Без названия

Впрочем, эта ситуация не удивила его. Вечеринка, на которую он пошел, была шумной, полна алкоголя и каких-то еще не совсем легальных веществ. Все знают, что наркотики и дешевый спирт — отвратно-смертельная комбинация, но когда ты пьян, это заботит тебя только в последнюю очередь. Мишель, наверное, была трезвой. Ее бледные худые руки совсем не тряслись, когда она держала бумажный стаканчик своими длинными пальцами. Она, схватив его за рукав кожаной куртки, сказала, что поехать домой на байке –плохая идея. Зря он ее не послушал. Или не зря. «Все в порядке, Мишель, я не поеду быстро». Ложь. Наглая ложь. Джеймс мчался по пустой и темной дороге, сжимая сильнее на газ. Ему тогда было совсем без разницы, какую цифру показывает спидометр: 70 или 190 километров в час. Лишь бы поток ночного воздуха бил в лицо, а уши слышали только свист ветра и рев мотора. Ему абсолютно все равно. Джеймс флегматично оглядывает свое тело и кровавый след, которое оставило оно на асфальте. Глупый, надел бы хотя бы шлем. Потому что сейчас твое лицо выглядит, как кусок отбитого мяса. Что подумают люди о тебе? Наверное, что-то из разряда «вот, что бывает, когда ты забываешь надеть шлем». Он издает смешок. До чего абсурдно и смешно. Ему все равно никогда не нравилось его лицо, и ему ничуть не жаль о том, что его будут хоронить в закрытом гробу. А звезды над головой сияют, яркие. Ветер тут должен быть прохладный. Надо было разбиться где-нибудь в пустыне на западе. Чтоб точно затеряться среди камней и песков. А тут, на востоке, полно дурацких деревьев. Да и его труп некрасиво лежит посреди дороги. Отстой. Сейчас бы покурить. Интересно, есть ли у него призрачные сигареты? Джеймс шарит по карманам куртки. И… Бинго, находит пачку Мальборо. Что ж, похоже, они тоже пойдут с ним в ад. Ну, не в рай ведь. Джеймс мало чего сделал хорошего в жизни. Но и плохого он, технически, тоже не делал. Хотя, что в этих книжках грехами не считается. Однажды на досуге Джеймс взял почитать бюллетень из местной церквушки. Если ты закрытый и мрачный интроверт, то ты уже, считай, грешник. Надо быть открытым оптимистом и источать дружелюбие, как звезда на верхушке новогодней елки. Может быть, тогда Боже и заберет тебя к себе. Брехня все это, особенно вера. Джеймс зажигает сигарету от горящего мотоцикла и садится на обочину. Он всегда хотел быть свободным. В детстве завидовал птицам и рыбам. Глупый. А все, потому что, они всегда могут уплыть или улететь туда, куда им душе угодно. Не как люди, которые вечно зависимы от чего-то. Например, от денег или обстоятельств. Случаев, которые сорняком окутывают твои ноги. Однако, сейчас, Джеймс понимает насколько это смешно и глупо. Ты сам зарываешь свои ступни землей, чтобы они приросли к земле. Да и вообще. Нет разницы в том, чтобы тонуть, или и в том, чтобы парить в небесах. Под ногами нет земли. Но это неважно. Потому что ты в том и в другом случае не можешь дышать. Это не свобода. Птицы обречены летать по зову инстинктов, иначе они обречены на смерть. Как и рыбы, впрочем. «Помни о смерти». «Она забирает и королей, и бедняков». — Хотел ли я умереть? — спрашивает он себя, стряхивая пепел с сигареты. — Но что важнее, хотел ли я жить? Ему нет и тридцати, на нем футболка, пропитанная алкоголем и собственной рвотой. А теперь ещё и кровью. Он бы описал свою жизнь, как жизнь истинного тусовщика: почти каждый день вечеринки, алкоголь, громкая музыка и неоновый свет. Красиво. Ярко. Быстро. А час назад Мишель ему сказала: «Ты прожигатель жизни». В ответ ей был смех. Не потому, что Мишель сказала глупость, а потому, что точнее и не назовешь. Каждое утро Джеймс открывал глаза и смотрел час-два на серый потолок, слушая чужую жизнь из соседних стен. Сверху соседка встала, чтобы приготовить ужин. Снизу орут дети, играя в какую-то жестокую приставку. А за соседней стеной живет девчушка с фортепиано. Ее мама каждое утро в 10 заставляет ее заучивать очередное классическое произведение. Джеймс видел, как она курила с парнем в парке. Он пялился в одну точку и искал хоть какую-то мотивацию к тому, чтобы поднять свое тело с кровати. И каждый раз это были или голод, или нужда в туалет. Он пил свой невкусный кофе. Если получалось, то завтракал сэндвичем, если не получалось, то обедал каким-нибудь дрянным фаст-фудом из МакДака. По вечерам его звали на очередную вечеринку, на которую он приезжал уже пьяным. И ночью возвращался разбитым в свою кровать. Каждые два дня он шел работать за свободную кассу. Платили ему немного, но достаточно, чтобы хватало на сигареты и алкоголь. Ах, а звезды сияют и дальше. Когда-то он мечтал стать космонавтом и покорять неизвестность. А сейчас он может покорить только патологоанатомов количеством спиртного в крови. Хотя и их вряд ли удивишь. Мотоцикл, разбитый вдребезги, горит как неопалимая купина около странного дерева. Когда же он догорит? В его жизни было мало дерьма для того, чтобы он превратился в мудака и прожигателя жизни. У некоторых даже причины весомее. Например, его друг Рик, который сбросился со скалы в прошлом месяце, рос в не самой лучшей семье. Его мать была алкоголичкой, а отца пристрелили во время службы. Он помнит Рика, как веселого парня, с которым подружился, когда Джеймс прыгал на байке со скалы. Наверное, он еще тогда хотел покончить счеты с жизнью. Ведь на пустыре гуляют пьяная молодежь и суицидники. А к первым Рик никак не относился. Джеймс смотрит на свое размазанное тело. Ну, хоть несвежей ветчиной не отравился, которую он съел за сегодняшним завтраком. А то его труп нашли бы спустя недели, пока его труп не начал гнить и смердеть всеми ароматами разложения. Рик ему предложил завести кошку. Кончено, по душе Джеймсу были все-таки собаки, но кота все-таки завел. Только вот мистер Огурец умер, не прожив и года. Его тупой хозяин забыл закрыть окно на ночь, а на утро он собирал останки кота с асфальта — его сбила какая-то машина. «Неудачник», — думал с грустью Джеймс, закапывая труп в местном парке. Рик даже на импровизированные похороны приехал с кошачьим кормом и ошейником. Поплакал над гробиком. Хороший все-таки парень. Джеймс закуривает еще одну сигарету. Ему не о чем жалеть. И, наверное, ему от этого чуточку грустно. Он встает на ноги, чтобы посмотреть еще раз на свой труп. И кое-что замечает. — Не смей, сукин сын, не смей! Джеймс видит, как тяжело вздымается собственная грудь. — Ты что разыгрываешь меня?! Даже сдохнуть не могу нормально! Мимо останавливается какая-то машина. И из нее выпрыгивает парень в желтой футболке и бежит к недотрупу. — Ох, черт-черт-черт! Кэтрин, звони в скорую! — Кричит он, проверяя пульс. — Что же делать? Кэтрин, он еще жив! — Ничего не делай, придурок! Я хочу сдохнуть! — Джеймс пытается хоть как-то помешать незнакомцу. Но его руки проходят мимо живого тела. — Отстань! Черт возьми! — Я вызвала скорую! Они скоро приедут, — теперь из машины выскакивает некая Кэтрин вместе с аптечкой и огнетушителем. Ладно, может быть, он помрет до прибытия скорой. Что она вообще планирует сделать с аптечкой? Тут ничем таким не поможешь, все равно, что подорожник приложить. — Не думаю, что его можно переворачивать, — говорит парень. — Вдруг у него сломан позвоночник? Боже, боже, боже. — Крис, помоги его перевернуть, — Кэтрин держит за голову мотоциклиста. — Не будь тряпкой! Джеймс даже смотреть на это не хочет. Эти ребята причиняют ему столько страданий, даже несмотря на то, что он толком ничего не чувствует. — Мне кажется, что он врезался в это дерево. Боже, дайте этому парню звездочку за сообразительность. Джеймс закатывает глаза. — А он счастливчик, — Крис тушит мотоцикл. — Без шлема и все равно жив. — К несчастью. Теперь мне с разбитым лицом еще жить. Спасибо, придурки. Он без сил падает на асфальт и смотрит на ночное небо. Красиво. Мир продолжает крутиться вокруг своей оси. Глупые статьи про второй день рождения после страшной аварии. Если ты жил в своем болоте, то даже после того, как пережил смерть — ты останешься в этом болоте. Сколько ему нужно будет прожить в этом тупом мире? Вот же отстой.