Зимнее утро

      Розовые лучи рассветного солнца начали вытеснять ночную мглу. На улицах Понивилля не было ни одной живой души. Исключение составляла маленькая кобылка с фиолетовой гривой, свернувшаяся калачиком и пристроившаяся на скамейке так, словно это было тёплая и мягкая постель, а газета, которой она укрылась, - пушистое одеяло, согревающее её в это холодное зимнее утро. На её макушке красовался небольшой сугробик, который издалека даже походил на шапочку, хоть единственное, что было надето на неё, так это лазурный шарф, который то и дело покачивался, подталкиваемый лёгким ветерком. Первые лучи солнца осветили оранжевую шёрстку пегаски, в которой ежеминутно застревали, таяли и снова застревали тысячи снежинок. Издалека она была похожа на крупный персик, окружённый виноградом. Как раз на то, от чего бы она сейчас не отказалась, но каждый божий день ей приходилось довольствоваться жалкими объедками, в отличие от её подруг - Эпплблум и Свити Белль, у которых всего было в достатке. Правда, ни одна из них не знала о том, что скрывала их подруга-пегаска и никогда не узнает. Теперь уж точно. Но, может, всё могло бы быть по-другому, если бы она просто сказала им о своём несчастье? Разве они не приняли бы её, как родную? Увы, сейчас это выяснить невозможно...       Пегаска медленно открыла глаза. Солнце ещё только всходило и вокруг было ещё очень темно, но уже можно было разглядеть очертания деревянных понивилльских домов. Только сейчас, при осмотре местности, где она проснулась, пегаска заметила, что промёрзла и прозябла до мозга костей. Каждый сантиметр её худенького тельца не мог не дрожать. Она знала, что на морозе лучше всего как можно больше двигаться, но сейчас она едва могла пошевелить ногами, настолько неумолимый холод сковал её. Нет, пробежка тут не поможет, силы покидали её. Первым, что пришло малышке на ум - идти в ту новую кофейню, что была построена на месте Сахарного Уголка, когда семья Кейк вместе с Пинки Пай переехали Мэйнхэттэн. Авось не прогонят? Собрав все свои оставшиеся силы и взяв вчерашнюю газеты в зубы, потому что это было единственное чем она могла укрыться, пегаска с трудом подошла к своему наполовину занесённому снегом самокату. Все попытки влезть на него дали лишь смехотворный результат - он намертво примёрз к скамейке в этот нестерпимый мороз. Поняв, что это приведёт лишь к её окоченению, пегаска с огромным сожалением оставила свой самокат, пообещав вернуться, и зашагала к кофейне. Час был ранний и она прекрасно понимала, что все заведения, скорее всего, закрыты, но ей просто-напросто не хватит сил доковылять куда-либо ещё. Вся дрожа от беспощадного мороза, она еле как переступала с ноги на ногу, но не сдавалась: уроки Рэйнбоу Дэш не прошли даром и это пушистое существо уверенно, хоть и прозябши, шло к своей цели. Вот показались очертания белого здания, украшенного по бокам колоннами шоколадного цвета. Вывеска прямо над входом гласила: "Кофейня 'Винди Лэндскейп'", что значило, что пегаска пришла к цели своего маленького путешествия. К удивлению, в окнах горел свет, что составляло резкий контраст с абсолютной мглой, царившей в соседних домах. Пегаска осторожно подошла к двери, всё ещё держа в зубах газету и легонько приоткрыла дубовую дверь. Внутри не было никого, кроме заснувшего земного пони-сторожа с белой гривой и серой шёрсткой. На его плечо было вскинуто что-то вроде ружья, но по конструкции совсем не походило на него. Оно скорее смахивало на бейсбольную биту, чем на винтовку. Рядом на столе стояла пачка соли, которой, видимо, было заряжено ружьё, чтобы отгонять хулиганов и прочих вредителей общества. Внутри пегаски боролись противоречивые чувства, её одолевали сомнения - стоит ли туда заходить? Доброжелательным ли окажется сторож? Разрешат ли ей хоть чуть-чуть погреться? Все эти вопросы метались в её голове. Пока пегаска была охвачена смятением, морозный воздух просочился сквозь приоткрытую дверь и, похоже, разбудил сторожа, который после нескольких ругательств, повернул свою голову в сторону двери, выдав удивлённый возглас. - О, девочка, ты чего это в такую рань вскочила? Иди домой, родители тебя наверняка уже разыскивают. Всего лишь два слова из всего этого, а попали они пегаске в самое сердце. Ничего из этого у неё не было: единственным домом для неё была жалкая картонная коробка, да и то сейчас её уже утилизировали, а родители... Побег был лучшим вариантом. На лиловых глазах этого пушистого создания выступили неподдельные слёзы. Похоже, сторож догадался в чём было дело, ведь он несколько раз встречал эту кобылку на улицах Понивилля: то разъезжающую на своём самокате, то просто спящую в коробке или под лавочкой. - Подойди сюда, малышка, не бойся, - как можно ласковее сказал он, но его бас практически не позволял ему сделать этого. Пегасочка не двигалась. По всему её виду можно было понять, что внутри неё идёт ожесточённая борьба. Наконец пересилив себя, она сделала шаг вперёд, после чего уже более уверенной поступью зашагала вперёд. - Что же случилось? Как тебя зовут? Подожди, я заварю чай. Ты же любишь чай? Пегаска была не в силах вымолвить ни единого слова и потому лишь легонечко кивнула. Боль в груди всё ещё сдавливала её сердце, по щека ручьём текли слёзы боли и страдания. Воспоминания о её семье не могли вызвать ничего, кроме страха, отчаянья и ужаса, особенно у молодой пегаски, которая даже летать ещё не умела. К тому же, она попросту не знала что сказать. Все называли её Скуталу из-за её таланта к трюкам на самокате, но теперь она даже не была уверена, что это её настоящее имя, ведь она решила порвать все свои связи с родным домом. Когда сторож вернулся с кружкой горячего чая, она еле слышно прошептала. - Скуталу... Похоже, в сердце сторожа проснулось сострадание, которое спало все эти годы. - Послушай, Скуталу. Я вряд ли смогу чем-либо помочь тебе, но я всё же постараюсь. К сожалению, я не смогу взять тебя к себе, хоть и очень хочу. Мои родные... В общем, они не рады пополнениям в семье. Да и закон... Ох, вряд ли ты это поймёшь. Зря сторож так сказал. Скуталу прекрасно понимала всю жестокость и бессердечность королевских стражей. Эти бандиты не раз выгоняли бедную пегасочку из заведений, домов и предприятий, не раз избивали её до крови и потери сознания, после чего оставляли замерзать на беспощадном морозе. Скуталу всякого натерпелась за эту войну с Фабрикой, но это никак не ожесточило её сердце. Она лишь не понимала почему всё с ней так несправедливо обходится: у других есть дом, где можно укрыться, очаг, около которого можно согреться, пища, которую можно с наслаждением есть. Так почему у неё не было ничего, кроме самоката, газетки и шарфика? Почему судьба так жестока с ней? - Но, надеюсь, я смогу что-то сделать. Тебе... не помешал бы домик на дереве? На секунду глаза Скуталу блеснули. При последних словах она с теплотой вспоминала свои похождения с Эпплблум и Свити Белль. Сейчас не вернуть те славные времена до войны, которая отняла столько жизней, столько душ погубила, стольких лишила смысла жизни и любви... А ведь всего несколько месяцев назад эти кобылки вволю резвились на лугу, придумывали безумные идеи по поиску своих кьютимарок, играли в своём клубном домике... на месте которого теперь лишь были выжженные пустоши. Даже знаменитый амбар Эпплов был сровнен с землёй, как и вся их семья в Понивилле. Рэрити была совершенно убита горем, когда услышала о кончине своих родителей и превратилось в нечто, что ни на что никак не реагировало и лишь сидело на месте совершенно неподвижно. В Понивилле не было приюта, и Свити Белль оказалась выброшена на улицу. К счастью, у неё была подруга, которая могла ей всегда помочь. Так прошло несколько недель, по прошествию которых единорожка сильно захворала. Скуталу пыталась водить её по больницам, но те были забиты пациентами до отказа и всем было наплевать на какую-то заболевшую кобылку. Даже никто из тех, у кого есть дом не удосужился хотя бы поинтересоваться что здесь произошло. Пегаска пыталась помочь Свити Белль, но всё напрасно - единорожка буквально умерла на копытах у Скуталу. Теперь её могила лежит рядом с её родителями. Это происшествие нанесло финальный удар по Скуталу, которая после этого совершенно потеряла надежду обрести свой дом и место в мире. Пустобокая, сиротка, бомжиха - Даймонд Тиара стала ещё более жестокой и стала употреблять такие слова по отношению к пегаске, которая вовсе этого не заслуживала. - Было бы мило с твоей стороны... - Скуталу была более чем согласна, но её подавленность после пережитых событий не позволяла ей реагировать так же бурно, как и раньше, но сейчас, впервые за долгое время, она улыбнулась! Пусть улыбка была и крошечной, незначительной, но всё же это была она - улыбка. Для неё наконец появился проблеска во мгле ночной. - А теперь - погрейся. Кстати, меня зовут Ронфредди. Сторож протянул ей горячий чай, который Скуталу осторожно взяла своими копытами. Впервые её не прогнали и отнеслись более чем по-доброму. Впервые за долгие недели она была по-настоящему счастлива! Теперь на её щеках были не слёзы отчаянья, страха и смятения, а настоящего счастья, радости, и тепла. Выпив из кружки весь чай и как следует согревшись, она подошла к Ронфредди и... обняла её. Невозможно было описать её чувства: она наконец чувствовала, что она не одинока в этом, есть в мире добрая душа, что хочет ей помочь и в то же время плакала. Но это можно понять - ей пришлось столько всего пережить: провал теста за смехотворную ошибку, прогулка по жестокой фабрике, смерть Ориона, предательство Рэйнбоу Дэш, её кончина, первая атака на Понивилль, геноцид семьи Эппл, гибель Свити Белль, избиения стражниками, неумолимые холода... Этот список можно продолжать бесконечно. Теперь же она стояла тут, обняв того, кому, похоже, её судьба была небезразлична. Уже совсем рассвело. Зимнее солнце сияло на востоке, освещая этот тихий, мирный на первый взгляд городок, который, к сожалению, война изувечила до такой степени, что от прежнего Понивилля практически ничего не осталось. Здесь были всё те же пони, хоть многие из бывших жителей Понивилля пропали без вести или погибли. Лайра, Бон Бон, Твайлайт, Флаттершай, Рэрити, Винил Скрэтч, Октавия - все они стали какими-то... другими. Более холодными, равнодушными, жестокими... Но она была рада, что с ней рядом тот, кто желает ей добра. Неожиданно Ронфредди сказал. - Ну что, Скут, вместе до конца? - произнёс он с улыбкой. - ДА!!! - вернулась прежняя активная, жизнерадостная, никогда не унывающая Скуталу. Громогласный крик разлетелся на весь Понивилль. Её жизнь, её друзья никогда не будут прежними, но теперь... Теперь в её жизни наконец появилось счастье.