В Лондоне Андрей, как и обещал, представил Геллерта своему дяде, князю. Геллерт ожидал увидеть выжившего из ума старика, но перед ним стоял привлекательный, изящно сложенный человек средних лет в очках и с благородного вида бородкой. Князь довольно холодно принял гостя-волшебника из далекой страны, из вежливости осыпав Геллерта скучными вопросами, часть из которых тот оставил без внимания. Однако, узнав, что Геллерту уже исполнилось восемнадцать лет, князь вдруг оживился, стал весел и очарователен и вступил с Геллертом в оживленную дискуссию по поводу некоторых мест из святого Августина.
К вечеру у Андрея заболела голова и он ушел к себе; Геллерт остался, пусть и удивленный изящными манерами русского дворянина, но исполненный решимости наставить этого достойного джентльмена на истинный путь.
— Я вас внимательно слушаю, Геллерт, — сказал князь, раскуривая сигару. — Андрей сказал, вы хотели заняться моим просвещением по поводу… некоторых бумаг, которые вы изволили назвать «мерзостью».
Геллерт так долго ждал возможности высказаться по-настоящему, что тут же ринулся в атаку.
— Вы же понимаете, что это чушь! Если б вы были бедным крестьянином, то я бы понял, что вы хотите для себя больше свободы, денег и роскоши, которая вам недоступна. Но вы же князь! Вы же учились в пажеском корпусе! Зачем, скажите на милость, вам сдалась свобода от всякой власти для народа?
— Вот, к примеру, вы, Геллерт. Вы больше чем князь — вы волшебник. Для вас я стою на той же ступени, что и — по вашему мнению — народ для меня, как для князя. Не только я, но и все остальные… не маги.
— Магглы, — подсказал Геллерт. — Да, магглы для меня ничего не значат. Я никогда не буду рисковать своей свободой и жизнью ради магглов. Это все равно, что сражаться за свободу низших существ. Низшим созданиям свобода не нужна, они не сумеют ее оценить.
Князь отложил сигару и смотрел на Геллерта с какой-то болезненной тоской.
— Я понимаю вас. Но позвольте заметить, что вы стоите на позиции исключительно циничной и материальной. Именно потому, что я князь, мне больно видеть, как народ влачит жалкое существование, хотя мог бы жить иначе. Я за революцию, и я искренен в своих намерениях. Вам кажется, я лицемер, но подумайте сами: я ничего не приобрету через революцию: ни лишних крестьян, ни земли, ни денег. Напротив, я потеряю все это и, кроме того, в результате революции высший класс, знать, исчезнет, так что все мои привилегии перестанут давать мне какое-то преимущество перед обделенными.
Он пододвинулся ближе и взял Геллерта за руки.
— Я считаю, что мы — те, кто имеет все, должны делиться с теми, кто обездолен. Знаете ли вы, как у нас в России обездолены женщины? Думаю, что нет. Я знаю, у вас, волшебников, все иначе. Ваши женщины ровня мужчинам, они учатся вместе с вами. Наши нет. И мы, мужчины России, устраивали для них бесплатные курсы, потому что мы считаем, что образование нужно и важно.
Князь так прочувствованно смотрел в глаза Геллерту, так горячо сжимал его пальцы, что неловко было просто взять и выдернуть руки. Но у него ужасно зачесался нос, и ему пришлось это сделать. Визуальный контакт был разорван, а вместе с ним и наваждение, заставившее Геллерта молча внимать проникновенным речам.
— Вам кажется, что волшебники вроде меня привилегированны?
— Мне не кажется, так и есть. По сравнению с магглами, как вы называете нас, вы именно такие.
Геллерт заставил себя демонически расхохотаться.
— Смешно! Мы как раз угнетены по сравнению с вашими крестьянами. Крестьяне имеют право показаться на людях, мы же вынуждены скрываться, чтобы магглы нас не обнаружили. Богаты ли мы или бедны — значения не имеет.
— Но тогда почему вы здесь, Геллерт? Почему вы говорите со мной? — князь снова взял его за руку и погладил пальцем ладонь. Жест был такой недвусмысленный, что Геллерту стало жарко. Этот маггл умел увлекать.
— С вами? Только потому, что вы родня моего друга и знаете про нас.
— Ну конечно, вы скрываетесь. А как же иначе. Вы прячете вашу магию, как богачи прячут свое золото, чтобы не делить его ни с кем. Кто угнетает миллионера, прячущего свои миллионы в сундуке, кроме него самого? Что думаете?
— Думаю, мне стоит остаться на ночь.
Князь притянул Геллерта к себе и поцеловал его, зарылся пальцами в его золотые волосы недопустимой длины. Геллерт замер. Не в первый раз ему оказывали такие знаки внимания, но дальше поцелуев у него пока не доходило.
Князь разорвал поцелуй, чинно поднялся и предложил руку, словно Геллерт был дамой его сердца. Геллерт позволил проводить себя в скромно обставленную спальню, где выяснилось, что под маской холодности князь скрывал пылкую натуру и, по-видимому, многому научился в пажеском корпусе.
Они лежали в постели обнаженные и князь сначала страстно покрывал его всего поцелуями, задержавшись на его члене чуть дольше, Геллерт даже подумал, что он хочет ему отсосать. Но князь вдруг ласково попросил его лечь на бок и крепко сжать бедра. Геллерт удивился, но исполнил эту просьбу. Князь стал проталкивать свой возбужденный орган между бедер Геллерта, положив при этом ладонь на поднявшийся член Геллерта. И Геллерт понял, что князь решил тем самым пощадить его честь и избежать болезненного для Геллерта соития. Почему-то это взволновало его так, что это стало заметно и он сам начал толкаться в руку князя и делал так до тех пор, пока не достиг удовлетворения. Князь же выбрал долгий путь к оргазму и еще какое-то время совершал возвратно-поступательные движения между бедер Геллерта. Геллерт подождал окончания этого увлекательного процесса и заснул.
Так завершился вечер.
Утром, проснувшись в постели князя, Геллерт осознал, что нашел смысл жизни. Он будет делиться магией с магглами, он устроит революцию, и все будут жить, и никто не будет бесцельно существовать.
***
Альбус Дамблдор долго пробыл в хранилище артефактов. Личная связь с вождем Геллертом играла ему на руку: он имел право войти в любое помещение Нового Союза и взять там любую вещь. Он точно помнил, что где-то среди пыльных, ныне запрещенных магических предметов должен быть последний хроноворот. Он сам там его оставил на этот случай. Он обманывал себя, когда говорил себе, что случай изменить будущее не представится.
Все проклятые идеи о магии для всех и принудительном всеобщем равенстве Геллерт подцепил на последнем курсе, когда однокурсник познакомил его с тем русским революционером. Тогда это были просто идеи. Сейчас все зашло слишком далеко. Все эти лагеря для не желающих работать на благо магглов, все эти волшебники под «Империусом». Должен быть выход, и Дамблдор его знал.
Он отправится назад и упросит педсостав исключить Геллерта из школы с шестого курса, и тогда жизнь британских волшебников пойдет своим путем, а не навязанным благими намерениями.
Он нашел хроноворот там, где спрятал его, завернутым в красное знамя.
***
На шестом году обучения магии Геллерт Гриндевальд был исключен из школы магии и волшебства Дурмштранг.
Ради всеобщего блага.
