10 причин моей ненависти

Мне придется убить тебя, и только так я буду знать точно, что между нами ничего и никогда уже не будет возможно… POV Zayn Я не понял, что же я такого сказал ей, что она расплакалась. Я не хочу ее видеть на вечеринке, но мне нужна девочка, чтобы отъебать, а у нее есть подруга — Кортни. В 7 классе она была самой влюбленной в меня. Мне было 15 и я не понимал, что она — девственница, а девственницы самые сочные и мокрые. Их легко завести и невозможно удовлетворить. Как и меня. — Зейн, вы с Селестой снова дружите? — спросила моя младшая сестренка Одесса. — Скажи, что она будет на вечеринке, Зейн! — Нет, мы не дружим, но прийти она должна. — ответил я и обнял ее. Она засверкала. Как же ей нравилась Селеста. Они хорошо дружили. Точнее Селеста часто оставалась с ней сидеть. Они играли и разговаривали. Помню, когда мне было 12, я вернулся домой, а они играли в дочки-матери. Так мило смотрелось, как Селестия ругала Одессу за то, что та разбила вазу. Так, что-то на меня нашло не то. Закончу, пожалуй об этом. А-то и так заговорился. Одесса — моя сестренка, которая младше меня на четыре года. Угадали, она в седьмом классе. Точнее, правильно посчитали. Она очень милая и красивая. Очень даже заботливая. У нее голубые глаза, а сама она темненькая. Скул нет, и не надо. Ей они не подойдут. Люблю ее. Веселая она и оптимистичная. POV Selesta Я вроде успокоилась. Мне было очень неприятно от слов Зейна. Он поступает как сволочь. Почему «как»? Потому-что я думаю, что в нем осталось что-то хорошее и светлое. Какой-то кусочек доброты. Какое-то чувство, из того самого детства. Из нашего детства. Ладно, хватит о нем. Нужно позвонить Кортс, хотя бы она сможет меня успокоить. Надеюсь, она не против приехать на пару деньков ко мне в гости. Все-равно сегодня пятница. А мы по субботам не учимся. Надеюсь, Кортни тоже. Я набираю номер. Гудки, гудки, гудки… Голос Кортс! — Алло, Селеста! Привет! Как ты?! Все хорошо? Все нормально? — спрашивает она. Я улыбаюсь. — Привет, Кортни, все более-менее. Частично все хорошо. Да, вроде нормально. Слушай, может ты приедешь ко мне? — спросила я и всхлипнула. — Селли, что случилось? — спросила девушка. — Да, конечно, но мне негде остаться. — У меня поживешь. Электричка в 17:40. Я буду ждать тебя в шесть на остановке. — сказала я и стерла слезинку. — Приедешь и я все тебе расскажу. — Все, я собираться. Уже 16:43. Целую, пока, Селестик мой! — сказала он и сбросила. — Пока, морковка. — говорю я и кидаю телефон на подушку. Он приземляется и тут же на него приходит сообщение. — Как-нибудь потом… Я встаю и иду к зеркалу. Вижу красное, опухшее от слез лицо, огромные, красные мешки под глазами, развалившиеся косички, опухшие губы, красные глазные яблоки, как-будто трахалась, выпивая коньяк с горла. Хах, хорошо, что я девственница. И мне такое не страшно. Буга-га-га-га… Ладно, забыли. Нужно умыться и убрать эту солому на голове. Я открыла дверь и вышла в коридор. На мне пижама с единорогом. Очень милая, кстати. Я иду налево, шлепая тапочками по полу. Наверное, бабушка с дедушкой уехали в город. Они хотели прикупить бабушке платьице. Ну ладно. Мне на руку. Я захожу в ванну и встаю перед раковиной. Включаю ледяную воду. Плескаю себе в лицо. После уже нормально умываюсь. Вот, более-менее. Опухоль спала. Я захожу в комнату и смотрю на часы. 16:54. Еще час до встречи с Кортни. Почитаю, что ли. Нужно взять у ба книгу. Я направляюсь в комнату бабы. Она вроде-бы не против того, что бы я брала у нее книги. Все, кроме «451 градус по Фаренгейту». Не знаю, что она там прятала, но это отличный случай, чтобы узнать. Я захожу и прикрываю дверь. Подхожу к книжному шкафу и достаю книгу. Начинаю ее листать. Вдруг выпадает листочек из одной страницы книжки. Я наклоняюсь и беру его. Разворачиваю. То, что я вижу, доводит меня до слез. Я вижу текст песни, которую мы писали с Зейном… Мне было 12. Ему четырнадцать. Это была последняя песня, и последняя неделя нашей дружбы. Я ставлю книгу на место и возвращаюсь в комнату с листочком, который безобразно вырван из тетради. Я беру в руки гитару. Хорошо, что мы уже тогда знали, как подписывать аккорды. Начинаю наигрывать. Ставлю листочек на подставку. Так, нужен свежий воздух. Я вместе с гитарой приоткрываю шторы и открываю окно вовсю. Так хорошо. Я сажусь на стул и начинаю наигрывать аккорды и смотрю слова песни. — Шесть минут на заключительный аккорд. Такие ноты проскочили, что зазорно. Что вряд ли в мире столько нот, Столько минора, как в моих песнях. А если нами заболеет этот город, то через пять минут С балкона полетит тело на линии проводов. Я проводник тепла, но и тепло совсем не то, Когда температура под 42! Ты — дура! Спустя 240 секунд — никто не вспомнит, Что я задумал, хоть я наделал столько шума. Скорая мчит на всех парах по асфальту. Я прошу: не кричи, если собрать сил не хватит счастье. Три минуты… Этим моментом задыхайся! Несчастный случай — отнюдь не случайный. Окружи меня, как эти толпы — подыграй всем. Тебя не красят слёзы. Не пытайся! Даже не стоит. Шестьдесят секунд. Седьмой этаж. До слёз от восторгов — один шаг, улыбайся только. В этих песнях так много игры минорной. Перед глазами жизнь. На заключительных аккордах, Мой космос падает на землю, станет чужой игрой, Давай на миг предположим, что рано или поздно — Полнота чувств — станет пустотой…/х2 Я наигрываю и напеваю слова. Эта песня пробирает до дрожи. Я думала, что ба выкинула эту песню, но она не выкинула. Почему? Потому-что она верит, что спустя год с половиной еще не все потеряно. Мне бы верить… Хотя эта песня заставляет вновь поверить, что все еще впереди, что ничего еще не забыто. Что все еще в душе… Что чувства остались. Настала пора сказать себе, Селеста. Пора признать за эти полтора года, что ты скучаешь по нему и с радостью бы кинулась в его объятия. Но вопрос в том, скучает ли он? POV Zayn Я сижу в комнате и лажу в твиттере. Банальные фразочки, цитаты Иосифа Бродского, Льва Толстова, стихи Сергея Есенина. В общем, все как всегда. Скорее бы вечер. Смогу расслабиться и выплеснуть все эмоции на Ким, ну или на подружке Селестии, если явятся. Вдруг слышу гитару. Напрягаюсь. Может Одесса взяла мою? Я вскочил и полетел в музыкальный зал. Одесса стояла и смотрел в окно, но гитары в ее руках не было. — ТЫ не играла на гитаре? — спросил я у нее. Она показала пальцем на противоположное окно. Я перевожу взгляд и вижу девушку, играющую на гитаре. Тут же доходит, что это Селестия. Я прислушиваюсь. Поет она довольно-таки громко. И я начинаю вспоминать такую знакомую песню и аккорды. Я смотрю на нее и начинаю вспоминать песню. На заключительных аккордах… Последняя песня. Наша последняя песня. Я присаживаюсь и наблюдаю за чистотой голоса. Она поет и играет чисто. И это вполне неплохо. Она может сыграть на вечеринке. Если захочет, конечно… — Правда, у нее красивый голос? — спрашивает Одесса завороженным голосом. Я киваю, немного стесняясь собственного мнения. — Тебе приготовить? — Нет, начинай готовить на вечеринку, Десси. — говорю я и закрываю шторы. POV Selesta Я вижу, что Зейн смотрит и слушает мой вокал и игру на гитаре. Это позволяет играть чисто и слезам катиться из глаз. Я напеваю последний припев и заканчиваю играть. Он резко закрывает шторы. Я видела его взгляд. Он был полон чувств. Живых чувств. Карие глаза наполнились чем-то знакомым… Но чем? Причина третья: Любящий скрывать эмоции Зейн