Не сейчас

Дверь закрывается с тихим хлопком. Рей холодно – опять холодно, снова холодно. Почему-то это всегда бывает именно так – вечером, в одиночестве за закрытыми дверьми, холод вцепляется в нее особенно сильно, особенно неприятно. Потому что именно тихими вечерами Рей особенно понимает, насколько же она ненавидит быть одна. Насколько же скучает. Она чувствует дрожь в Силе, дрожь, которая стирает расстояния, выжигает одиночество. Сила – и не только Сила – зовет ее, тянется к ней. Рей закрывает на мгновение глаза, вдыхает – холодный воздух, выдыхает, вдыхает вновь – горячий, влажный жар. И тишина, нарушаемая лишь прерывистыми, рваными выдохами. – Рей. Она понимает, где оказалась – куда вторглась – за секунду до того, как открывает глаза. Влажный жар, мелкие капельки, оседающие на ее лице. Бен в душе, Бен… …обнаженный стоит под струями воды. – Бен? – негромко и почему-то хрипло спрашивает она. – Не сейчас? Он замирает. На мгновение ей кажется, что он так и ответит, так и скажет, «я бы не хотел сейчас». Как когда-то давно, в прошлом, кажущимся сейчас бесконечно-далеким, когда она вот так же вторглась в его личное пространство в самый неподходящий момент. Как когда-то, когда они изо всех сил сопротивлялись притяжению Силы, возникшему между ними. Как когда-то, когда сама Сила знала гораздо больше о том, как им нужно быть вместе. Но Бен молчит, и Рей шагает вперед, прямо в одежде, под теплые струи бесшумно падающей воды. Сейчас ей хочется – нет, ей очень нужно прикоснуться к нему. Скользнуть рукой по его спине, по напряженным, тугим мышцам под кожей. Коснуться старых, побелевших шрамов, проследить пальцем свои метки, оставленные в прошлом, полном бессильной злобы. А потом лизнуть языком – тот маленький шрам, что у самой шеи, тот, самый опасный. Бен хрипло выдыхает, и снова его выдох слишком похож на ее имя – Рей. Рей, Рей, Рей… Ей хочется, чтобы он сдался, чтобы выстанывал ее имя, прося о большем – о прикосновениях, о слиянии, о ней. Чтобы признал, что он ее – наконец-то, наконец-то полностью ее. Рей прижимается к его спине, тесно-тесно, трется. Жар растекается по ее телу, горит в ее крови – и это не только от воды. Ей хочется ответных прикосновений – мокрая ткань липнет к напряженным, затвердевшим соскам, щекочет, дразнит, и это почти невыносимо. Слишком остро. Как и всегда, когда желание, их желание, преумноженное и усиленное, вспыхивает сверхновой. Резонирует, выливаясь в неутолимую, ненасытную жажду. – Так что, не сейчас? – Рей знает ответ, настоящий ответ, но не может удержаться от того, чтобы подразнить его. Наказать за долгое молчание, за нежелание выходить на связь, за нелепые оправдания – слишком рискованно, опасно. Опасно быть одной на холодной полупустой базе – опасно до безумия, до сдвига по фазе от замкнутости в собственных мыслях, в собственной голове. От долгих дней без него. – Не сейчас? Дразнить так дразнить. Рей ловит рукой ладонь Бена, уверенно направляет ее вниз. Вынуждает обхватить напряженный член, сжать. Скользнуть вверх-вниз, послушно ее воле. Рей задает его ритм. Медленный, слишком медленный – только чтобы распалить и так наказать. Бен терпит, подчиняясь, но недолго. А потом... …Мгновение, и Рей прижата к холодной переборке, мокрая, возбужденная, но не испуганная. Лицо Бена совсем близко, и голод плещется в его глазах, когда он смотрит на нее, на ее тело, едва прикрытое просвечивающей мокрой тканью. – Что, ты тоже? – почти в самые ее губы выдыхает он. – Ты тоже не хочешь сейчас? Она не успевает ответить. Теперь ее рука в его плену, и она послушна его воле, когда тянется по своему телу вниз. Ниже. Еще ниже. Рей выгибается, когда ее собственный палец под чутким руководством Бена находит клитор. А Бен... О, Бен тоже умеет дразнить. Бен вынуждает ее двигаться медленно и неровно, оттягивая разрядку, вынуждая замереть в этом хрупком мгновении, разделенном на двоих. Ее ладонь на его руке, его – на ее. Возмутительно бесстыдно под беззвучной водой. Во вселенной, где единственные звуки – их хриплые стоны и рваное дыхание. И руки движутся в чужом ритме – правильном и неправильном одновременно. Она позволяет ему кончить в то же мгновение, когда кончает сама. Когда выгибается, жадно хватая ртом горячий влажный воздух – и его стон, тонущий в глубоком, голодном поцелуе. – Сейчас, – хрипло выдыхает Бен, когда отрывается от ее губ – только для того, чтобы прижаться лбом к ее лбу. – Сейчас, – соглашается Рей. И Рей знает – Бен чувствует, что ей хочется, чтобы «сейчас» было всегда – вытерев «не сейчас», убрав «опасно», «рискованно» и «не стоит». Перечеркнув войну, непонимание и неприятие. Сделав их мир чуточку проще, правильнее и светлее. Позволив им открыто быть вместе. И Рей знает, он тоже этого хочет.