Винегрет

– Винегрет. Макс, ты приготовил мне... винегрет. Если бы не наша работа, я бы, как истинный немец, даже не должен был знать, что это такое, – шеф внешнеполитической разведки, не веря своим глазам, опасливо ковырялся в поданной ему тарелке с щедрой порцией салата. – А я как раз за годы работы пришёл к выводу, что у нашего коммунистического врага истинному немцу всё же есть, что позаимствовать, – невозмутимо отозвался Штирлиц, выглядящий странным образом привлекательно в фартуке, украшенном вышитым имперским орлом, и с ложкой в руке. Это был его хитрый фартук, тайну которого не знал никто, кроме Рихарда Зорге и не менее тайной бутылки армянского коньяка; а секрет любимого (и, признаться, единственного) фартука Штирлица заключался в том, что на изнанке, ещё красивее, чем имперский орел на лице, были вышиты серп и молот. В отличие от орла, советское знамя не было заляпано свеклой, томатной пастой и странным порошочком, украденным на прошлой неделе у Мюллера. – Если бы я не знал тебя так хорошо, обвинил бы в нелегальной связи с русскими. Я ценю твою изобретательность, она не раз выручала работников моего управления, но... неужели нельзя было приготовить что-то ближе к дому, допустим, кольруляден или братвурст? – Следуя вашим рассуждениям, готовить кольруляден было бы нелогично, потому что они имеют популярный аналог в русской кухне, называемый "golubzy". – А братвурст? – Если я не ошибаюсь, в странах Советского союза братвурст известна под названием "ssossiski zgoreli nafieg", – буднично сказал Штирлиц, весьма удачно вспомнив, что с русским языком у бригадефюрера отношения так никогда и не заладились. Шелленберг недоверчиво прищурился, но потом решил, что уж Штирлиц ему врать не станет и собирался расслабиться, но этого не дала сделать всё ещё стоявшая перед ним молчаливой угрозой тарелка традиционного экземпляра вражеской кухни. Штирлиц, заметив очередной злой взгляд в направлении винегрета, сел на стул рядом с Шелленбергом и врачебным тоном сказал: – Вам надо поесть, вы в последние недели очень много работаете, и продолжать нарушить питание не стоит. Шелленберг поморщился: – Отто, право же, уволь, у меня свои собственные доктора есть. – Они вам только советуют и прописывают, а я готовлю, – улыбнулся Штирлиц, и лицо Шелленберга на мгновение просветлело от созерцания этой улыбки, пока взор его не вернулся к винегрету, темно-малиновый цвет которого не внушал доверия несколько параноидальному шефу внешней разведки Рейха. Тогда, поняв, что обыкновенной аргументацией Шелленберга не уговорить, Штирлиц прибегнул использованию знания, хранившегося на случай крайней необходимости. – Должен заметить, бригадефюрер, что вызывающий у вас подозрение салат по некоторым исследованиям имеет немецкие корни. – И откуда вы это узнали, позвольте спросить? – "Большая Имперская энциклопедия арийской кухни", – как ни в чем не бывало, соврал Штирлиц. О том, что на самом деле это был подарочный экземпляр "Книги о вкусной и здоровой пище", подписанный самим Анастасом Микояном, Штирлиц предпочел не говорить.