Так нельзя

Китё. Так нельзя. Ты единственный, кто у меня есть. Хотя, я даже боюсь говорить, не осмеливаюсь сказать, что ты есть у меня. Ведь ты свободный, если раньше не по-настоящему, понарошку, то теперь — навсегда. Ты уйдешь, Китё, словно не сказав больше ни слова, словно будто бы и правда мы, без шуток, враги. «Цепляемся друг к другу как кошка с собакой»? Что ж, тогда тебе действительно должно быть совсем-совсем без разницы. Ты ведь и раньше мог забыть, высмеять, стереть, прогнать. Всегда востребованный, прекрасный золотовласый куртизан — эти твои волосы, Китё. Правильнее будет сказать, что ты единственное, что у меня есть. Ты считаешь, я был больно веселым, раз за разом отказывая клиентам, запираясь в своей светлой комнате… вспоминая — кого? Я, конечно, пытался это скрыть. Скрыть свое одиночество — не то настоящее, но поверхностное, ну, понимаешь. По-настоящему-то мы все здесь, наверное, одиноки. Пытался делать вид, что у меня все хорошо, что они за мной все равно увиваются, а до тебя мне вовсе нет дела. Да. И они-то за мной увивались, и тебя-то хотелось, Китё, позлить… но это защита. Защита, понял? Потому что ты единственное, что было у меня в жизни, единственное, что помню так, сознательно. И все равно впору ненавидеть — за эти твои дурацкие шутки, и за эти твои пальцы… там. … Отказавшись от тебя, я умру, конечно. Но только плакать хочется, Китё, тут такая толстая стеклянная стена. Две проститутки; пусть и элитные, все равно лишь мальчики для развлечений. Когда-то нам сказали, что на любви таких, как мы, друг к другу табу. Я поверил. Сам. Сам во всем виноват: сначала поверил, а потом напридумывал всякого. Вернее, нет, не так. Так: сначала напридумывал, потом поверил, а еще позже вообразил, что ты меня любишь, представляешь? Но только эти твои пальцы, Китё, прямо там. Сладко, Китё. Ты словно два разных человека, и одна моя большая… большая… Так нельзя, Китё, нельзя уходить. После всего того, что было, без тебя Квартал красных фонарей потеряет всю свою идиотскую привлекательность. Вспомню с особой четкостью, кто я есть на самом деле, а все эти гулкие тягучие вечера придется забыть, всю красоту, что окружала нас — правда — в Ханафуриро. На темной крыше прохладный воздух, а снизу — желтенькие окна. Ты — теплее всего остального. Мы ведь, оказывается, всегда были вместе. А сейчас?