим новым ощущениям.       — Я теперь не слышу, как ты подходишь, — печально вздыхает Цунаёши.       — А я больше не буду тебя толкать, — серьёзно говорит Найто. — Обещаю.       И он действительно больше так не делает… А мышке неожиданно не хватает колокольчика на шее её кота.       Они проводят на шестнадцатой платформе несколько дней, прежде чем начать подъём дальше, на восемнадцатую. На второй из этих дней Цунаёши, зажмурившись, соскальзывает с края ямы в небо сама… Найто вытаскивает её обратно, как и всегда, но выглядит ужасно испуганным. Обнимает и не отпускает долго-долго.       — Не делай так больше, Ши-чан, — шепчет он. — Пожалуйста, никогда так больше не делай.       Цунаёши не понимает, почему он вдруг решил запретить ей прыгать. В конце концов, она всегда привязывается, да и он обязательно её вытащит… Вот только на этот раз, прыгая, она не боялась неба под ногами и закрывающего облака пласта платформы, и это было ужасно неправильно.       От осознания этого немного страшно, но Цунаёши совсем не хочется этого признавать, поэтому она поспешно ищет себе оправдания.       — А ты тогда назовёшь меня по имени? — сдавленно интересуется она, вместо ненайденных оправданий придумывая просто условие.       — Нет уж. Ты же меня по имени никогда не зовёшь. Загадай любое другое желание, и я его обязательно исполню.       Цунаёши задумывается… И теряется.       Точно, она ведь никогда к Найто по имени не обращалась. Да и зачем? Говоря «ты» она ни с кем его не перепутает, никого ведь другого рядом больше нет — только птицы-брелоки, оставшиеся от Хару-Хару.       — Любое… вот прямо совсем любое? — Найто кивает ей в плечо. Отпускать её он не спешит, да и Цунаёши сама не спешит высвобождаться. — Тогда… отведёшь меня на семнадцатую платформу? Ты ведь говорил, что был там, и я тоже хочу там побывать.       — Не ты ли говорила, что её вообще-то не существует?       Цунаёши не отвечает. Но зато она наконец-то понимает, что Найто никогда не обманывал, говоря, что слышит в её голосе улыбку — она только что услышала улыбку в его.       Бьянки живёт рядом с самой лестницей, ведущей дальше наверх.       Она приветствует незнакомую Цунаёши странным подмигиванием и немного небрежным жестом руки, а уже не в первый раз проходящего мимо её дома Найто — улыбкой и поцелуем в щёку. Цунаёши это не нравится. Или, может, ей не нравится то, как просто это принимает Найто.       Хотя, наверное, так и должно быть, ведь она здесь в первый раз, а Найто, по его собственным словам, далеко не в последний.       Бьянки ставит на стол перед ними поднос с чаем и стеклянной вазочкой, полной конфет и печенья. Цунаёши тянется к угощению, и Найто тут же пинает её под столом.       — Притворись, что съела, но на самом деле не ешь ничего, — шепчет он на ухо Цунаёши, когда та угадывает его просьбу придвинуться ближе, чтобы он смог что-то ей втайне сказать. Бьянки как раз отворачивается и ничего не видит.       — Почему это? — удивлённо переспрашивает Цунаёши.       — Её еда заставляет людей забывать.       — О чём?       — О всяком. Пантера, например, забыла, что люди не умеют летать. Даже если у них есть зонтики, как у героини в её любимой книжке.       Бьянки использует металлическую спицу из какого-то колеса вместо указки и водит ею по нарисованному на стене изображению. Существующие платформы нарисованы синими чернилами, а уже отсутствующие — красными.       — Когда-то их было девятнадцать, — рассказывает Бьянки. — Потом куда-то пропала семнадцатая. Ещё позже обвалилась первая.       Цунаёши даже немного разочарована. Она-то думала, что от пятнадцатого уровня и вверх, и вниз выстраивается одинаковое число других… Но зато теория, что платформы исчезают с обеих сторон одновременно, пока ещё может существовать, даже если и кажется ужасно глупой и почти невозможной.       Бьянки хочет поцеловать Найто в щёку на прощание, но Цунаёши оттаскивает его от неё за руку и поскорее тянет к лестнице. Вслед ей звучит громкий смех, и Найто, что-то буркнув себе под нос, поспешно обгоняет её, не позволяя заглянуть себе в лицо.       Они поднимаются вверх по лестнице к восемнадцатой платформе вдвое дольше обычного.       Оно и неудивительно, наверное, раз между восемнадцатой и шестнадцатой однажды пропал целый уровень — на его месте сейчас пустота, отсутствующий лестничный пролёт, несуществующая земля.       Цунаёши мёрзнет из-за ветра, и Найто отдаёт ей свою спортивную куртку. Ёжится в одной широкой майке, но всё равно утверждает, что ему совсем не холодно. Ночуют они тоже на большом лестничном пролёте: Найто вставляет синий зонтик в глубокую выемку в камне и привязывает к нему верёвку, которую уже обвязал вокруг Цунаёши. Себя Найто не привязывает, говоря, что он никогда не хотел быть похожим на птиц. Он скорее кот, который гуляет сам по себе — вверх и вниз, а потом вниз и вверх.       Цунаёши из-за его слов перед сном вновь перебирает нанизанные на шнурок брелоки. Ласточка, сиалия, зарянка, горлица… Интересно, а бескрылая птица, бывшая непригодившимся паролем для стражника, всё-таки действительно существует? И как она тогда называется?       На восемнадцатой платформе идёт дождь, и они с Найто ютятся под синим зонтиком.       — Дождь иногда идёт ещё на шестнадцатой, потому что много места в небе, — объясняет Найто. — А ниже десятой его вообще можно увидеть только по краям, потому что пласты сверху мешают.       Цунаёши никогда в жизни не видела столько воды. Вода вниз течёт по трубам, и поток в них контролируют машины — чтобы всем было поровну. А здесь, наверху, вода собирается большими лужами, а по краям спадает так просто, словно ценности в ней никакой нет.       Цунаёши садится на край, на расстеленную и моментально промокшую куртку Найто, и свешивает вниз ноги. Она не привязывается, потому что верит, что Найто сдержит обещание и не будет её толкать… И сама она прыгать совсем не собирается, в конце концов, это было её условием.       …Раньше было девятнадцать платформ, потом двух из них не стало — а значит, они сейчас именно на семнадцатой. Найто всё-таки не врал, что бывал на ней, просто не уточнял, что вёл счёт снизу вверх без учёта исчезнувших уровней.       — Так, значит, Бьякуран был прав! Насчёт этого самого «Ши-чан»! — неожиданно понимает Цунаёши. — Я ведь, и правда, жила на четвёртой платформе снизу.       — Нет, он ошибался, — с улыбкой отзывается Найто. В одной руке он держит синий зонтик, закрывающий их от дождя, а второй обнимает Цунаёши за плечи, крепко-крепко, как если бы желая заменить этими объятиями не повязанную верёвку. — «Ши» это последний слог от «Цунаёши».       — Не верю.       — Бьякуран считает, что просто — это скучно, вот и придумывает всякое.       Когда они спускаются обратно вниз, на лестничном пролёте между четырнадцатой и тринадцатой платформами их встречает на этот раз бодрствующий стражник. Хибари Кёя осматривает их с ног до головы, а после, нахмурившись, требует:       — Пароль.       Цунаёши набирает в грудь воздуха и открывает было рот, чтобы назвать заветные слова, но её опережает Найто, говоря:       — «Человек».       — «Человек» был паролем, чтобы пройти вверх, — упрямо отзывается Хибари Кёя. — Чтобы пройти вниз, нужен другой.       — Тогда мы сейчас же пойдём и спросим его у Кена и Чикусы, — подмигнув Цунаёши, важно заявляет Найто. — Договорились?       Хибари Кёя награждает его подозрительным взглядом, а после, кивнув, принимает логичный довод и отходит чуть в сторону, освобождая путь.