Мой худший кошмар

Итан окликнул Грэйсона и они снова принялись дурачиться, брызгать друг в друга водой. А Кэмерон запустила видеозапись заново, чтобы увидеть этот странный момент еще раз. И чем сильнее она вглядывалась, тем более нехарактерным казалось то, что происходило на записи. Таких эмоций она еще не видела ни на одном видео, которые ее братья выкладывали почти всю свою сознательную жизнь. Что-то было не так. И от этого ей становилось не по себе. А Грэйсон понимал, что теперь ему нужно во что бы это не стало разбить эти чувства. Выкинуть их с такой высокой скалы, какую он только сможет найти в своем сознании. Он беспричинно злился на Итана, злился на себя. Он возненавидел себя за это. Напряжение, которое повисло между братьями становилось все сильнее и сильнее. Особенно ярко это стало ощущаться в машине. Так как вождение взял на себя мистер Долан, рядом с ним села миссис Долан, а все трое тинейджеров оказались на заднем сидении. Грэйсон сделал все, чтобы Кэмерон сидела посередине между ним и Итаном. Они даже умудрились повздорить на этой почве. Девушка то и дело поглядывала то на Итана, то на Грэйсона, каждый из которых уткнулись в противоположные окна машины. Старшим овладела неожиданно сильно разбушевавшаяся обида на близнеца за то, что тот так неадекватно начал шарахаться от него и как-то непонятно огрызаться. Грэя же одолевали совершенно другие чувства и эмоции, и он бы все отдал, чтобы поменяться сейчас местами со своим близнецом. А Кэмерон ощущала себя третьей лишней в происходящем. Ей в голову не приходило ни одной идеи как помирить братьев, которые в своем обыкновении вечно смеялись и отличались, порой, даже чрезмерным позитивом. Поэтому она предпочла просто не вмешиваться сейчас. Даже несмотря на то, что на нее ужасно давило возникшее напряжение. Это напряжение, надо сказать, совершенно не замечали родители троицы. Они о чем-то беззаботно болтали, время от времени обращаясь к детям, которые достаточно неохотно отвечали. То ли это происходило от того, что они были слишком счастливы видеть своих детей, то ли из-за этой вечной огромной пропасти между поколениями, которая проявляется главным образом в отсутствии полноценного чувственного восприятия друг друга. По приезду домой все поужинали после длительного дня. По-дороге они еще успели заскочить в пару мест по инициативе родителей, где делали совместные фото. Перед сном Грэйсон и Итан практически не разговаривали. Они уже не злились друг на друга, но в воздухе все равно висело то самое давящее напряжение, что сохраняется после небольших ссор между людьми, которые обычно не ссорятся. - Ты тоже сейчас спать ложишься? - аккуратно спросил Грэйсон, стараясь не смотреть брату в глаза. - Да, пожалуй да, - ответил Итан, делая вид что его невероятно сильно интересует складывание футболки на диване. Близнецы разделись, Грэй выключил свет и они легли в постель. Обоим показалось, что расстояние между ними было каким-то особенно большим сегодня. - Спокойной ночи, бро, - тихо сказал Итан. - И тебе, И, - ответил сдавленно Грэйсон. "… Грэйсон чувствовал тяжесть тела Итана. Чувствовал жар его кожи. Чувствовал, как тот водил ладонями по его бокам. И самое главное - чувствовал его губы на своих. В комнате было едва ли светло. Приглушенный и мягкий слабый свет придавал еще более интимную атмосферу. Грэйсон даже на какое-то мгновение задумался, от чего получается такой свет. Но эти мысли быстро вылетели из его головы, когда он ощутил губы и язык своего близнеца на своей шее. По коже пробежало стадо мурашек, а по животу пошли волны нарастающего возбуждения. И главным ингредиентом в этом коктейле был тот жар, который пылал в груди Грэя. Жар, в смеси с нежностью. Из уст Грэйсона вырвался стон. Он наслаждался нежностью Итана, прикрыв глаза и запрокинув голову. Соприкосновение их горячих тел сводило с ума младшего близнеца. Но еще сильнее его сознание начало терять всякий контроль, когда он почувствовал, что Итан, лежа у него между ног начал тереться об него. Его толчки становились все сильнее, заставляя Грэйсона выгибаться ему навстречу и стонать еще громче. И в какой-то момент он ощутил как рука его брата проскользнула между их телами и накрыла его возбужденную плоть…" Грэйсон проснулся с испариной на лбу. Некоторое время он повозился в одеяле, все еще не в состоянии понять, что его вернули в действительность. Но окончательно придя в себя, он подумал о том, что лучше бы ему было наверно и не просыпаться… Грэй ощущал просто непреодолимое возбуждение после своего сна. Ему казалось, что стоит ему только прикоснуться к себе и его накроет просто ошеломительный оргазм. Но сделать он этого не мог. И не только потому, что по правую сторону от него, зарывшись в одеяле, лежал Итан, но и потому, что он не мог себе позволить касаться себя вспоминая сон, в котором участвовал его собственный брат. Он снова засуетился в огромном одеяле, чем разбудил мирно сопящего рядом с ним близнеца. - Ты чего там копаешься? - сонно спросил Итан. - Прости, - ответил Грэйсон, у которого от возбуждения во рту невероятно пересохло. Он аккуратно выпутался из одеяла, стараясь не создавать лишнего шума, чтобы не разбудить Итана окончательно. А затем пулей рванул в ванну, чтобы близнец ничего не заметил. Утренним стояком не удивишь восемнадцатилетного подростка, тем более своего брата, с которым ты имеешь дело каждый день. Но Грэйсону казалось, что если Итан это заметит, он догадается о причинах этого стояка. Это было невероятно глупо, но младшему было настолько стыдно, что его воображение само дорисовывало сумасшедшие картины в сознании, будто у него на лице написано что ему только что приснилось. Грэйсон влетел в ванну и тут же включил холодный душ на всю мощность. Казалось что это возбуждение доставляет ему уже физическую боль. И в какой-то момент он совершенно потерялся во времени. Ему было абсолютно наплевать, что он уже весь содрогался от холода, сидя под ледяной водой. Мысли, заполонившие сознание, разрушали его изнутри. Чувство омерзения, отвращения и всепоглощающего стыда сдавили всю грудную клетку. Ему хотелось уменьшиться и исчезнуть. Сумасшедшее возбуждение продолжало сводить с ума, но уже как будто сквозь толстое стекло. И боль становилась все более и более глухой. Он не заметил как с его глаз снова покатились слезы, которые тут же мешались с ледяной водой. Грэй уже и за это себя ненавидел. Потому что эти сны превратили его в плаксивую девчонку. Но плакал он не столько от неразделенных чувств, сколько от отвращения к самому себе. А после этого сна все только ухудшилось. В нем мешались отчаяние, желание, чувства, тошнота, стыд, ненависть и отвращение. Когда Грэйсон окончательно продрог, а слез в его глазах не осталось, он вылез из ванны, его желудок скрутило узлом, а затем его просто начало рвать. Он еле успел подскочить к туалету. Это создало на пару мгновений иллюзорное чувство, что все его стенания летят туда же, куда содержимое желудка. Окончательно опустошив живот и отойдя от туалета, он еще какое-то время сидел на полу, удивляясь как быстро он успел превратиться из беззаботного тинейджера в парня, сидящего на холодном кафеле перед унитазом и заплаканным лицом. Просидев еще какое-то время на полу, он наконец поднялся, неохотно умылся и почистил зубы. Грэйсон уставился в свое отражение в зеркале: ледяное и белое как лист бумаги лицо, искусанные губы, мешки под глазами… Красавец года, ничего не скажешь. Грей хмыкнул собственным мыслям и вышел из ванной. Буквально тут же он врезался в Итана. Тот, опомнившись, нахмурился и внимательно посмотрел на близнеца. От его взгляда не скрылись опухшие глаза Грэйсона. - Ты что, не выспался? Чего у тебя вид такой, как будто бухал несколько дней под ряд? - Заснуть пол ночи не мог, - отмахнулся Грэйсон. - Может тебе к врачу сходить? - немного обеспокоено сказал Итан. - Ты в последнее время сам не свой. Как будто вообще по ночам не спишь, а вагоны разгружаешь. Это не нормально. "Ага, к психиатру", - подумал про себя Грэйсон и сам хмыкнул своим мыслям. Но вместо этого ответил: - Да нормально все. Пройдет. Итан покачал головой, оглядел изможденного близнеца с ног до головы и направился в ванну. Ощущение того, что с Грэйсоном что-то не так казалось все менее и менее призрачным. Но как в этом разобраться, он не имел ни малейшего понятия. Этим вечером Грэйсон решил свалить в бар и напиться там до поросячьего визга. Этой идеей он подогревался весь день и потому даже на какое-то время позабыл со своих заскоках и мрачных мыслях. И ближе к вечеру он ловко увернулся от всех вопросов, сказав, что едет на встречу с одной своей старой знакомой. Итан даже порадовался за него, потому что подумал, что тот поехал на свидание с какой-то девчонкой. А сказка про "старую знакомую" была лишь прикрытием. Своим радостным настроем у него получилось даже сбить с толку Кэмерон, которая очень недоверчиво смотрела в его направлении, пока тот объяснялся с родителями, что ему срочно надо уехать и когда он вернется он не знает. На самом же деле Грэйсон нашел максимально не примечательный бар в двадцати минутах езды от их дома и поехал заливать свои проблемы алкоголем туда. Бар был действительно весьма незаметный. Грэйсон предположил, что сюда наверно ходят только местные. Но обстановка была весьма располагающей: приглушенный свет; мебель в синих, красных и фиолетовых оттенках; несколько ненавязчивых подсветок и такая же ненавязчивая музыка. Там было много сигаретного дыма, как и во всех барах, много алкоголя и много пьяных людей. Но что ему сразу понравилось - никому ни до кого не было дела. И Грэйсона это более чем устраивало. Грэй сразу же направился к барной стойке и занял самый крайний стул. Барменом был бородатый мужчина с растрепанным каре и целой массой татуировок на руках. Он бросил на него будничный взгляд. "Не узнал", - облегченно выдохнул про себя Грэйсон. - Что будешь заказывать? - спросил мужчина, протирая в руке стакан салфеткой. - Тройной виски пожалуйста, - бросил Грэйсон. Мужчина снова оглядел молодого парня. - Может тебе хоть разбавить? Но бросив на затравленного Грэйсона взгляд еще раз, он понимающе кивнул. - Хорошо, будет тебе тройной виски, парниша. Мужчина буквально через пол минуты поставил перед Грэйсоном его стакан и тут же ушел к новым гостям, которые стояли чуть дальше Грэйсона в ожидании бармена. Грэй в пару глотков осушил свой стакан, слегка поморщившись. - Повторите, пожалуйста, - сказал он, обращаясь к бармену. - Что, девушка бросила? - все таким же будничным голосом спросил он, ставя перед Грэйсоном новую порцию виски. На удивление, этот вопрос его даже не взбесил. У него не было желания изливать душу незнакомому человеку о том, как ему снятся эротические сны с участием его близнеца. Но при этом он понимал, что в этот бар часто забредают люди, которые напиваются за этой барной стойкой до беспамятства, а бармен у них выступает в качестве внештатного психолога. Грэйсон лишь поднял на него уставший и затравленный взгляд, надеясь, что тот и без слов все поймет. Бармен сочувствующее покачал головой, понимая, что дела у этого парня гораздо хуже и доставать с вопросами не стал. Грэйсон глушил одну порцию алкоголя за другой. Бармен только и успевал подливать ему больше и больше алкоголя. И потихоньку его начинало отпускать. И на место отвращения пришла истерика. Хотелось бегать, кричать. Хотелось подбежать к каждому в этом баре и в лицо прокричать "я влюбился в собственного близнеца!" - Да что же у тебя такое в жизни то происходит, парень…, - с сочувствием сказал бармен, глядя на то, как Грэйсон уже буквально лежит головой на барной стойке, раскачивая пальцем полупустой стакан. - Я не хочу говорить об этом, - с горечью сказал Грэй, опрокидывая новую порцию алкоголя себе в горло. Алкоголь уже плотно овладел сознанием юноши. Все бессознательные мысли и желания начали вырываться наружу. И он уже отчетливо осознавал, как сильно ему хочется быть с Итаном, чувствовать себя в его объятиях, целовать его… Образ его близнеца маячил перед его глазами и не хотел уходить. Но Грэйсон понимал, что он ни за что в жизни не скажет об этом Итану. Никогда. Больше всего на свете он боялся, что их отношения разрушаться. А если он ему признается в своих чувствах, то навсегда потеряет доверие. И ничего уже никогда не будет как прежде. Грэйсон уткнулся лицом в ладони. Все помещение уже плыло перед глазами. Но ему было наплевать. Он хотел забыться еще сильнее. Хотел убежать от этих чувств, от этой нарастающей истерики внутри него. Ему хотелось сорваться и уехать в никуда, как можно дальше от дома, от Итана, от этих всепоглощающих чувств, разъедающих все внутренности. Умчаться прочь от своего стыда и ненависти. …- Да, будьте добры бутылку вот того пива. Спасибо. Грэйсон заметил плавающую фигуру слева от себя какого-то очередного посетителя. - Грэйсон!? - раздался до боли знакомый голос. Юноша встрепенулся, но отреагировал вяло, потому что ни тело, ни сознание уже не поддавались его контролю. Он обернулся влево. Это был Нейт. - Какого черта ты тут один делаешь? - удивленно воскликнул он. - Боже… да ты же пьяный в хламину! Он подскочил к Грэйсону и начал пытаться его привести в чувства, то хлопая по плечам, то по щекам. Но тот лишь вяло что-то бубнил, пытаясь одной рукой удержать свою падающую голову. - Ты какого черта так нажрался!? Грэйсон снова что-то невнятное промычал. Нейт схватил его за плечи и встряхнул как следует. Но никакой реакции, кроме вялой пьяной ухмылки не последовало. - Где Итан? От имени, которое весь вечер крутилось в его сознании, как надоедливая муха, Грэй встрепенулся и скинув с себя руки Нейта, гневно воскликнул: - Нету здесь Итана! - То есть как это нету? Ты что один сюда приехал нажираться!? - Тебе какое дело? - пьяно огрызнулся Грэйсон. - Отстань от меня. - Я, вообще-то, твой друг. И я имею право знать, какого черта ты приперся в этот бар один и выглядишь так, что тебя по выходу из этого бара обворуют и изобьют какие-нибудь бомжи! - А что бы ты делал на моем месте!? - на повышенных тонах воскликнул Грэйсон. - Если бы ты… если бы ты… - Так, все! - резко оборвал его Нейт. - Мы едем домой! Я не позволю тебе здесь торчать в таком состоянии. Пошли отсюда хотя бы в машину. Нейт расплатился за ничего не соображающего друга, а потом обхватил его и потянул на себя. Тот нехотя поддался. Но проблема была не в том, что Грэйсон не хотел идти, а в том, что он просто физически не мог этого делать. Его ноги его не слушались. Нейт буквально на себя его взвалил и потащил вон из бара. Грэйсон что-то бормотал и постоянно норовил сорваться на непонятную истерику. Нейт стойко это терпел, стараясь не рухнуть вместе с другом сначала на пол бара, а потом и на асфальт. И кое-как они все же доковыляли до машины Нейта, несмотря на все упорные попытки Грэйсона этому помешать. - Так! - сказал Нейт, облокачивая друга на машину и принимаясь открывать дверь. - Мы поедем на моей машине, а завтра на такси приедешь и заберешь свою. Понятно? - Пожалуйста, давай не домой! - взмолился Грэйсон, который уже еле удерживал свою истерику внутри. Нейт утрамбовал друга в машину, а затем и сам занял свое место на водительском кресле. - Тебя хоть не тошнит? - спросил Нейт, положив руку на плечо друга. Тот помотал головой, смотря в одну точку мутным взглядом. - Пожалуйста, не надо домой, - продолжил бормотать Грей. - Я не хочу туда никогда больше возвращаться... - Так, а теперь рассказывай в приватной обстановке, что с тобой случилось. Какого черта ты приперся в этот бар и напился до состояния невозможности разговаривать? Грэйсона трясло так, как будто из него вырывается что-то очень сильное. Что-то, что он боялся сказать и что разрывало его на части изнутри одновременно. - Ну?…