Что на дне ящика Пандоры?

      — А я?       Мизинец вскинул бровь, очень убедительно сделав вид, что не понял вопроса.       — Мне тоже уйти?       — Нет. Отчего же? — доброжелательно улыбнулся он и окончательно отложил перо с видом, будто мы все здесь прервали его от дела как минимум государственной важности. Я сделала еще шаг и оказалась вплотную к его рабочему столу. К сожалению, со зрением вдаль у этого тела были проблемы, а потому взглянуть ему в глаза я могла только с близкого расстояния.       — Вы были так грубы с ними… — начала я издалека.       — Груб? — хмыкнул лорд Бейлиш. — Да я сама обходительность. Так бездарно врать, да еще и так подставить саму себя… С каждым разом она все больше и больше меня разочаровывает. Кстати, о разочарованиях. Как прогулялась?       Этим вопросом он напомнил мне одного небезызвестного юриста, который спрашивал у детей про плавание после одной ужасной трагедии.       — Замечательно, — скривилась я, — где вы достали это мерзкое ископаемое?       — А где ты достала эту язвительность? — улыбнулся Мизинец, несмотря на упрёк. Моя характеристика клиента ему определенно понравилась.       — Я с ней родилась, — решила ответить я, иначе мы так до бесконечности могли бы соревноваться в придумывании вопроса на вопрос, пока кое-кто не перешел бы к более убедительным методам ведения диалога с подчиненными. — А что касаемо деда, так… какой, к чертям, осмотр? Он не заметил бы, даже если бы у меня от сифилиса начал нос отваливаться.       — Очень зря, моя милая, — Мизинец встал и, дотронувшись до моего плеча, повел куда-то в сторону окна. Я не совсем понимала его, и он, будто хороший психолог, прочитал это по выражению моего лица и великодушно решил пояснить свои слова: — Нет большей глупости, чем недооценивать другого человека.       — Противника, — вдруг поправила я, на что лорд Бейлиш вопросительно посмотрел на меня. — Недооценивать противника, вы хотели сказать?       — Нет, моя хорошая, я выразился абсолютно верно. И ты, избрав сей замечательный род деятельности, должна понимать меня, как никто другой. Многие ли хотели бескорыстно помочь, узнавая о тех ужасах, что привели тебя сюда? Сколько из твоих клиентов обращались с тобой как с человеком, как с женщиной, а не вещью, с которой можно делать всё, что заблагорассудится? О, моя дорогая, я вижу по твоим глазам, что ты прекрасно знаешь ответ на эти вопросы. И прекрасно понимаешь, что некоторых не останавливало даже то, что за каждую новую рану на твоем теле, из-за которой ты будешь нетрудоспособна, они будут иметь дело со мной. Ты всё ещё ищешь союзников здесь, среди других девочек, но многие ли из них решили помочь, когда узнали о твоей беде? Я вижу, что, будучи взрослой женщиной, ты всё ещё веришь в то, что тебе может помочь кто-то кроме тебя самой. Каждый — враг тебе. Каждый, моя милая Рос.       Кажется, я наконец начала понимать, что он за человек. Пожалуй, стоит проверить, дабы убедиться окончательно. Но, черт… как же он прав.       — Каждый — враг тебе, каждый — друг тебе? — спросила я и попыталась по взгляду прочитать его реакцию. К сожалению, попытка чтения мыслей и настроения оказалась провальной. Он слишком хорошо прятал настоящие эмоции под маской напускного добродушия, а я видела только те, которые он хотел. Так или иначе, я отвела взгляд и продолжила: — Я бы не смогла так жить.       Мизинец подвел меня к окну. Несмотря на то, что он всё ещё придерживал меня, я облокотилась на подоконник, дабы хоть удовлетворить его желание смотреть на меня свысока.       — Именно поэтому ты работаешь на меня, — ответил Мизинец, вслед за мной мельком выглянув из окна.       Конформист, самый настоящий. И очень похож на хорошего политика. Впрочем, плюсом или минусом я это назвать не могла. Конформизм хорош для современного общества, которому давно уже пора бы избавиться от традиционалистского лицемерия и признать, что все люди — эгоисты. Так хотя бы жить проще будет. Ну а минус здесь один. Человек, который негласно враждует со всеми, потенциально опасен и для меня самой. Черт, если лорд Бейлиш в этом мире не занимает какой-нибудь важный пост, то я разочарована в реалистичности этого мира.       — Не думаю, что это как-то связано, — посмела я усомниться в его словах. — Быть может, в случае с родом деятельности у меня просто не было выбора.       Лорд Бейлиш пристально посмотрел на меня и как-то неоднозначно сощурился, потом на мгновение отвел взгляд. Такое ощущение, будто он увидел во мне человека из другого мира, с незнакомым или, по крайней мере, странным для него мировоззрением.       — Ты была очень убедительна, когда пришла сюда, — начал лорд Бейлиш. — Ты рассказывала, что бежала с холодного Севера, потому как над ним сгущаются тучи надвигающейся войны. Ты умоляла взять тебя сюда или в любой из моих борделей, потому что искренне хотела продолжать ублажать мужчин за деньги. Твое поведение после удара по голове отличается от прежнего, как невинная дева от старой шлюхи. Ты не хочешь объяснить мне, что происходит?       Происходящее за окном, если честно, меня интересовало гораздо меньше, чем разговор с Мизинцем. Нервы он, конечно, трепал, но, как и на работе, я постепенно привыкала к токсичным людям. По крайней мере, с ним скучно не будет. Но отвечать на его расспросы прямо? А что я ему скажу? «Здрасти, я прилетела из другого мира?» И каковы шансы, что меня не посчитают сумасшедшей и не сожгут на костре?       — А ваша жена не ревнует, когда вы возвращаетесь сюда? — решила я проигнорировать его вопрос.       — Я задал вопрос. Если ты не услышала, изволь переспросить, а не играть со мной.       — Неужели игры с красивыми женщинами вас не возбуждают? — продолжала я, склонив голову набок.       — О, еще как, — лорд Бейлиш нагнулся к моему уху и прошептал: — Особенное удовольствие доставляет мне игра «найди наказание». Правила такие: кто-нибудь начинает меня серьёзно раздражать, а я на досуге придумываю нечто, что каждый раз будоражит воображение моего дорогого соигрока. Как насчёт маленькой партии?       — Я вам уже говорила, что происходит и чего я хочу. Вы тогда еще посмеялись, — решила ответить я, дабы не испытывать судьбу и его фантазию. И всё же говорить правду я не намерена. — Лежа в полуживом состоянии, я многое обдумала. Я признательна за вашу доброту, а потому не собираюсь даже пытаться уйти, пока нужна вам и пока не верну те деньги, что вы потратили на меня… но я уверена, что после всего не хочу жить и зарабатывать… этим.       — Ты всё ещё бежишь от самой себя, — мастерски изобразил он заинтересованность в моей судьбе. Не знаю почему, но я ему не поверила.       — Лорд Бейлиш, — настойчиво обратилась я, но вдруг сжала губы, чтобы не сказать ничего лишнего.       — Что, моя хорошая? — он так очаровательно разыгрывал заботу, что мой язык хотел развязаться сам собой. Нет, ну невозможно было не поверить в эту искренность!       — Я не бегу от самой себя. Это не моя жизнь, не моё тело… — вдруг призналась я, но тут же решила смягчить посыл: — Так я подумала, когда очнулась после удара по голове.       — Рос, — начал он и осторожно коснулся моего локтя. — Ты либо меня идиотом считаешь, либо твои желания меняются чаще, чем клиенты, либо ты мне очень многое недоговариваешь. И ни один из этих вариантов мне не нравится.       — А вы к какому варианту больше склоняетесь? — нежно улыбнулась я, будто воспринимала это как игру, хотя на самом деле — вся на иголках. Даже думать ни о чем не могла.       — К варианту «моя милая Рос, где, а главное, кто научил тебя вертеться, как уж на сковородке»?       — Жизнь научила, мой милый лорд Бейлиш, — мне вдруг показалось, что я переборщила с обращением и он мне сейчас врежет. Но нет. Мизинец лишь улыбнулся — не так, как обычно, не только губами — а как-то… искренне. По-настоящему. Нравится ему, что ли, когда с ним пререкаются? — Без этого я бы не выжила.       — Не сомневаюсь, — ответил он и тут же вернулся к вопросу, на который в первый раз не получил полного ответа: — А как насчет нашего маленького дельца? Ты спросила?       Так, ладно. Хотя бы от одного допроса с пристрастием кое-как отбрехалась. Надеюсь, надолго. Но вряд ли…       — Спросила, — с досадой в тоне ответила я, решив рассказать как можно подробнее, чтобы заинтересовать его этой темой подольше. — Вот только безрезультатно. Сначала он бормотал какую-то совершенно общую информацию про разных королей, а когда дело дошло до конкретики… Я несколько раз спросила по-разному, а он — ни в какую! То дурачком прикидывается, то говорит о другом… Лорд Бейлиш, я правда старалась, но ничего не могла сделать.       — Я верю, моя хорошая, — приобнял он меня, — и ты хорошо справилась.       С чего бы эта странная реакция, если, по сути, я провалилась? Или нет?..       — Вам пересказать то, что он говорил?       — Не стоит, — ответил он и тут же добавил: — Разве что… он упомянул что-нибудь про короля Джоффри?       — «Он способный, и его величие не за горами», — кратко процитировала я.       — Вот мы и нашли универсальный способ в положительном свете охарактеризовать любого мужчину в возрасте от рождения до совершеннолетия, — улыбнулся Мизинец, будто бы мои слова были очевидны, как солнце на небе жарким летним днем.       — Действительно, — ответила я, радуясь, что у него хорошее настроение. — Вы правда на меня не сердитесь?       — Почему я должен сердиться? — опять ответил вопросом на вопрос Мизинец. — Ты хорошо себя ведешь, ты делаешь то, что тебе говорят, ты необычайно откровенна со мной.       Нет, не откровенна. И по глазам вижу, что он это знает.       — С вами очень трудно не быть откровенной, — смущенно улыбнулась я и отпрянула от окна. — Вы очень добры ко мне… К тому же красивы. И от вас безумно приятно пахнет. Я бы многое отдала, чтобы узнать, какой вы в постели.       — Надо же, как интересно, — после моих слов, кажется, ничто не смогло бы стереть самодовольную улыбку с его лица. — Неужели я подхожу под образ рыцаря на белом коне из детских сказок?       — Не подходите, — говорила я. — Но о рыцаре я никогда и не мечтала.       — Неужели?       — Угу. Рыцари в большинстве своем патологически глупы, а мне нравятся умные мужчины. Как вы.       — Действительно. Я мог бы догадаться по тому, с какой охотой ты раздвинула ноги на моём столе.       — Вы говорите так, будто бы это что-то плохое, — закатила глаза я.       — Нет, не говорю, — коротко ответил он и, еще раз выглянув из окна, презрительно заключил: — Ну и вид.       Не считает это чем-то плохим? О, то есть — он только за? Ну ладно. Сам сказал, никто за язык не тянул.       Вернувшись к окну, я одним легким движением уселась на подоконник, закрыв собой и жаркое солнце, что тут же стало печь спину, и «чудесный» вид на грязную улицу. Лорд Бейлиш внимательно наблюдал за мной, но пока никак не реагировал. Я оперлась руками о широкий подоконник и закинула ногу на ногу. Мизинец медленно провел взглядом от стопы до бедра, отчего меня аж в жар бросило.       — Такой вид лучше?       Он молча подошел вплотную и осторожно положил руку на оголенную коленку, из-за чего я вздрогнула. Мне показалось, что ему искренне нравился наш маленький флирт после напряженного разговора, но что-то его останавливало. И я никак не могла понять причину. Так, ну… он однажды заикнулся про любимую женщину. Нет, все бы ничего, если бы передо мной стоял современный мужчина, для которого верность — не пустой звук, но… встретить такого в мире господствующего патриархата? Серьёзно? Скорее поверю в существование Ктулху или Деда Мороза, чем в традиционала, который считает неприемлемой связь с другой женщиной на стороне. Пожалуй, здесь что-то другое.       — Моя милая Рос, если бы я ложился в постель со всеми красивенькими женщинам, что меня окружают, я бы не дожил до знакомства с тобой.       А, теперь понятно, что его останавливает. Здравый смысл и венерические заболевания, которые в этом мире с большой вероятностью не лечатся.       — Что ж, звучит убедительно, — грустно улыбнулась я. Одно меня радовало во всей ситуации: пока лорд Бейлиш и словом не обмолвился про денежную систему и не стал меня проверять. Очевидно, что намеренно, потому что в его плохую память я не верила. С чего бы это? Он понял, что я пойду ко дну от любого вопроса и решил проявить великодушие? Он намерен избавиться от Францески во что бы то ни стало? Быть может, с помощью меня пытается спровоцировать её на что-то? Почему-то все варианты казались мне нелепыми. Понимая, что мне пора валить, пока он не передумал, я сказала: — Ну нет так нет. Больно надо.       Я громко фыркнула и спрыгнула с подоконника. Ощутила, как неприятно тянет живот внизу, но виду не подала.       — Я могу идти плакать в подушку?       — Только слезами мой бордель не затопи, — с нежностью в тоне ответил он. Вот же тварь. Ему правда нравится, когда я изображаю сучку.       «Благодарю за заботу», — захотелось мне добавить, но я вовремя себя остановила. Незачем продолжать разговор с Мизинцем хотя бы из-за боязни быть пойманной на денежном невежестве. Черт, подумала бы об этом раньше — не затянула бы беседу. Ну ладно. Хорошо, что все хорошо закончилось. Осталось только найти у кого спросить или где почитать. Думаю, не такая уж и сложная задачка.       Пожалуй, начну поиски с книжной полки на рабочем месте Францески. Если там не найду, то аккуратно выспрошу у кого-нибудь более-менее лояльного ко мне. Например, у Армеки или Джейни. Хотя бы одна должна знать об этом.       Уже даже не задумываясь, куда иду, я направилась к цели и словила себя на мысли, что ориентируюсь в этом чертовом борделе как в родном доме. Даже немного стыдно стало. Хотя почему это? Я же не выбирала сюда попасть. А если бы и выбирала, то… быть может, хотела бы побыть чуток здешней королевой… хотя нет, не хотела бы. Власть сладка и приятна, но наверняка даже королеве приходилось ложиться под мужчину, которого она не любила. А для меня личные границы и желания все-таки важнее.       Пока размышляла, я и не заметила, как дошла до кабинета, где за своим… за пока еще своим рабочим столом сидела Францеска. Ну как сидела. Я бы сказала — нависала над бумагами, пыхтя от негодования. Судя по всему, она занималась перепроверкой моих, кхм, творческих изысканий. Отчего-то при её виде я не смогла скрыть довольной ухмылки, хотя желала, чтобы она не заметила моего злорадства… Ну или заметила совсем немножечко. Всегда же приятно, когда человек, что копал для тебя яму, сам в нее падает. Такие эмоции на лице, такая злоба… ммм.       — Ты специально.       — Нет, — коротко ответила я.       — Это был не вопрос. Ты специально.       Я закатила глаза. Удивительно глупое предположение.       — Нет, не специально, — настаивала я, остановившись напротив ее рабочего стола. Разговор с Францеской, пока она на эмоциях (а значит, притуплена ее способность думать логически), показался мне хорошим шансом хотя бы временно запутать конкурентку.       — Тогда какого черта ты такая довольная?       — Да вот… узнала, что ты мне не врала о том, что за работу с бумагами не платят. И мне больше нет смысла притворяться желающей заниматься этим.       — Неужели? — лицо собеседницы исказилось гримасой недоверия.       — Только что обсудила это с лордом Бейлишем, — решила я начать блефовать по-крупному. В конце концов, не пойдет же она спрашивать у него. — Ой, вот только не надо разыгрывать удивление, очень неправдоподобно выходит. Неужели ты не подслушивала?       — Нет… — отрезала она, довольная, как мартовская кошка, но тут же добавила: — Если только совсем немножечко. Армека решила пройти рядом… Вечно свой длинный нос сует. Будто бдит обо всём вокруг.       Судя по всему, мне удалось немного расслабить ее или вновь вернуть расположение. Или она мне подыгрывает, потому что задумала мне напакостить, а для того надо, чтобы я потеряла бдительность? Так, нет… Это уже похоже на паранойю, значит, не подходит. Самый очевидный вариант — никакого подвоха, у меня действительно получилось ее немножечко обмануть, и теперь можно воспользоваться этим.       — Армека? Правда? — решила я поддержать отдаленную тему, так как конкретизировать враньё все равно что бегать по минному полю. — Не замечала за ней этого.       — Удивительно, — протянула она и, добродушно улыбнувшись, вдруг добавила: — Знаешь, я на тебя не сержусь, даже если ты сделала это специально. И раз уж ты поступила так мудро… предлагаю за это выпить. У меня для такого случая как раз залежалось хорошее арборское вино.       Ух ты, с чего бы столь щедрый жест? Если соглашусь, она прямо сейчас принесет целую бутылку хорошего винища специально для меня? Увольте, в такое великодушие я никогда не поверю. Нет, дело не в том, что я считала ее жадной. Наученная русской классической литературой, я натыкалась на архетип «жертвенная шлюха с чистой душой», но, увы, никто из окружающих меня женщин по него не подходил. Оно и понятно: только мужчина мог придумать, что от такой, с позволения сказать, «работы» можно не оскотиниться и не перестать верить в людей. Я тут за несколько очень длинных дней уже готова весь местный контингент вырезать, готова любую из девочек подставить, только бы минимизировать свои страдания… А Францеска при мне тут «искренней» щедростью бросается… Нет, это уже не паранойя. Это здравый смысл.       — Я бы очень хотела, но... — начала я, как вдруг почувствовала, что будто бы намокла внизу. Очень странное ощущение, учитывая, что общаюсь я с женщиной, которая, конечно, красивая, но не совсем в моём вкусе. Небольшая капля, судя по ощущениям, потекла по внутренней стороне бедра.       — Ну хотя бы не беременная, — собеседница сжала губы, уставившись на неприкрытую одеждой часть моих бедер.       Я непонимающе склонила голову и прищурилась. После — посмотрела меж ног и увидела, что у меня начались месячные. Господи боже, в первый момент мне захотелось завизжать от радости на весь гребаный бордель, что я целых пять дней не буду отдаваться мерзким мужикам, целых пять дней, Карл! Будто целая вечность, боже! Да я же, я же за это время столько могу успеть... быть может, эти пять дней и помогут мне как можно более отстраниться от деятельности проститутки, сместить Францеску и заняться хозяйственными делами! Боже, какой подарок, за что мне такое счастье?!       — Ты чего такая довольная-то? — собеседница подняла бровь. Мне показалось, что и для нее я нечто вроде пришельца из другого мира. Со странными оборотами речи, которых я даже не замечаю, но замечает она... вернее, все они. С необычными манерами, с умением вести диалог, с желаниями и потребностями, которые не соответствуют привычному образу шлюхи. Ну и черт бы с ним! Главное, чтоб на костре не сожгли. А из остального — выпутаемся. Тем более теперь у меня есть целых пять дней!       — Что не беременная, конечно, — моя улыбка, которую я никак не могла подавить, сверкала, наверное, похлеще дневного солнца. И лорд Бейлиш не стал меня "топить", и от работы отделалась на некоторое время. Не будут же они не заставлять обслуживать клиентов с месячными? Если это Средневековье или его подобие, то в эти дни я для всех — грязное исчадие ада, к которому опасно приближаться, или что-то вроде того. В конце концов, займусь уборкой или поиском книги про денежную систему или как-нибудь еще буду полезна. Быть может, если смогу закрепить за собой обязанности по уборке, то сокращу расходы на прислугу, что должно понравиться Мизинцу... Наверное, но я не была уверена. Вообще для человека, которого действительно беспокоят деньги как таковые, он обходился со мной как-то очень глупо. Ну, если посудить: будь деньги самоцелью, стал бы он давать мне время прийти в себя и смотреть сквозь пальцы на мою относительную профнепригодность? Будь деньги самоцелью, после моего откровения о том, что мне тут не нравится, меня бы насиловали до состояния овоща, как делают с девочками, чтобы сломать их для этой "работы". Значит, дело в другом. Значит, я нужна здесь более-менее вменяемая и для чего-то иного. Вот только — для чего?       — И давай с вином потом... побегу искать тряпки... или что-то в этом роде, — продолжила я, когда поняла, что надо как-то спасать ситуацию.