Гретхен за прялкой

У Тигра красивые ярко-голубые глаза, светлые волосы и военная выправка - он настоящий ариец, и Пантера не может пожелать лучшего отца для своих детей. Она влюблена в этот серьёзный взгляд и мягкую улыбку, но не решается сказать о своих чувствах, лишь грустит, когда Вергилий шутливо склоняет голову в приветствии: Пантере хочется поцелуев, надёжных объятий, а не мимолётного кивка головой. Каждое утро она прихорашивается, расчёсывает и заплетает в косы упругие и пушистые локоны, чистит новенькую форму , но Тигр раз за разом проходит мимо, не замечая ни ласковой улыбки, ни яркого румянца на щёчках сослуживицы. И это так несправедливо и обидно, что Пантера даже позволяет себе подумать, что у Вергилия уже есть девушка, губ которой он касается невесомым поцелуем, и тут же гонит эту мысль прочь. А ночью, завернувшись в колючее тонкое покрывало, придумывает себе сладкие сказки, в которых Тигр с улыбкой галантно берёт её под руку, и они долго гуляют вместе по красивому и нарядному Берлину, никогда не видевшему кошмарной войны, провожаемые завистливыми взглядами прохожих. Сюжеты её милых девичьих грёз всегда разные, то грустные, то откровенно неисполнимые, но для Пантеры это совсем не важно; краткие мгновения она чувствует себя самой счастливой. Маргарита прелестна: у неё мягкие тёмно-русые кудри и яркие глаза на миловидном личике, а ладную фигурку не портит ни форма, ни мужская широкая походка. У них были бы красивые сыновья, думает Пантера, и вечером, не стерпев, дёргает за рукав Тигрицу. — Хельга, скажи, а мы можем.. У нас могут быть?.. — Дети? — Она фыркает в ответ и отвешивает Маргарите звонкий подзатыльник, спуская с розового облака её мечтаний на землю, побитую войной, изрытую глубокими воронками и покрытую телами тысяч убитых солдат. — Нас не для того создавали, Гретхен, запомни это и брось свои глупые... Тигрица не может подобрать верное слово, отчего сплёвывает сквозь зубы сердито и нагружает едва не плачущую подругу боеприпасами: завидует, наверное. Пантере и горько, и обидно, и неприятно побаливает голова, но отказаться от своей идеи уже не может и лелеет её любовно. Она где-то слышала, что счастье любой женщины - любимая семья, и эта фраза не идёт из головы, Пантера радуется каждой встрече с Тигром, а ещё больше — каждому разговору с ним, и уже придумывает имена их детям, которых обязательно будет трое — два сына и дочка, внукам и даже домашним питомцам. Кто-то сказал ей по секрету, что Вергилий очень любит собак. Однажды она обстригает свои длинные волосы по плечи, с безразличием глядя на то, как завиваются спиральками короткие пряди, и почти без жалости расстаётся с тяжелой косой, бросая её в огонь. Как знак верности тому единственному, что даже не смотрит в её сторону. Теперь-то, думает Пантера, вертясь у зеркала и ероша кудряшки, любуясь своим отражением, Вергилий точно не сможет пройти мимо. Он проходит. И сегодня, и завтра, и даже через неделю, увлечённый своими мыслями; Маргарита провожает его долгим задумчивым взглядом, а затем догоняет и робко касается руки: — Господин Вер.. Господин Тигр, — она краснеет густо, а затем смущенно улыбается и заглядывает в лицо товарищу, привстав на мысочки, - а вам нравится Марлен Дитрих? — Пожалуй, — улыбается Вергилий в ответ, и сердечко Маргариты сбивается с ритма, колотится быстро и громко. Вечером Пантера долго рассматривает фотокарточку улыбающейся Дитрих и кидает быстрые взгляды в стоящее рядом зеркало: она куда как лучше этой актрисульки, она не такая высокомерная, не такая зазнавшаяся, она всегда рядом и готова подставить своё плечо, если это потребуется. Но она дурнушка рядом с любимицей многих, и мягкий кусочек бумаги сминается под нетерпеливыми пальцами и отбрасывается прочь; Маргарита намерена во что бы то ни стало привлечь к себе внимание Тигра и ни за что не свернёт с пути. ­Крохотная коробочка с новенькой тушью матово поблескивает соблазнительным боком, и Пантера тянет было руку, но тут же отходит на шаг и принимается мерить комнату широкими, неженскими шагами. С каждой минутой идея кажется ей абсурднее и абсурднее, прагматизм берёт верх над чувствами; Маргарита тихо вздыхает и метким движением забрасывает тушь в дальний угол комнаты. Она в раздумьях, мрачных и нехороших, ей стыдно за свою неловкую любовь к такому прекрасному танку, она краснеет, бледнеет и зеленеет, едва только завидев Вергилия рядом с собой; из рук валится всё, а настроение скачет от искренней радости и почти счастья до ревности даже к Хельге, которой можно то, чего нельзя никому больше. С тихим вздохом Маргарита поднимает тушь с пола и садится у зеркала: сегодня она непременно должна выглядеть лучше всех. Ходить в юбке совсем не удобно. Она задирается в самый неподходящий момент, скользит по тонкому капрону, заставляя краснеть и одёргивать непослушную ткань, а рубашка, совсем непорядочно расстёгнутая на одну пуговку, вызывает то гневные взгляды Хельги, то лукавое и отчасти шутливое заигрывание Фауста, но это всё не то. Глаз щиплет от осыпавшейся туши, но уже привыкшая к подобному Грета стирает чёрные разводы кончиком платка и осматривается: взгляд моментально цепляется за знакомую фигуру в неверном свете пламени. Пантера, запнувшись ножкой за какой-то мусор, неловко взмахивает руками, подсаживаясь к одиноко сидящему у костра Вергилию, и смеётся над своей неуклюжестью вместе с ним, поглядывает восхищённо на то, как он откидывает волосы со лба, как щурит забавно глаза. Тихая безлунная ночь становится первой ночью, которую они проводят рядом, и Маргарите кажется, что так должно быть всегда: тихий треск поленьев, умиротворение во взгляде и тихий смех мужчины, которого она полюбила. Утром она ходит хмурая и невыспавшаяся, Тигрица кричит на неё — громко, нецензурно, отвешивает очередной подзатыльник, но даже это не может омрачить её радость. Счастье теплится в груди лишь до тех пор, пока Грета не вспоминает, что идёт война. Лазарет полон израненных, посечённых осколками бойцов, но Пантера не обращает внимания на грязь и кровь: она идёт к кушетке в самом углу и молча опускается на едва покачивающийся табурет. Тигра не узнать, его некогда красивое лицо стало серым, обескровленные сухие губы чуть приоткрыты, но врач сказал, что он идёт на поправку, и Пантера улыбается невольно, когда Вергилий приветливо качает головой. — Добрый вечер, - он с трудом садится на кровати и треплет Маргариту по волосам здоровой рукой. - Я думал, ты не придёшь сегодня. — Прости, я.. Я принесла тебе кое-что, вот, держи, — жестом фокусника Пантера достает откуда-то из кармана яблоко и кладёт его на покрывало, — тебе нужно скорее поправляться. В её глазах плещется нежность, и улыбка Тигра теплеет, становится шире, когда он задумчиво вертит в руках неожиданный подарок, а затем в упор смотрит на подругу. — А как же ты? Пантера и любит, и ненавидит одновременно эти долгие взгляды: оценивающие и понимающие, она отводит взгляд и мнёт в пальцах край юбки; ей кажется, что, стоит ей только признаться в своей слабости, как волшебство развеется, и всё окажется не больше, чем сном. Она каждый день приходит сюда, словно на дежурство, на неё странно косятся все, начиная от Фауста и заканчивая обычно терпеливым Бисмарком, но это совершенно не важно, когда тот, кто слишком важен для тебя, нуждается в твоей помощи. Маргарита обнимает себя за плечи и прикрывает глаза, стоит только Тигру легко коснуться её колена кончиками пальцев. Она ждёт чего-то ласкового и более, чем дружеского, но Вергилий отворачивается и подносит фрукт ко рту. — Знаешь, и всё-таки форма тебе идёт больше, — произносит он и совсем не романтично с сочным хрустом кусает яблоко.