После In Time

Микеле ввалился в гримёрку, плечом вышибив дверь и чуть ни растянувшись на полу. Мир плыл перед глазами, ходил ходуном и он чувствовал, как ему отчаянно не хватает воздуха, энергия, горячая, как пламя вулкана, яркая, как лучи софитов, выплескивающаяся смехом, распирала грудь изнутри, от улыбки уже болели скулы, но Микеле не мог заставить себя перестать. Он прижался спиной к стене и рванул рубашку, расстегивая верхние пуговицы. Одна из них покатилась по полу, он даже не обратил внимания. Было слишком жарко и висящие на шее украшения неприятно липли к потной груди, но ему было все равно. Как и после каждого концерта, когда от эмоций все переворачивается внутри, пару минут на то, чтобы глотать ртом воздух и чувствовать, как смех разламывает ребра, вырываясь наружу. Один из моментов, ради которых вообще стоит жить. Схватив первые попавшиеся листы, то ли со списком песен, то ли с текстами, итальянец свернул их пополам и принялся обмахиваться, словно веером, а меньше чем через минуту услышал, как хлопнула дверь и раздались широкие тяжёлые шаги Флорана. Мот, казалось, даже не заметил его сначала, зашёл внутрь и стянул через голову майку, отправляя ее в дальний угол, запустил руки в волосы, втянул носом горячий воздух. Повел красивыми накачанными плечами и наконец обернулся к Локонте, ловя его раскалённый лихорадочный взгляд. Улыбнулся криво. -Жарко? -После твоего прихода стало ещё жарче, — Микеле сглотнул, чувствуя что ему срочно нужно выпить воды, а лучше облиться ей с головой. А лучше облить себя и Флорана заодно. Одно дело, когда Мот ходит по дому без рубашки, совсем другое, когда он здесь, в нескольких метрах от фанатов и сцены, от камер, от сотен людей, горячий и дикий, с влажными волосами, спадающими на лоб, и зрачками, в которых можно разглядеть собственное отражение. Микеле чувствовал, как его снова ведёт. Флоран сократил расстояние между ними всего за пару шагов, сжал пальцы на шее Локонте и впился в губы кусачим требовательным поцелуем. Ощутил вкус соли и крови почему-то, затем его случайно прикусили за кончик языка, а Микеле, запустив пальцы ему в волосы, потянул на себя, заставляя практически лечь на него, впечатав спиной в стену. Стало ещё жарче, итальянец засмеялся в поцелуй, подставляясь под его губы и пытаясь прижаться ещё плотнее, а Флоран скользнул рукой ниже, по тонкой ткани рубашки, ремню, увешанному звёздами, цепями и всякой другой ерундой, и сжал член через ткань трусов. Микеле подавился собственным вдохом. Флоран довольно заурчал, провел языком по шее Микеле, чувствуя горько-соленый вкус кожи, и прикусил за мочку уха, тут же зализывая место укуса. -Ты маленький извращенец, Локонте, ты в курсе? — прохрипел он, зарываясь носом в высветленные волосы. Микеле в его руках трясло, казалось от его пальцев, сжимающих плечи француза, останутся синяки, он глотал воздух редкими вздохами, словно тонул, но не мог и не хотел спастись, и кажется даже не совсем понимал, что сейчас происходит. Но последнее оказалось ошибкой. Вывернув голову, он вдруг боднул Флорана лбом в висок и, в отместку зажал зубами серёжку в ухе, потянув на себя. Довольно что-то проворчал. -Ну так есть у кого учиться, — мурлыкнул он в ответ и толкнул Мота назад, ровно на столько, чтобы теперь оказаться с ним лицом к лицу, — вон как ты перед ними задницей крутил, думал, я не замечу? — Был уверен, что заметишь. Микеле улыбнулся почти хищно и двинул бедрами, заставляя Мота инстинктивно сжать пальцы сильнее. -Что ж, ты добился своего. Молодец… Его толкнули назад, так, что Микеле в очередной раз приложился затылком о стену, Мот зарычал, и, качнувшись вперёд, укусил итальянца за шею. За что, впрочем, тут же получил по лбу. -Охренел совсем? Следы же останутся, — возмущенно прошипели ему в ухо. Микеле попытался сказать что-то ещё, но рот ему заткнули поцелуем. То ли в извинение, то ли просто так Флоран позволил забрать инициативу, на несколько секунд, но этого вполне хватило, чтобы Микеле окончательно забыл обо всем, вновь обхватил его руками и прижался так близко, что стало невозможно дышать. -А сам то, сам то хорош, — усмехнулся Мот, когда воздух окончательно кончился в лёгких и пришлось оторваться друг от друга. -А что я? -В следующий раз тебе надо не микрофонную стойку ставить, а пилон, чтобы ты вокруг него крутился. -Фу, Мот, какие грязные мыслишки. -Да и штаны умудрился на самом видном месте порвать. Признайся, специально ведь, да? -А ты что, пол слюнями закапал? -Конечно, смотри, не поскользнись! Микеле услышал, как Мот резко расстегнул молнию на его джинсах, хотя действительно, теперь это было бесполезно, спустил их вместе с бельем, оставив болтаться на уровне коленей, и принялся быстро и грубо отдрачивать ему, второй рукой прижимая к стене. Локонте застонал в голос. -Не ори, а то народ сбежится. Зажав себе рот ладонью и вцепившись в плечо Мота так, что пальцы свело судорогой, Микеле толкался ему в ладонь, чувствуя, как удовольствие огненными волнами разливается по телу. С каждым движением словно фейерверки внутри взрывались, живот сводило, а ноги уже не держали его. Флоран, черти бы его побрали, остановился ровно за несколько движений до оглушительного финала. Подождал, пока Микеле от досады искусает себе ладонь и прекратит пытаться заставить его продолжить. -А мне вот все интересно было, чего ты тогда вокруг портьеры топтался? Понравилась? -Конечно, все думал, как в интерьере твоей квартиры смотреться будет. Мота со злости вновь укусили за ухо, потянули за серьгу и он недовольно зашипел, пытаясь вырвать украшение из зубов итальянца. Что за привычка, такими темпами, ему точно рано или поздно порвут ухо. Отпустив его плечи, Микеле опустил руки и расстегнул пряжку на ремне Мота, дёрнул на себя и засунул ладонь ему в штаны, заставляя прикусить губу, чтобы не выдать собственного возбуждения. -Молчи, Мот, а то услышат ещё, — издевательски протянул он. Флоран зарычал, развел коленом ноги Микеле и впился зубами ему в плечо, прекрасно понимая, что огребет за это. Слишком велик был соблазн. -Мот, убью, блять! — его оттащили за волосы, тряхнули так, что перед глазами на мгновение потемнело, а когда вновь прояснилось, он увидел растрепанного Микеланджело, с покрасневшими от поцелуев губами и диким огнем в глазах. Ради такого зрелища что угодно вытерпеть можно. -Заткнись, — прохрипел он. Микеле злобно прищурился. -Ревнуешь? -А как тут не ревновать, когда ты всем кому ни попадя на груди расписываешься. Микеле растянул губы в улыбке, похабно-довольной, и откинулся затылком обратно на стену. Флоран смотрел в его глаза обожравшегося сметаной кота и чувствовал, что ещё немного и он просто рассмеется в голос и зацелует этого итальянца до смерти, ни смотря на публику, камеры и все остальные сотни факторов, мешающих им спокойно жить. Чтобы стереть с его лица эту довольную гримассу, Мот смял его губы поцелуем и вновь возобновил движения рукой, заставив Микеланджело дернуться всем телом. Вывернув голову, Микеле прижался виском к стене, и Флоран лизнул его в щеку, оставляя широкую влажную полосу и чувствуя на языке сладковатый привкус его тональника. -Что, помаду фанаток слизываешь? — усмехнулся Микеле, сильнее сжимая бедрами его колено, — надо будет почаще бесить тебя, такая страсть сразу просыпается. Он успел перехватить Флорана за секунду до того, как он вновь сомкнет зубы на его шее, зажал рот ладонью и удивительно ловко извернулся, прижав француза спиной к стене. Мот даже не успел понять, когда оказался на месте Микеланджело и теперь уже итальянец вжимался в него всем телом, пытаясь содрать узкие брюки. -Ты… -Заебал, Мот, говорил, не кусайся, но нет, — его толкнули в плечо, Микеле прикусил кожу у него на ключице, оставляя яркий алый след, и резко опустился на колени, теперь смотря на него снизу вверх, — только попробуй сказать что-нибудь. Локонте уже облизнул губы, когда его схватили за плечо и Флоран потянул на себя, увлекая в поцелуй прежде чем он успел что-то возразить. Бой за первенство не принес ничего, кроме того, что Микеле опять почувствовал, как от энергии и смеха его распирает изнутри. -Не сейчас, не надо, потом, — прошептал Флоран, покрывая беспорядочными поцелуями его лицо. Он схватил Микеле за руки, скользнул губами по запястью, закрытому платком, и прижал итальянца к себе так близко, что теперь ощущал, как у того бешено колотится сердце. Заглушил стон поцелуем и почувствовал, как Микеле ведёт короткими ногтями по его спине, наверняка оставляя яркие четкие полосы. А дальше мир вокруг перестал существовать. Остался лишь жар, сжигающий изнутри и не позволяющий вдохнуть, удовольствие, подобно волнам захлестывающее с головой, и единственный якорь во всем этом безумии, тот, кто не удержит от падения в бездну, но сорвётся следом. -Мик, ты в норме? Микеле открыл глаза, выныривая из черного, взрывающегося тысячами сверхновых, мира, медленно перевел на Флорана расфокусированным взгляд, и кивнул. Флоран улыбнулся, поцеловал его, обнимая за шею и аккуратно запутывая пальцы с волосах, обвел языком оставшиеся на плечах метки. Бережно и нежно, словно Микеле за секунду стал для него самой желанной драгоценностью на всем этом свете. Они оба знали, что это действительно так. -Пойдем, а то опоздаем, — пробормотал Мот куда-то ему в шею, не спеша двигаться с места. -Куда опоздаем? -На встречу с нашими обожаемым фанатами. -Какую встречу? -Ты что, опять забыл? Микеле проворчал что-то и от досады приложился затылком о стену. Обиженно зашипел, потирая пострадавшую голову. -Не ной, посидишь там в сторонке, сфоткаешься со всеми желающими, а развлекать всех буду я. Итальянец ничего не ответил, только недовольно фыркнул и потянулся за влажными салфетками на столе, вручил Флорану пачку, принялся вытирать сперму с собственного живота. -Когда нам об этом говорили? -Перед концертом. Ты возился со своей гитарой, так что мог не услышать. -Да, наверное так и было. Микеле резко вскинул голову, почувствовав, как теплые чуть влажные пальцы коснулись его щеки. Флоран аккуратно взял его за подбородок и невесомо поцеловал в уголок губ, а потом так же молча отстранился и принялся одеваться. Но для Микеле… Его медленно, но верно отпускало, буря внутри успокаивалась, а на ее место приходила усталость и тихое тягучие ощущение покоя. Он смотрел на Флорана и почему-то думал о собственном доме, далеком, в сотнях километров отсюда, где они проводили дни и ночи, где не надо было ночевать в разных комнатах, и никто не запрещал ему просыпаться рядом с этим кусючим, вредным, упертым, но таким любимым мужчиной. Флоран достал из сумки его черный любимый свитер, помог переодеться, скрыв под теплой тканью следы укусов, стёр со щеки чуть размазавшуюся подводку, и с сожалением расцепив руки, первый пошел к выходу. Микеле нехотя поплелся за ним. Впереди их ждали люди, что обожают их музыку, их голоса, их энергию и харизму, девочки, девушки и женщины, которые будут кричать, что любят их, петь их песни, тянуть к ним руки. Обвешивать себя их символикой и изображениями. И именно их безумная всепоглощающая любовь будет придавать сил для новых и новых выступлений. Именно ради них они вернутся сюда в следующий раз. Микеле вышел в коридор и вдруг услышал, как десятки людей поют их священный Вивр под окнами черного выхода. Они не всегда попадали в ноты и слова, смеялись между куплетами, но для него это стало лучшей наградой. Его любят здесь. Их любят здесь. -Мик, ты идёшь? Флоран остановился в нескольких шагах и вопросительно посмотрел на него. Микеле разглядывал его долгих пару секунд, а потом устало улыбнулся и направился вслед за ним.