Что на дне ящика Пандоры?

      Когда я ступила на твёрдую почву, смогла наконец выдохнуть с облегчением. Глубокие вдохи не усиливали тошноту — отсутствие затхлости и невыносимого запаха рыбы казались раем на земле. И только спустя несколько минут до меня донёсся запах помета и блеяние овец.       «Хотя бы светло, — попыталась я найти положительные моменты. — И на очередную тюрьму не похоже».       Мужчина, который привёл меня на корабль и держал под замком в нижней каюте, как кота в логове волков, покинул судно вместе со мной. Несмотря на мою медлительность, он не торопил: я успела хорошенько рассмотреть однообразные скалы, море, почти полное отсутствие растительности, высокий подъем… и много овец. Черт. Как же хочется пошутить про то, что на корабле доставили ещё одну, но, пожалуй, сейчас не время для самоиронии.       — И куда? — коротко спросила я, понимая, что с желанием поболтать хоть с кем-нибудь мне не совладать. Путешествие выдалось вроде и недолгим (по сравнению с тюрьмой, в которой, по ощущениям, провела вечность), но невероятно скучным. В борделе не было времени скучать — постоянно преследовал стресс и приключения на мою многострадальную жопу. В тюрьме — аналогично с первыми днями в борделе — уже и не вспомню, что за дичь творилась. Сейчас, когда мне вроде ничего не угрожало, я заскучала по своему телефону, вконтактику, играм…       — К той башне, — неожиданно ответил молчаливый спутник.       Посмотрев в указанном направлении, я громко хмыкнула.       — Похоже на х… — прервалась, потому что поняла, что говорю с мужчиной, который наверняка за мат может и глаз выбить. А строение действительно напоминало член. Маленькая башня посередине и две одинаковые пристройки пониже по бокам. Очаровательно. Но надо было исправиться на всякий: – …оромы. На шикарные хоромы.       — Напоминает х… — теперь уже прервался он, закашлявшись, будто вдруг вспомнил: сопровождает женщину, а значит, материться вслух нельзя. Но я же не женщина по их меркам и уже никогда ей не стану. К тому же матерюсь как сраный сапожник.       — Можете не стесняться в выражениях, — пыталась поддержать разговор, как могла, ради самого факта разговора. Наверное, он будет меня ненавидеть или пошлёт куда-подальше. — Я не леди.       — И это очевидно, — ответил он, но на меня даже не взглянул. — Леди не место в борделе. И их не бьют до такого состояния.       «Хорошего ты мнения о людях, дорогой мой друг», — захотелось мне иронизировать вслух, но промолчала. Мало ли, что этих мужчин обижает…       — Хорошо, пусть так, — я пожала плечами и тронулась с места.       Когда обогнала, услышала, что он тоже больше не желал рассматривать красоты природы. Я шла вперед, стараясь не наступить на овечьи дары, будто бы знала, куда идти, а он неспешно шагал за мной, так ничего и не ответив.       — Вам приказали только доставить меня сюда? — спросила я как бы невзначай.       — Да. За разговоры мне не платят.       — Какая неожиданность… — промурлыкала я. — Значит, во время путешествия вы не хотели перерабатывать бесплатно?       — Ты, как я вижу, тоже, — тепло ответил он.       — В каком смысле? — искренне не поняла я, потому что вроде бы мне никто за это путешествие денег не платил.       — Тихо и мирно сидела в каюте… — сказал он, а когда я, обернувшись, одарила его непонимающим взглядом, добавил: — И даже не пришлось тебя искать в чужой постели.       Закатив глаза, я громко фыркнула. Ну, естесна, всё ж надо к ебле свести, без этого разговор не заладится.       И даже не заметила, что навстречу нам уже неслась делегация из нескольких человек, бедно одетых и, очевидно, знающих, что лорда Бейлиша с нами нет. Ибо как это — не встречать хозяина поместья с корабля?       Первой с нами поздоровалась беременная женщина, которая на первый взгляд показалась мне некрасивой. Вернее, неприятной. Вот бывают такие люди — еще не знаешь, а внешне отталкивает. Причем не можешь сказать, что именно. Двое детишек (видимо, ее приплод) спрятались за женщиной при виде меня — видимо, так реагируют на незнакомцев.       — Прошу прощения, что… — начала она оправдываться, но так запыхалась, что не смогла закончить фразу. Мы терпеливо ждали. – …не смогли встретить вас как подобает… дел — по самое горло, а нас тут раз-два и обчелся!       — Полагаю, я могу помочь? — тут же вызвалась я, понимая, что иначе скука меня погубит. Да, никогда бы не подумала, что соглашусь на любую работу, лишь бы не было тоскливо, лишь бы не беспокоили навязчивые мысли и не было на них времени. Ну и чтоб кормили… а то запах рыбы, отбивающий аппетит, уплыл вместе с кораблем, а мой желудок издал вой раненного кашалота.       — Ой, ну если только вы…       — Ты, — перебила я, улыбнувшись. И чего все вокруг решили общаться со мной уважительно? Не видно, что ли, что под одеждой и бинтами отнюдь не благородная леди? — Прошу, говори со мной на «ты». И да, буду рада помочь по хозяйству. Вся в твоем распоряжении.       — До приезда лорда Бейлиша, — как бы невзначай заметил мой сопровождающий, и я только сейчас поняла, что даже не спросила его имени.       — Конечно, сир…       — Лотор Брюн.       — Приятно познакомиться, — сказала я и подумала: «в кои-то веки, спустя хрен знает сколько времени путешествия, вот это галантность, это я понимаю!» Однако попыталась выдавить из себя приветливую улыбку в его сторону и тут же протянула руки к встречающей и взяла её за сухие тощие запястья. — Очень рада быть здесь. Так чем я могу помочь? Прошу, пойдём скорее в дом — покажете его, работу мне найдём, да и ветер тут холодный… как бы вам не простудиться?..       Она так опешила от моих слов, что могла только хватать губами воздух, как аквариумная рыбка, после чего ухватилась за мои руки как за последнюю надежду и повела к особняку. Признаюсь честно, идти и не наступать на остатки жизнедеятельности овец оказалось невозможным, потому уборку дома пришлось бы в любом случае начать с приведения себя в порядок, и я лишь надеялась, что мне не предложат искупаться в море.       Закончив приводить себя в порядок, я решила найти занятие. Внутреннее убранство родового поместья лорда Бейлиша выглядело так, как и внешнее — хуево. Не впечатляла даже птичка на гербе. Понятное дело, что бессмысленно возмущаться по этому поводу: здесь я не дорогая гостья, а скорее прислуга, которую не выкинули на свалку только благодаря хозяину. Надо будет хоть спасибо сказать при встрече. Несмотря на произошедшее, он повел себя не так, как я ожидала, а в какой-то мере даже исполнил мою мечту. Мне тут же вспомнился один примечательный персонаж из славянского фольклора, который исполнял желания (по-своему их трактуя, естественно) за человеческую душу. Интересно, я-то что должна буду взамен?       Не знаю, как дальше, но сейчас я должна была начать с гостиной, а закончить комнатой наверху. Ладно, пыль и грязь меня не пугали… в отличие от мужчин, которых, к счастью, теперь не так много вокруг.       Вручив мне метлу, тряпку и ведро с водой, женщина оставила меня одну — мы даже словом не обмолвились. Мне казалось, что ее пугал мой внешний вид, а потому и не настаивала.       И вот я опять занималась тем, что делала в борделе. Нет, не обслуживала мужиков… от одной только мысли об этом хотелось спрыгнуть с обрыва, — а подметала, драила полы, затем подчищала пыль с… везде. Да, я не могла назвать конкретного места, потому что особняк выглядел безжизненно. Плотные занавеси на окнах, которые я потихоньку снимала одну за другой; затхлый запах, будто убирали здесь только до приезда лорда Бейлиша, что он делал крайне редко.       «Надо же, вроде и богат, а дом выглядит так… тускло… — промелькнуло в голове, когда осматривала незамысловатый интерьер, который казался беднее даже бордельного. — С чего бы вдруг? Это место ему не по душе?»       Начала я уборку с затхлой прихожей и, не закончив там, переместилась в спальню на верхнем этаже. А двигало мной исключительно праздное любопытство: много ли интересного можно найти в особняке лорда Бейлиша? Может, какой-нибудь компромат? Миллиардные счета в каком-нибудь банке? Портрет любимой, спрятанный в куче бумаг? Розовые трусы в горошек?..       Боже, что угодно, только не последнее! Благодаря занятости и мыслям я была навеселе, кроме того — мне никто не мешал. И хотя поговорить хотелось и… признаюсь, немного чесались руки… в смысле, что хотелось кому-нибудь хорошенько вмазать, я была уверена, что претендент на пиздюли всегда найдется — с этим спешить не надо. А с чем надо, так это с уборкой — мало ли когда кто-нибудь вернется и застанет меня за чем-нибудь с ней не связанным.       Ступив в комнату на втором этаже, первым делом заметила большую двуспальную кровать чуть ли не посреди. Она была укрыта плотной тканью — видимо, чтобы постельное белье не запылилось, пока кроватью никто не пользуется. Небольшой рабочий стол у стены справа, чуть выше и левее — несколько полок с огромными тяжелыми книгами; слева у стены — шкаф для одежды и диванчик, также укрытый. Сделав пару шагов внутрь, я громко чихнула. Нужно было срочно открывать ставни, иначе можно было задохнуться.       Едва я коснулась одной створки, как ощутила, что глаза застилает белая пелена. Я замерла, не способная шелохнуться, и не могла дышать; как будто кто-то вынимает душу из тела, а затем всё прекращается и…       — Я открою, можно? — услышала я и распахнула глаза. Передо мной то же окно, разве что… как будто новее — дерево не потрескавшееся, краска ровная. И мои руки… не мои руки. Я не знала, как описать это по-другому.       — Нет! — ответили приказным тоном с нотками истерики. — Закрой ставни! Не прикасайся!       Мне показалось, что я опять в своем теле, разве что… нет, я не могла быть в своем теле, потому что окружение не изменилось. Раньше, если мне удавалось переместиться назад, я попадала домой, к маме, в поликлинику, к морю, где уже была… а сейчас осталась на месте, разве что окружение будто стало новее. Что за хрень?       Руки той (или того?), в кого я вселилась, были небольшие — тонкие пальчики, будто детские, но напомнившие мне чьи-то, словно видела уже их взрослый вариант. И не могла припомнить, у кого именно. Хотя предположения были.       — Можно хотя бы приоткрою?.. — спросил некто таким же тихим голосом, как и раньше. Мне показалось, что я в теле какой-то маленькой девочки. Тонкие маленькие ручки, голос — именно они навели меня на эту мысль.       — Отойди от окна! — рявкнул некто еще более истеричным тоном. Ребенок, глазами которого я видела, отпрянул от оконной рамы, как от огня, и уперся взглядом в пол. Будто бы было невыносимо страшно посмотреть на… кровать? В том месте ныне стоит кровать… значит, наверное, кто-то кричит на ребенка оттуда. — Прошу, оставь меня. Мне надо еще немного полежать.       — Но ты не выходишь уже неделю... — боязливо прошептал ребенок, но никто не ответил.       Он сжал руки в кулак; я услышала тихий всхлип.       — Боги, мне так плохо... — устало бормотала женщина и, судя по звуку, замоталась в одеяла еще сильнее. — Всё такое... тусклое... серое... одни камни... и ты еще тут плачешь как девчонка!       Мальчик еще больше поник и утёр нос рукавом. Если бы меня попросили расшифровать, что он сейчас чувствует, я бы сказала — обиду, которую сложно скрыть из-за юного возраста, но ребенок уже пытается изо всех сил не показывать чувства. Очень похоже на реакцию маленького мальчика, которого в патриархальном мире бьют за любое проявление чувств, отличных от злобы или агрессии. Даже жалко стало. Очень жалко. Наверное, во мне еще осталась капля человечности, чему я не рада.       Едва ребенок на всех парах выбежал из комнаты, как мое сознание вновь стало туманным: белая пелена будто легла на глаза, а голова закружилась, словно я на американских горках. Сквозь пелену я учуяла запахи: пыль, грязь… чей-то знакомый аромат…       От легкого удара по щеке я очнулась и подскочила, как ошпаренная. Оказалось, что лежала на полу, а рядом со мной тот самый мужчина, которого лорд Бейлиш снарядил меня сопровождать. И больше никого. Следил он за мной, что ль?       — Всё хорошо, — тут же выпалила я, не успев даже толком прийти в себя и осмотреться, лишь бы только мужское тело не находилось со мной в одной комнате слишком долго.       Сир Лотор с недоумением посмотрел на меня, но убирать руку с плеча не собирался. Быть может, подумал, что я вру? Даже если так, то какое ему дело до самочувствия какой-то там проститутки?       — Правда, всё хорошо, — повторила я для тех, кто в танке. — Не о чем беспокоиться. Здесь очень душно и… если хотите помочь, откройте окно. Пожалуйста.       Он ничего не ответил — лишь коротко кивнул, отпустил меня и поднялся с колен. Я шумно выдохнула, но он, скорее всего, не заметил этого из-за скрипа ставней и порыва свежего воздуха, облетевшего пыльную комнату в считанные мгновения.       — Спасибо, так намного лучше, — начала я, когда поднялась на ноги и стала отряхиваться. Как бы между делом продолжила: — А позвольте-ка узнать… что вы здесь делали? Неужто вас тоже снарядили горничной?       — Проходил мимо, — холодно отчеканил он. — Тишина показалась мне подозрительной, и я заглянул внутрь. Увидел тебя на полу.       — По лестнице наверх вы мимо проходили, я извиняюсь? — ехидно спросила я и вскинула бровь. Руки сложила на груди, выразив искреннее возмущение из-за тупорылых отговорок моего собеседника.       — Вижу, ты полностью пришла в себя, — проигнорировал он мой вопрос, но, очевидно, по какой-то причине в конфликт вступать не хотел и даже не решился грубить, что очень меня удивило. — В таком случае позволю себе вновь оставить тебя в одиночестве. Если что, кричи.       И стал уходить, не дождавшись ответа. Будто бы я тут голая стояла. Или может?.. Я осмотрела себя — нет, его румянец связан не с этим. Хотя было бы весело…