* * *
Ты внимательно изучал его раны, пока Кроули тихо рассказывал о Люцифере. И его вид все никак не давал тебе покоя: Кроули выглядел так, будто вот-вот готов был забиться в угол. Тебе было непонятно, как такой изворотливый и довольно заметный демон смог превратиться в тихую и забитую мышь. — Почему ты разговариваешь шепотом? — не выдержал ты в какой-то момент и тут же пожалел об этом — Кроули вздрогнул от твоего голоса и еле заметно отодвинулся. Уже позже ты узнал обо всех пытках и унижениях, которым подверг ему Люцифер. Совсем не сразу Кроули признался, что архангел сделал из него своего щенка. Разве не такого позора ты сам когда-то хотел для Кроули? Разве ты никогда не мечтал о расплате за весь причиненный им вред? Вместо того, чтобы вышвырнуть его из бункера, ты налил себе виски и¸ немного подумав, отдал его Кроули. Он пил жадно, совсем не так, как делал это обычно — манерно и медленно. Если бы тебе было не плевать, ты бы в самом деле насторожился. — Белка, если захочешь меня убить — я пойму, — совсем тихо произнес Кроули, и ты впервые за весь вечер посмотрел ему в глаза.* * *
Лучше бы ты этого не делал, верно? В них боль, безграничная безысходность и смирение. Кроули не спрашивал, он просил. Если бы Сэм был рядом, как бы поступил он? Мысль о Сэме заставляет тебя каждый раз нервно сжимать кулаки, ты не задумывался, почему? Потому что он пошел своей дорогой? Сэмми… Он с самого начала пытался вбить в твою больную голову, что жизнь охотника — не для него. Ему бы впору книжки свои умные читать и на девок пялиться. Может, это ты виноват, что, одолев Тьму, он отказался и от тебя тоже? А может, его просто бесит твоя тяга ко всякому дерьму. Как в этот раз. В этот гребаный раз, когда ты позволил дать себе слабину и посочувствовать демону. А когда у тебя все было как у всех, да, Дин?* * *
— Твои шрамы… — ты не знал, как начать, и это порядком выводило из себя. — Почему они не исчезают? Ты же демон, Кроули! Так исцели себя, черт возьми! Ожоги и порезы были по всему телу, а гребаная кровь никак не хотела оттираться с первого раза. Кроули сжимал кулаки, стискивал зубы, но ни разу не позволил себе издать хоть малейший звук. Боялся, что ты начнешь смеяться? Или боялся пасть еще ниже, чем есть сейчас. Кроули привычно молчал, пока ты перевязывал ему раны, и ты готов был врезать самому себе за резкость, но короткий смешок над ухом привел тебя в чувство. — Он лишил меня сил. Не знаю, на время или… Он прикрыл глаза, и если бы ты не прижимал к его плечу бинт, ты бы не почувствовал, как Кроули еле заметно начал подрагивать. Ты не единожды сталкивался с приступами паники — различные девушки-жертвы или даже парни не раз бились в истерике при встрече с монстрами. Ты всегда знал, как их утешить, но одно дело они, а другое — Кроули. Так и не предприняв никаких попыток, ты закончил обрабатывать порезы и вышел из комнаты.* * *
Тебе бы еще виски. Ты ведь не привык погружаться в воспоминания, не держа при этом в руке что-нибудь покрепче пива. Еще один минус, Дин Винчестер. Придется смириться, потому что, сам знаешь, — в таком состоянии ты хрен куда выйдешь. Ты сидишь на полу своей кухни уже битых два часа. Вокруг куча пустых бутылок и битой посуды, а еще на столе недоеденный бургер, вот только жрать совершенно не хочется. Хочется разбить башку об стену, напиться в хлам, но только не жрать.* * *
— Кроули, ты бы поел, что ли. Мне, конечно, нравится, что ты уже неделю не выбираешься из постели — так от тебя хоть вреда меньше, но… Что? Если честно, тебе уже надоело знать, что в доме ты не один, но при этом быть одиноким. Кроули целыми днями молчал, почти ничего не ел и смиренно смотрел в пол, когда ты в очередной раз менял ему повязки. На третий день ты сам стал расспрашивать его о происходившем. Вдруг Сэм все это время был прав: расскажешь — и жить станет легче. С тобой никогда этот трюк не срабатывал, но, как знать, — может, с Кроули прокатило бы. Зря надеялся. Кроули при любом случае остается засранцем, который сначала думает, потом говорит. Тебе бы у него поучиться. В тот самый раз ты ожидал чего угодно: спящего Кроули, молчаливого Кроули, забитого Кроули, но не Кроули, который захочет с тобой говорить. Кроули, который доверился тебе. — Белка, ты же знаешь, что я не в восторге от всей это дряни, ну… Раскрывать там душу и все такое, — голос хриплый и тихий, поэтому тебе пришлось прислушиваться. — У тебя и души-то нет, Кроули, — говоришь ты шепотом скорее самому себе, чем ему, и зачем-то радуешься, когда Кроули не обращает на сказанное ни малейшего внимания. — Я знаю, что мы не друзья. Я хотел бы, правда, но…* * *
Неприятное воспоминание, правда? Ты всегда считал Люцифера сукиным сыном, способным на самые гнусные поступки, но рассказ Кроули лишний раз тебе напомнил, что нет предела его жестокости. Голос Кроули до сих пор звучит у тебя в ушах, ты закрываешь их руками, пытаешься перекрыть своим рычанием, но все попытки сходят на нет. Ты раз за разом вспоминаешь последние слова, сказанные им в том диалоге. У охотников ведь все гораздо проще: видишь тварь — убиваешь ее ко всем чертям. И нет тебе ни издевательств, ни гнусных пыток, ни животной ненависти.* * *
— Ты, правда, думаешь, что меня зацепили бы его жалкие попытки унизить меня, превратив в прислугу? — голос Кроули дрожал, а ты боялся услышать то, что он хотел сказать. Ты готов был убежать из этой комнаты, как жалкая собачонка, хлопнув дверью, лишь бы не слышать. Но Кроули будто нарочно продолжал. Ты же хотел услышать правду — что ж, получай ее со всеми деталями. Получите и распишитесь. — В конечном итоге он сделал это… Эта тварь сде… Ты не дал ему закончить, потому что иначе вы бы оба сошли с ума. Остаток фразы Кроули мямлил куда-то тебе в плечо, а ты крепко прижимал его к себе. Если это единственный способ заткнуть демона — ты готов пойти на такие поступки. — Мы разберемся. Обещаю. Ты говорил это, скорее, самому себе, но Кроули после этих слов лишь сильнее к тебе прижался.* * *
Ты привязался, Дин. Стоит признать, что за все эти дни ты привязался к гребаному королю ада. Ты заставляешь его есть, выслушиваешь его глупые истории, смеешься с его идиотского выражения лица. Ты боишься, потому что давно не испытывал это чувство ни к одному живому существу. Ведь все предельно просто — были вы с Сэмом. Зачем искать объект привязанности, когда рядом постоянно находился младший брат? Иногда ты думаешь, что все можно было решить гораздо проще: убить Кроули ко всем чертям, как только он появился на твоем пороге. Даже не из чувства мести, нет. В игру вступает милосердие — Кроули сам не единожды говорил, что готов умереть. Он больше не король ада — так за что ему держаться? Он — ничто. И ты это понимаешь не хуже, чем он сам. Иногда ты думаешь, что самые сложные проблемы решаются проще всего. А затем ты вспоминаешь Кроули, который беспомощно жмурился от боли и таращился на тебя так, будто ты его соломинка — последняя надежда забыть. Кроули, который отводил взгляд от стыда каждый гребаный раз, когда ты вспоминал о Люцифере. Прятал, потому что боялся увидеть в твоих глазах отвращение. Кроули, который каждый день просит у тебя утреннюю газету, чтобы быть в курсе последних событий, а затем совсем тихо обсуждает прочитанное с тобой. Кроули, который каждый раз разговаривает с тобой так, будто завтра вы уже не увидитесь. Страшно. Страшно разбираться в своих чувствах, еще страшнее, когда кто-то разбирается в чувствах к тебе.* * *
— Тут пишут, что вчера в местной кафешке нашли труп с вырванным сердцем. По твоей части, — голос Кроули неожиданно привел тебя в чувство, и ты чуть не разлил на себя кофе. Ты смотрел выжидающе, потому что не сразу понял, к чему он клонит. — Не, я пас. Наверняка местные охотники уже разбираются. — Не узнаю тебя, белка. Кроули еще какое-то время ждал от тебя ответа, но, так и не дождавшись, продолжил читать. Вообще-то, ты соскучился по охоте, и Кроули, само собой, это знал. — Это из-за меня, да? Ты уже месяц безвылазно сидишь тут, и я подумал… — Что подумал? Мир не вертится вокруг тебя, Кроули! Если ты не заметил, то ты тут — никто, поэтому и мнение свое можешь держать при себе.* * *
Если бы ты посмотрел в том момент в глаза Кроули, ты бы умер. От стыда, от сожаления, от бог знает чего еще. Но ты не посмотрел, потому что больше всего на свете боялся увидеть в них разочарование и боль. Ты сорвался, но кто может винить тебя? Ты боишься за себя, потому что Люцифер все еще ведет на тебя охоту. Боишься за Сэма, потому что его идея наконец-то охотиться врознь тебе вовсе не по душе. В конце концов, ты боишься за Кроули, потому что рано или поздно он придет в норму и ему придется выбраться из бункера. И тогда, кто знает, что ожидает Кроули за первым же поворотом? Кто может винить тебя? Ты сам. Никто не сможет ненавидеть тебя больше, чем ты. Кроули пытался, помнишь? Ты бы мог вернуться, успокоить, извиниться, но не стал. Во-первых, потому что это на тебя не похоже. Во-вторых, потому что, стоило тебе выйти за дверь, как позвонил Сэм. Сколько он тебе уже не звонил? Неделю, две? Ты думал, что можешь разговаривать с ним бесконечно: расскажешь ему в конце концов о Кроули и поделишься планами на Люцифера, но когда у тебя все бывает просто, да?* * *
— Люцифер обещал отпустить Ровену, если я ему дам наводку на Кроули. Дин, ты же сам понимаешь, что в нынешнем положении ведьма нам окажет большую услугу, чем бывший король ада?* * *
Если бы еще час назад тебе кто-то сказал, что Кроули оказался в западне по милости Сэма, ты бы плюнул тому в морду. Сэм ненавидит Кроули — это факт. Он не верит его словам, ставит под сомнения его действия, игнорирует решения. Ты и сам был таким недавно, вот только даже при таких обстоятельствах ты бы ни за что не пошел на такой поступок. Потому что по ту сторону Люцифер. Ему даже врага отдавать жаль. От досады хочется выть и лезть на стену. К горлу подкрадывается ком, и ты рычишь, чтобы заглушить боль и обиду. Совсем не сразу до тебя доходит, что где-то там пару часов назад ты оставил Кроули, который, к слову, по твоей милости наверняка не захочет больше иметь с тобой дело. Ты подрываешься с места так резко, что едва хватает сил удержать равновесие, переступаешь через кучу бутылок и почти бегом вылетаешь из кухни. На проходе ты натыкаешься на Кроули и понимаешь, что все это время он стоял тут — слышал всё до единого словечка. Всё, что ты говорил Сэму, а Сэм — тебе. На какое-то мгновение ты замираешь; не знаешь, как поведет себя Кроули, может, он захочет уйти. И ты не будешь его винить, потому что сам поступил бы так же. Ты твердо уверен, что примешь любое его решение, но в конечном итоге ты срываешься — в одно мгновение преодолеваешь расстояние между вами и сгребаешь Кроули в охапку. Ты прижимаешь его так сильно, что еще немного — и у него треснут ребра. — Я не хотел, милый, прости. Честное слово, я… Молчание затягивается, но вы оба знаете, что рано или поздно кто-то из вас нарушит его, поэтому ты медленно отстраняешься. — Я понимаю. Не надо, Дин. — Нет, послушай. Я не хотел. То, что я тебе там наговорил — это... И Сэм. Если бы я знал, я бы не позволил, понимаешь? — голос дрожит, а слова путаются из-за выпитого, и ты, черт возьми, ничего не можешь с этим поделать. — Прости, слышишь? Кроули? Кроули не отвечает. Он смотрит на тебя и тебе вдруг становится горько — почему в его глазах нет злобы и ненависти? Почему он не ударит тебя, не пошлет? Почему просто не скажет, что он разочарован? Ты сжимаешь кулаки от ненависти к самому себе, а Кроули просто делает шаг вперед и кладет голову тебе на ключицу. От неожиданности ты вздрагиваешь, но тут же приходишь в себя. И вдруг понимаешь. Кроули тебе доверился. Опять. И черта с два ты его подведешь еще раз.