***
Рицка искал мужчину везде, но квартира оказала пустующей, а в университете он не появлялся уже неделю. Но юноша не отступал от своей цели. Он бродил по городу, звал, кричал в пустоту улиц и скверов, лелея в душе угасающую с каждым днем надежду. Чем больше проходило дней с момента ухода Соби, тем спокойнее становилось на душе Нелюбимого. Он знал, что сделал все, что мог, все что от него зависело в сложившейся ситуации. Однако, не смотря на то, что телефон Соби продолжал молчать, что говорило о малой вероятности его возвращения обратно, Рицка даже пальцем не пошевелил, чтобы отыскать одноименного бойца, либо подобрать чистого. А сколько раз Рицу предлагал это мальчику! Любого, только установи связь и продолжай сражаться! Но юная жертва упорно отказывалась от столь привлекательного и якобы выгодного предложения, он словно ждал чего-то. Это чувство, ощущение неподдельного ожидания, сладкого предвкушение, словно перед долгожданной и столь желанной встречей. И эта встреча состоялась. Неожиданная, необычная, словно гром среди ясного неба, словно молния, сошедшая с заволоченных тучами небес на землю. Поздние, вечерние прогулки по городу стали своеобразным ритуалом. Рицка бродил по улицам, скверам и паркам, уже не надеясь увидеть знакомый силуэт во тьме. Но именно эти вылазки являлись глотком свободы в жизни юноши, только благодаря им и ночному, ледяному воздуху, он еще не потерял рассудок и способность трезво оценивать ситуацию. Рицка шагает по улице, наслаждаясь ночной прохладой, свежим воздухом и ослепительным звездным небом. Аояги делает глубокий вдох полной грудью и резко замирает, прислушавшись. До чуткого уха доносится слабый стон, кошачьи ушки становятся по стойке смирно, и жертва срывается в неизвестную темноту. Конечно, это оказался не Соби, а ожившая надежда вновь угасла, покрывшись толстым слоем сизого пепла в душе Нелюбимого. — Сеймей? — голос тихий, хриплый, словно на грани. — Нисей! — Аояги не может сдержать восклицания. Смех негромкий, со звонкими истеричными нотками, — пришел посмотреть, как враг подыхает? И как, нравится, Нелюбимый? — В насколько бы плохом состоянии не находился Акаме, он не переставал язвить или плеваться ядом. Рицка не знает, что ответить на это, он боится пошевелиться лишний раз. Поначалу после первой встречи с Нисеем, жертва действительно его недолюбливала, если не ненавидела. Но после знакомства с Безлунными мнение Рицки на счёт стража Возлюбленного кардинально изменилось, так как юноша понял, что язвительный брюнет такая же пешка в игре Сеймея, как и он сам. Аояги отмирает, подходит ближе, опускаясь на колени перед уморенным стражем. Стойкий запах крови и свежей рвоты бьет по обонянию; юношу начинает тошнить, но он упорно не обращает внимание на кисловатый привкус во рту. — Идти сможешь? — Чувство вины за поступки родного брата и собственное продолжительное одиночество не позволяют Рицке оставить зеленоглазую язву одного. Жертва протягивает молодому мужчине руку, тот смотрит на Нелюбимого с нескрываемой яростью, но кладет ладонь в небольшую ладошку. Тело нещадно ломит; подняться получается раза с третьего и то, ноги предательски подкашиваются, не желая слушаться своего хозяина. — Здесь недалеко, ключи в правом кармане плаща, — Возлюбленного, откровенно говоря, вырубает, но он противится этому обволакивающему чувству и упрямо не закрывает глаза, силой воли удерживая себя в сознании.***
Как только пара ступила на порог просторной квартиры Акаме, тот сразу же удалился в ванную, по пути сбрасывая грязную одежду, оставив Рицку в одиночестве. Юноше было не уютно находиться один на один в квартире постороннего человека, и он пошел на кухню. Ему необходимо было чем-то занять себя на время, пока Нисей отмывается и приводит себя в божеский вид. А потом? А потом он либо выставит мальца за порог, либо они поговорят и? И начнут жить вместе? Станут парой? Перестанут ненавидеть друг друга? Поужинают и разойдутся? Аояги-младший не знал ответа, но при мысли о еде громко заурчал желудок, требуя обратить внимание на чувство голода. И тут Нелюбимый вспомнил, что последний раз ел дома рано утром. Набравшись смелости, Рицка поставил чайник и полез в холодильник, в верхнем отделе которого ничего путного так и не нашел, кроме имбирного эля, Кока-Колы и соуса «Тысяча островов». Улов в морозильной камере оказался побогаче: овощная лазанья, мороженое и мясная пицца. Чайник просвистел, агнец выключил его и раскупорив картонную упаковку, сунул пиццу в духовку. — А ты хозяюшка, — раздалось над ухом. — Извини, я… — Мальчик так увлекся, что и не заметил, как уже опрятно одетый Нисей зашел в кухню. — Нам и правда не мешает поесть, — он поправил черную прядь, убрав ее за ухо и встав на носки, достал с высокой полки пепельницу из прозрачного стекла, — и зачем ты мне помог? Рицка смотрит на бойца и пожимает плечами. Если бы он лично не знал, что Акаме является стражем, то с уверенностью решил бы, что он жертва: невысокий, тонкий, с нежными чертами лица и длинными густыми волосами. — Ты помог мне, но не знаешь зачем? — тонкая бровь взлетает вверх, — интересно! — Он берет со стола пачку сигарет, вытаскивает одну, зажимая между губами и чиркает зажигалкой. — Мне стыдно, понимаешь? И обидно, — в горле становится ком, а руки начинают подрагивать. Страж оценивающе смотрит на юношу, — из успокоительных в этой квартире есть только алкоголь и сигареты, не стесняйся, — он делает очередную затяжку и тушит дотлевшую сигарету в пепельнице. Рицка никогда не курил, даже не думал об этом. Он долго крутит темно-коричневую пачку в руках, пока не решается, Нисей же не Соби и слова об этом не скажет, не моралофаг. Колесико на старой зажигалке тугое, совсем не слушается, и Нелюбимый вздыхает. Акаме присвистывает и подкуривает бедному мальчику, — только братцу своему не говори, что это моя вина, — он криво усмехается. Дым сладковатый, фруктовый, оставляет горечь на языке и достаточно приятно обжигает горло. Аояги завороженно наблюдает за тлением, — так что случилось? Нисей выключает духовку и достает пиццу, ставит ее на выключенные конфорки и готовит чай. Сладкий, зеленый с жасмином, — Сеймей заставил сражаться против Безлунных в режиме авто, — пожимает плечами молодой мужчина, берет нож и ловко им орудует, разрезая мясную вкусноть на равные, аккуратные куски. — Так ночь-то была безлунная! — Восклицает Рицка и тушит сигарету. — Он ясно дал понять, что я ему не нужен, раз Агацума справился с ними, — страж ставит тарелки на стол, затем относит туда чашки, — тест не пройден, я бесполезен, — усмехается Нисей, — пошли есть. Ужин проходил в тишине, оба молодых мужчин находились в легкой задумчивости. Каждый из них для себя пытался решить, что делать дальше в непростой сложившейся ситуации. «Нисей — истинный боец Возлюбленного. Сеймей его так просто не отпустит от себя. Он даже Соби не отпустил, зная о моих чувствах к нему…» — Рицка с большим трудом сдержал, рвущейся из груди всхлип; мальчишка с каждым днем все больше и больше осознавал, что совсем не знал брата. Что нежный и ласковый, любящий Сеймей, которого наблюдал все детство рядом с собой Аояги — это всего лишь одна из многочисленных масок. Под которой скрывается совершенно другая личность: невероятно жестокая, эгоистичная и лицемерная. — Соби идиот, — Акаме грубо нарушает тишину, — насколько нужно быть слепым и недалеким, чтобы оставить свою жертву, — почти прошипел боец, откидываясь на спинку стула. Ранее Рицка принялся бы отчаянно защищать Агацуму, но не сейчас. Сейчас мальчик четко и ясно понимад, что даже если и был шанс остаться им вместе — Соби им не воспользовался. Даже пытаться не стал бы. — Получается, все его слова любви были ложью? — Голос жертвы предательски задрожал, Рицка обхватил себя тонкими руками за предплечья в защитном жесте. Возлюбленный присвистнул. Он никогда не видел Рицку таким разбитым и одиноким, — выходит так, малыш, если бы он действительно любил тебя, то не оставил одного, — «а если бы Сеймей любил меня, то не заставил бы пройти через пытки и грязь, чтобы потом выбросить на улицу, как надоевшую игрушку». Слова Акаме хоть и являлись правдой, но больно резали нежное трепетное сердце Рицки. Жертва хотела сохранить для себя иллюзию того, что Соби когда-нибудь вернется. Что они снова будут вместе. Теперь и навсегда, но ничего не будет как раньше. Дважды в одну реку не войти. — Нисей, — всхлипывает Рицка, — за что? — он ежится и морщит нос, а из фиалковых глаз катятся одинокие слезинки, — лучше… Лучше бы ты был моим стражем! — Дикая, но кажущаяся правильной, мысль слетает с языка раньше, чем Аояги успевает подумать. — Ты уверен, что тебе нужен такой, как я? — Молодой мужчина поднимается со стола, приступая к уборке посуды со стола; Нисей оставил бы все как есть до завтра, но ему необходимо чем-то занять себя, чтобы отвлечься от непрошеных мыслей. Которые стали роиться в голове из-за слетевших с языка жертвы слов. — А какой ты? — Спрашивает жертва и подходит ближе к Нисею. Это ведь чистая правда, что Рицка не знает о истинном бойце брата абсолютно ничего, кроме имени. — Рицка, не надо, — Возлюбленный старается говорить мягко. Этот ребенок ничего плохого не сделал. Рицка не виноват в том, что его старший брат без царя в голове, искренне веря, что ему принадлежит весь этот гребанный мир. — Мы все по-своему поломаны. Такие, как Рицу, как твой брат, они ломают бойцов, используют в роли своих рабов, не больше. — В таком случае, давай станем парой, Нисей, — предлагает Рицка, его голос хоть и звучит ломано, но полон надежды, потому что других вариантов попросту нет. Жертва без бойца — не больше, чем груша для битья. — Ты хоть понимаешь, о чем просишь? — Акаме чувствует необъяснимую злость, которая накатывает волнами и горит где-то в самом сердце, расползаясь по груди. — А ты видишь другие варианты? Я не горю желанием видеть подле себя бойца, считающего себя вещью. А ты вроде как не позиционируешь себя с торшером, — Рицке удается усмехнуться. В голове клубиться целый рой мыслей. Правильно ли мальчишка поступает? А если Соби вернется, что делать тогда? Но и выжидать, пока Агацума наберется храбрости и решиться дать отпор братику-психопатику — не вариант. — И то верно, — Нисей поджимает губы в тонкую полоску. — И какую клятву ты хочешь? О том, что пока я рядом, твоя очаровательная фигурка не пострадает? Акаме — это не Соби, у него есть свое собственное мнение, а также желания. Он не станет просто так со всем соглашаться, будто дрессированная собачонка. Поэтому Рицка даже не знает, что и сказать. Он ожидал слов любви, что-то сказанное на манер Соби. — Нет, пообещай мне другое. Что не только ты будешь защищать меня, но позволишь мне беречь тебя, — сердце бешено стучит в груди, Рицка нервничает, кусает тонкие губы едва ли не до крови. Нисей замирает на пару мгновений. Он не ожидал чего-то подобного. Сеймею было наплевать и на Акаме, и на Соби, этот ублюдок думал только о себе любимом. Неужели младший брат кардинально отличается от старшего — это действительно правда, а не чья-то жестокая шутка? — Хорошо, мы создадим неразрывную связь, крепкую-крепкую, — Нисей склоняется, чтобы поцеловать Рицку. Все-таки поцелуй — это самый простой способ создать связь, если исключить вырезание имени на теле. Аояги подается телом навстречу, вставая на носочки. Он ловит руку бойца, сжимает своими пальцами его. На удивление Нисей целует совсем не так, как этот делал Соби: более мягко, менее кусаче и с толикой жадности. У Рицки аж голова кружится от переизбытка эмоций и ощущений, словно в первый раз, будто никогда ранее не целовался. — Ты чувствуешь? — Ладони Нисея придерживает лицо жертвы, большие пальцы невесомо ласкают щеки и скулы. Рицка согласно кивает, немного отстраняясь. Лицо предательски горит, румянец жаркий, стыдливый, будто бы мальчишка совершил что-то запрещенное, добрался до чего-то запретного. Голубоватая нить связь обвивает обоих юношей, кружит тонкой леской. Рицка вливает в нее силу. Мало ли что, вдруг их вызовут на бой уже завтра, они оба должны быть готовы к этому и способны чувствовать друг друга хотя бы на минимальном расстоянии. — Кстати, тебе не обязательно возвращаться домой, ты можешь оставаться здесь сколько захочешь, — Акаме впервые за последние несколько лет искренне улыбается.