Холодно

      Холодно. Сквозь плотные занавески пробрался яркий лучик света. Для Мина солнце уже давно не светило. Ему светило только алкогольное отравление или голодная смерть. Сколько они уже не виделись? Два месяца, три? Мин не помнит, как и не помнит, сколько он уже торчит в этой комнате. Вокруг него — тьма и это не про выключенный свет.       Юнги сидит в большой тёмной комнате возле горячей батареи. На нем несколько слоев одежды, но он все равно тулится к ней. Вокруг него кучи пустых бутылок, оберток, бумажек и гора прочего мусора. Мин подумал о том, что чувствует себя в своей тарелке. Больше он ни о чем не думал. Трудно думать, когда у тебя голова раскалывается на тысячи кусочков.       Потянувшись за новой бутылкой, он не обнаружил таковых и его пьяный мозг решил подумать о том, как он докатился до такого. Воспоминания были не из приятных: бары, клубы, публичные дома, а позже и гей клубы. И все только для того, чтобы забыть одну единственную улыбку. Улыбку, которая лезвием резала его сердце, оставляя шрамы, о которых не забыть. Улыбку, которая делала его самым счастливым и самым несчастным, когда она принадлежала не ему.       А потом он бросил все: семью, компанию, друзей, знакомых, все, что знал и любил. Он неделями не выходил из дома. К нему приходили сотрудники, знакомые и менеджер Пак. В конце концов ему это надоело и он заплатил бабушке у подъезда, чтобы она всем говорила, что он больше тут не живёт.       Поторговавшись и получив нужную сумму, хитрая бабулька предложила ему зайти на чаек. Почему-то Мин не смог отказать. Почему-то обычный мятный чай согревает сильнее, чем тёплая куртка или «дружеская» поддержка, а болтовня этой милой пожилой женщины отвлекает от грустных мыслей лучше, чем шумные клубы и бары.       После их первой встречи прошла пара недель. Мин почти все время проводил с этой пожилой женщиной. Она была абсолютно одинока. Никто её не навещал, а её единственный сын уже давно уехал за границу. Юнги проникся симпатией к этой женщине. Они ходили на прогулку в парк и в кинотеатр, в котором показывали какую-то комедию.        Хоть бабушка и утверждала, что ей будет не интересно и что она не посещает подобные заведения, Мин настоял на своём. В итоге они возвращались домой переполненные эмоциями и впечатлениями. Юнги тоже давно не был в кино из-за работы. Они вместе умяли пару пачек попкорна и были сытые, и счастливые. Юнги, как истинный джентльмен, проводил пожилую женщину до двери и, попрощавшись, они договорились встретиться снова.       На следующий день, когда Мин постучался в дверь, никто не открыл. Он подождал немного и постучал настойчивее. Дверь с лёгким скрипом отворилась. С полуулыбкой Мин подумал о том, что он должен отругать бабушку за такую безответственность.       Пройдя всю квартиру, он обнаружил бабушку в постели. «Обычно она так долго не спит» — с тревогой подумал он.       — Бабушка, просыпайтесь! — Мин легко потряс её за плечо. Реакции не было. Мин потряс сильнее. Безжизненное тело повернулось к нему. Стало видно лицо. Лицо беззаботно уснувшего человека. Уснувшего навсегда.       У Юнги потемнело в глазах. Он отступил и уперся в стену. Тело стало невыносимо тяжёлым, слезы застилали глаза. Он сполз вниз по стене и сел на слегка пыльный пол, закрыв голову руками. Слёзы покатились ручейком из уголков его глаз. «Почему все они уходят?» Юнги тихо всхлипнул. «Что за глупая манера уходить не попрощавшись?» крик вырвался из его рта. Сжавшись на полу, он некоторое время пролежал так, тихо всхлипывая и постанывая. Его голова наполнилась мыслями о несправедливости мира, которые растворялись в слезах.       Холодно . После того, как последняя капля скатилась по щеке на пол, Юнги почувствовал полное моральное истощение. Он уже не был способен ни плакать, ни кричать.       Пошатываясь, он встал и подошёл к кровати.       — Покойся с миром, — прошептал он и вышел.       Мин позвонил в скорую, объясняя ситуацию, он двигался на выход из многоэтажки. Пару раз споткнувшись на ступеньках, он выбежал из подъезда и, услышав «пожалуйста, оставайтесь на месте», нажал отбой. Мин запрыгнул в первую попавшуюся маршрутку, идущую непонятно куда и занял свободное место. Рядом сидела какая-то ванильная девушка, из наушников которой слышалась очередная весёлая песня про вечную любовь от очередных лживых айдолов. Хотелось разъебать эти наушники, телефон, лицо девушки, весь мир. Мин вышел через пару остановок, абсолютно взбешенный, растерянный, загнанный, как зверь. Он побежал вперёд, через дорогу, вошёл в заброшенный парк. Невинный снег скрипел под его грязными, промокшими конверсами. Белые хлопья падали красивым танцем на его тело и не таяли.       Холодно. Он грел руки в снегу, ведь сугробы был намного теплее, чем весь этот прогнивший мир. Ватные деревья обступили его, нависали над ним, сжимая воздух, сжимая реальность.       Мин не видел куда он идёт, ведь глаза застилали беспрерывные слезы. Все конечности онемели, тело стало невыносимо тяжёлым. Юнги отступил на пару шагов и уперся спиной в очередное дерево.       «Нужно отдохнуть». Юнги сполз вниз, к корням дерева. Кора разодрала тонкую водолазку и расцарапала кожу на спине и руках, но Мин уже не мог этого почувствовать. Снег укутал его холодное тело словно одеяло. Юнги закрыл глаза и решился наконец отдохнуть.

***

      — Юнги, Юнги! — рядом с холодным телом сидел парень, чьи волосы были красными словно пламя. Пламя, которое некогда согревало Мина. Но сейчас Юнги уже ничего не чувствовал: замёрз, и даже Хосок не мог его растопить. Чон Хосок, который каждый день, будто солнце дарил надежду, который всегда отвечал на сарказм улыбкой, который мог в растянутой футболке и поношенных джинсах заявиться в кабинет к директору крупной компании с предложением прогуляться, с которым Мин периодически ускользал с работы и которого за это недолюбливал менеджер Пак.       Крупные хосоковы слезы скатывались по лицу Юнги. Чон обнимал Мина, со всей силы растирал замерзшее тело и накинул на парня свою куртку, ведь тот был в одной водолазке и тонких штанах. Позвонив в скорую, Хосок прощупал замедляющийся пульс. Тук...тук…тук… Больше ничего не было слышно. Казалось, мир замер. Казалось, весь хосоков мир умер вместе с этим парнишкой, которому не было и двадцати четырёх. Хосок кричал, срывая голос, распугивая птиц в округе. Кричал и не слышал. Кажется, это было имя одного самого дорогого в мире ему человека, которого он по глупости своей решил оставить. Чон бил со всей силы Юнги по щекам, затем обнимал и снова бил, нашептывая, выкрикивая его имя. Хосок обнял Юнги. Ему не хотелось отпускать.       — Хосок, — полу-хрип полу-стон донесся до Чона. Он медленно отстранился и посмотрел на лицо Мина. Затуманенные глаза приоткрыты, изо рта вырываются еле заметные облачка пара.       — Юнги, — Хосок снова начал растирать его тело, изо всех сил пытаясь согреть. — Все хорошо, Юнги. Я здесь. Я с тобой. Я тебя больше никогда не брошу. Я люблю тебя, Юнги, слышишь? Ты, главное, не закрывай глаза.       Хосок повторял эти слова, как мантру, пытаясь и сам поверить в то, что все будет хорошо. Но верилось с трудом.       — Хосок.       Послышалась сирена и топот многочисленных ног.       — Ты спасен. Юнги, ты спасен, — Хосок прижался к парню, целуя того в лоб.