Связанные одной цепью

«Тупые фанатки, вы реально думаете, что они так дружны?» «Что им сказали, то они и делают. Хотите, чтобы они постоянно обнимались? Да пожалуйста». «Они даже поцелуются, пусть и противно будет». Феликс листает комментарии. В основном они положительные, но среди них встречаются и другие, злобные, гадкие, завистливые, и они привлекают его внимание в первую очередь (он ничего не может с этим поделать). Изо дня в день он просматривает сеть и всегда замечает комментарии, которые, пусть и отличаются, но несут одну общую мысль: Чанбин не любит Феликса на самом деле, возможно, он ему даже противен, а то, что они всё время рядом — да просто так надо, для популярности. На руку падает одна капля, другая, он шмыгает носом. Это действительно больно. Феликс подтягивает к себе коленки и утыкается в них, словно надеясь спрятаться — Феликс, ты идешь обедать? — Джисон заглядывает в комнату, и Феликсу приходится помотать головой, что нет. — Феликс?.. Ответом ему служит тишина. Дверь осторожно закрывается. Феликс ни за что на свете больше не выйдет из комнаты. Лучше бы он вообще не приезжал в эту Корею и не знакомился с Чанбином! Может, правильно Пак Чжинён его исключил тогда, сразу понял, что он то лишний… Зачем только вернул. Всхлипы становятся громче. Основательно занявшись самокопанием, Феликс находит в себе всё больше изъянов. — Какого чёрта происходит? Дверь, не церемонясь, распахивают пинком. Сзади слышно «Тише, хён!», «Ты с ним помягче». — Сам, блин, разберусь. Дверь с громким стуком закрывается. Феликс слышит уверенные шаги, и тёплые пальцы касаются его шеи. — Что случилось? Джисон зашёл с таким скорбным лицом, словно кто-то умирает, так что отбил весь аппетит… Посмотри на меня, Феликс. Он не может ослушаться; он готов идти за Чанбином, как дети за дудочником из Гамельна, пусть это и приведёт его к страданиям, всё равно. Феликс поднимает заплаканное, покрасневшее (и наверняка некрасивое сейчас) лицо, но отводит взгляд, чтобы не зареветь снова. — И кто же тебя обидел? Или опять смотрел грустный фильм? — Чанбин пытается вытереть мокрые щёки, но Феликс дёргается, отодвигаясь от него, и случайно задевает ноутбук, экран которого тут же включается, демонстрируя открытую страницу. — Что это? Феликс пытается захлопнуть крышку, но Чанбин быстрее и сильнее. — Только не говори, что ты из-за этого устроил потоп! Младший только шмыгает носом, ощущая, как предательски щиплет глаза, а потом кивает, понимая, что отпираться бесполезно. — Чёрт, Феликс, ты меня в могилу сведёшь. Феликс сжимается в комочек, не зная, чего ожидать, но его вдруг крепко обнимают и прижимают к груди.  — Глупенький, после дебюта будет и не такое. А когда мы ещё вырастем, вообще обвинят во всех смертных грехах. Ты что, не знаешь… Ах, ведь и правда, не знаешь. Обычно немногословный Бинни берёт паузу, пытаясь подобрать слова, которые могли бы успокоить Феликса, достучаться до его ранимого сердца. — Ты же знаешь, какие отношения у Джексона и Марка? — утвердительный кивок. — Так вот на них лилось ещё больше негатива, кто-то даже разочаровался в их искренности, но ты же помнишь, что сделал Джексон? Феликс не понимает, к чему ведёт старший, пока не чувствует, как его берут за руку и что-то холодное касается его запястья. Он резко дёргает головой, заехав по чужой челюсти. — Ты точно хочешь меня убить, — беззлобно рычит Чанбин, потирая пострадавший подбородок. — Прости, хён, — Феликс тут же обхватывает его лицо, чтобы лучше рассмотреть ущерб, и замирает, увидев на своей руке браслет. Он так похож на… — Ликс. Он переводит внезапно затуманившийся взгляд на Чанбина, который поднимает свою руку — на ней висит такой же браслет. Точно, он ещё недавно восхищался, что у Бинни-хёна такое классное украшение. — Я хотел подарить его тебе в честь дебюта, но пришлось сейчас. Чанбин сжимает маленькую ладошку, так что обе цепочки словно соединяются, и, наклонившись, легонько целует в веснушчатый нос. — Мы связаны с тобой — вот этой цепью. И никто не сможет сломать её. Феликс счастливо улыбается сквозь слёзы: теперь он плачет от счастья.