Боль

      Мужчина стоял, прислонившись плечом к обшарпанной кирпичной стене в полутемном переулке. На него мало кто обращал внимания. И кто будет рассматривать мрачные переулки, спеша по своим будничным делам? Словно вглядываясь в аквариум, мужчина наблюдал, как на оживленной улице бурлит жизнь. И каждой клеточкой своего тела ощущал, как за его спиной, в этом самом темном переулке работают его коллеги.       Очередная сигарета обожгла пальцы. Он откинул ее, презрительно сморщившись. Достал пачку сигарет из кармана элегантного пальто и прикурил новую. Кровь окрашивала его белоснежную рубашку. Он чувствовал липкое и горячее, но не чувствовал боли.       - Мистер Грейвс, Вы ранены? Вам нужна помощь!       - Я в порядке. Это не моя кровь. Занимайтесь своим делом.       Мужчина усмехнулся. Каждый раз приходилось ставить выскочек на место. Врал, что он не ранен. Врал, что ему не нужна помощь. Врал, что он в порядке. И каждый раз… он пытался ощутить хоть что-то. Ничего. Никакой боли. Лишь пустота.       Его тянуло как магнитом к оперативной работе. Лишь так, не вызывая подозрений, он мог … увечить свое тело. Чтобы ощутить хоть что-то.       И снова пустота.       Здесь для него больше не было ничего интересного. Выбросив сигарету, мужчина трансгрессировал. Оказавшись у себя дома, он бросил на стол палочку, и с гримасой отвращения начал раздеваться. Швырнув на спинку дивана идеально скроенное кашемировое пальто, он взялся на полы пиджака и обнаружил, что он уже весь пропитался кровью. ЕГО кровью. Да-да. Кровь была его собственная. Она текла и текла, не переставая. Пропитывая плотную ткань пиджака и жилета. Не говоря уже о рубашке. Буквально сдирая с себя перепачканные в крови вещи и бросая их прямо на пол, мужчина оказался по пояс голым.       Кривая усмешка искажала его безупречное лицо, когда он рассматривал рану на груди. Мужчина легко мог остановить ту пулю. Мог. Но не стал. Пытаясь раздвинуть окровавленными пальцами края идеального ровного отверстия на своей груди, он ничего не чувствовал. Точнее… не чувствовал боли. Когда чувства перерастают в боль? Он ощущал липкую кровь. Ощущал свое тело. Ощущал под кончиками пальцев края раны. Даже пулю внутри себя. Но не чувствовал этой чертовой боли.       Еще раз усмехнувшись, Грейвс взял в свои руки палочку со стола и прошептал заклинание. Пуля медленно начала вылезать из раны. Словно пытаясь там остаться. И мужчина отстраненно наблюдал, как из отверстия сначала появляется пуля, а потом снова течет кровь. Осторожно взяв двумя пальцами сплющенный кусочек металла, мужчина внимательно разглядывал его. И только положив осторожно на стол, вздохнул, понимая, что очередной эксперимент провалился. Очередное заклятие заставило рану затянуться. Словно ее и не было. И только огромное количество крови на его теле говорило о том, что что-то произошло.       Наклонив голову в бок, мужчина еще некоторое время рассматривал окровавленную пулю и капельки крови на идеально чистом обеденном столе, пытаясь понять, ища снова и снова объяснения. И не находя их. Приподняв бровь, Грейвс наконец хмыкнул и направился в ванную.       Боль. Боль определяла всю его жизнь. Каждый день. Каждую секунду. Либо она разрывала его тело, либо ожидание сводило с ума Криденса. Он смотрел на свои пальцы, которые обжигало словно от тлеющей сигареты, и это было еще терпимо. Сложнее было, когда живот словно вспарывали ножом. Или грудь обжигало от пулевого ранения. Боль туманила сознание. Мальчик едва осознавал, как добирался до своего укрытия на чердаке и корчился от боли. Лежа на полу и давясь слезами и немыми криками, чтобы не привлекать лишнего внимания, он рассматривал бледную кожу на груди.       Ни единой ранки. Ни ушиба. Ничего. Только боль. Она накрывала. Она жгла изнутри. Сознание плыло, все вокруг теряло очертание, и только боль была осязаемой. И когда Криденс смог хоть немного прийти в себя, чьи-то пальцы стали ковыряться в его ране. В ране, которой не было. В ране, которая убивала его.       И как всегда всё исчезло, так же как и появилось. Секунда и… словно ничего и не было. Мальчик лежал на полу чердака, перепачканный в пыли и паутине. Слезы катились из глаз. Боль пропала, так же как и появилась. В это короткое мгновение он был счастлив. Лишь в тот миг, когда боль уходила. Когда тело вдруг переставало зависеть от какой-то чужой боли. Затаив дыхание, мальчик старался даже не дышать, чувствуя каждой клеточкой своего тела, каково это – отсутствие боли.       Но это мгновение проходило очень быстро. Ожидание заполняло его изнутри и заставляло сжиматься в предвкушении. Криденс сел. Он торопливо застегнул рубашку и несуразный пиджак. Обняв себя за колени и сжавшись в комочек, он снова ждал ее. Ждал, когда она заставит терять сознание и корчиться в конвульсиях. Ждал, когда она не даст ходить или дышать. Ждал ту, что не давала ему жить.       Боль. Его личное проклятье.