Ближе

      В миг, когда утренние улицы Конохи заполнились фальшивыми серенадами Обито, Какаши сидел за столом Хокаге и изо всех сил пытался сосредоточиться на работе. Но не тут-то было. Обито встал под самыми окнами резиденции, подрубил электрогитару к переносному усилителю и стал плохо отбивать на струнах знакомый ритм.       - Зима сбежала, суетливо хлопнув дверью, - заорал он на всю улицу, перекрикивая звон гитарных струн. – И в душу ломится обманщица весна. Нам остается лишь оплакивать потери и врать себе, что это лето навсегда.       Какаши уронил голову на стол. Четвертая Великая Война Шиноби закончилась полгода назад. Перед тем, как принять пост Хокаге, он четыре месяца обивал пороги разных высокопоставленных лиц, выбивая для Обито помилования. Два месяца назад он все-таки выпросил для старого товарища освобождения на одном очень неприятном условии. Обито должен был постоянно находиться под присмотром Какаши до окончания годового испытательного срока. А после до конца жизни трижды в месяц отмечаться у действующего Хокаге.       - В дырявых душах так давно сквозняк и ветер, как в этой кухне с этой трещиной в стекле, - выл на улице Обито. – Я ничего не жду, не чувствую, не верю. Только себе, только тебе.       Первые две недели по прибытии в тесную однокомнатную квартиренку Какаши, Обито был паинькой. Но потом от постоянного безделья он всерьез заскучал, и крыша у него окончательно поехала. Он решил, что лучшим развлечением для него станут систематические издевательства над Какаши.       Начиналось все довольно невинно. Сначала он просто подкладывал ему за завтраком на стул подушки-пердушки, любезно подогнанные Наруто. Благодаря мангеко-шарингану, дающему ему способность проходить сквозь любые объекты, и отлично развитой за времена предвоенных злодейств скорости, Обито всерьез превзошел Какаши по силе, и бедный Хатаке не всегда успевал заметить коварную шутку. Когда он садился за стул, и по кухне прокатывался громкий раскатистый протяжный пердеж, Обито пронзительно ржал, потом невинно хлопал глазами и желал другу приятного аппетита.       На эту забавную шалость Какаши спокойно закрывал глаза, но вскоре подушки-пердушки заменились канцелярскими кнопками. И теперь Хокаге то и дело ерзал на стуле, стремясь поудобнее устроиться на исколотой саднящей заднице, что тоже изрядно отвлекало от работы. Но и на этом дружище Тоби не успокоился и как-то за ужином подмешал Какаши слабительного в чай. Бедняга не спал всю ночь, а Обито то и дело стучал в дверь, заботливо спрашивал, как он себя чувствует, и ехидно хихикал в зажатый кулак.       Окончательно терпение оставило Шестого, когда во время утреннего душа Обито просунул руку сквозь стену и схватил Какаши за голую исколотую задницу.       - Ты меня достал! – заорал несчастный, перемазанный пеной Какаши.       Обито высунулся из кафельной плитки и нравоучительно произнес:       - Вспомни двадцать пятое правило, - пригрозил он пальцем, - Шиноби никогда не должен показывать своих эмоций.       Какаши не выдержал и с размаху врезал Обито ногой по лицу, но та прошла сквозь Учиху и врезалась в кафель. Обито хихикнул, невозмутимо протянул руку и дернул Какаши за член.       - Я тебя ненавижу! – заорал Хокаге. – Скотина! Чтоб ты в ад, на хуй, провалился!       - Я тебя ненавижу-вижу, но ко мне ты все ближе, ближе, - самозабвенно пел Обито, глядя на окно кабинета Хокаге. – Ты меня ненавидишь, но, но, но! Но ко мне ты все ближе все равно!       Какаши выглянул в окно и обреченно вздохнул. Вокруг нерадивого псевдо-поклонника уже собиралась любопытная толпа. Ну вот, только заступил на пост Хокаге, и уже скандал.       На следующий же день после происшествия в ванной Какаши прошелся по магазинам и скупил все, что хоть как-то могло отвлечь Обито от его персоны. Он вывалил перед товарищем различные предметы для досуга и развел руками.       - Вот, - торжественно объявил он, - это все тебе. Забирай и отвали от меня.       - Издеваешься? – спросил он, поднимая с пола наборы для вязания и вышивания.       - Ты не пробовал, - пожал плечами Какаши, - может тебе понравится.       Обито разорвал упаковку одного из наборов, достал клубок шерстяных ниток и начал задумчиво разматывать его. Отмотал несколько сантиметров, бросился на Какаши, повалил его на пол и стал душить его этой нитью. Какаши брыкался, пытался побольнее пнуть обнаглевшего товарища, но опять не попал. Обито отпустил его, только когда он начал всерьез задыхаться. Какаши в ответ бессильно зарычал, больше он ничего не мог ему сделать.       Настольные игры сразу же полетели в окно, книги полетели в Какаши. Приспособлениями для живописи Обито разукрасил обои безобразными граффити. Написал на шкафу слово «Хуй» и рядом схематически изобразил его. А на спинке кровати Какаши старательно вывел: «Здесь спит мудак».       Игла из детского набора для творчества больно вонзилась в задницу Какаши за завтраком, а крючком для вязания Обито втихаря попытался развязать Какаши пупок, пока тот спал.       - Отвали от меня, - умоляюще простонал Хатаке, едва сдерживая слезы, - чего ты добиваешься? Ты что мне мстишь?       - Двадцать пятое правило, Какаши, - напомнил Обито, улыбаясь и не сводя с него алого взгляда, - Шиноби никогда не показывает своих слез.       А потом в руки Обито самым магическим образом попала электро-гитара. В доме с тех пор стало ужасно шумно, но он хотя бы перестал доставать Какаши своими жестокими шутками. И вот нате, пожалуйста!       - Когда придет зима и заморозит лужи, и тротуары поменяют каблуки, - продолжал орать Тоби под вспышки фотоаппаратов, - кто-то другой мне точно так не будет нужен. Быть может, я, быть может, ты!       - Я тебя ненавижу-вижу! – подхватила припев заведенная толпа. – Но ко мне ты все ближе, ближе…       Какаши не выдержал, раскрыл окно и заорал, что есть мочи:       - Да заткнитесь вы! Идите на хуй отсюда, тут люди работают!       Послушавшись Шестого Хокаге, толпа начала быстро рассасываться. Но на Обито его яростный приказ вообще не подействовал.       - Ты меня ненавидишь, но, но, но! – продолжал он петь, довольный тем, что все-таки сумел привлечь внимание Какаши, - Но ко мне ты все ближе все равно!       - Я сказал, заткнись! – еще яростнее крикнул Какаши.       Обито прекратил играть, поставил гитару на асфальтированную дорожку и заорал в ответ:       - Спустись и заткни меня!       Какаши спрятал лицо в ладонях и обреченно покачал головой.       Вечером того же дня перед тем, как сесть ужинать, Какаши внимательно осмотрел дзабутон, потом перевел взгляд на Обито и обратно.       - Не ссы, садись, - хмыкнул тот.       Сегодня они решили устроиться в комнате за чайным столиком. По телевизору передавали какой-то концерт, и Обито захотел его посмотреть. Какаши не возражал. Как говорится, чем бы дитя ни тешилось, лишь бы его в покое оставило. Впрочем, к концерту Обито не проявил особого интереса, слушал в пол уха и не сводил с Какаши единственного, оставшегося после войны, глаза. Тот под давлением взгляда товарища всерьез занервничал. Поковырялся палочками в рисе и внимательно его обнюхал. Сидеть на толчке еще одну ночь ему совсем не улыбалось.       - Ничего я туда не подсыпал, расслабься, - сказал Обито и, сощурив единственный глаз, добавил:       - Сегодня у меня для тебя есть другая пытка.       Какаши нервно сглотнул, несколько секунд выдержал кровавый взгляд Обито, после чего положил палочки на стол и, поднимаясь, сказал:       - Спасибо, я не голоден.       От обиды внутри все переворачивалось. Какаши безумно радовался, когда, наконец-то, сумел вытащить Обито из грязной сырой тюряги, снял с его глаза печать, а с рук колодки и привел к себе домой. Но старый добрый друг за два месяца умудрился превратить его и без того неспокойную жизнь в настоящий ад. Чувство вины перед Обито тяжелым грузом лежало на плечах и предательски нашептывало в ухо, что он это заслужил. Но ведь тогда, давным-давно, он был лишь глупым пацаном и наделал не преднамеренного зла, а банальных ошибок. Неужели Обито никогда его не простит?       - Сядь, - мягко приказал Обито, схватив Какаши за руку, - я имел в виду простой разговор.       Какаши недоверчиво посмотрел на товарища и покорно опустился обратно на дзабутон, обратил свое внимание на еду.       - Мы с тобой, как старые супруги, - улыбнувшись, сказал Обито, - все время ругаемся, почти не разговариваем, никогда не трахаемся, но все равно живем вместе.       - А ты что, хочешь потрахаться? – фыркнул Какаши.       - Я думал, ты хочешь, - сказал Обито.       Какаши не нашел, что ответить, и только горько усмехнулся. Реакция получилась настолько неопределенной, что он невольно смутился. Обито приподнял брови и придвинулся ближе к столу.       - Ты знаешь, - сказал он, - я следил за тобой почти всю свою жизнь. И теперь я все-все про тебя знаю.       От этих слов Какаши всерьез напрягся. Он попытался внутренне собраться, но понимание того, что его ждет непростой разговор, заставляло сердце болезненно сжиматься. Как Обито и говорил, он припас для него новую пытку. Какаши нервно прикусил губу. Как хорошо, что под маской этого не было видно.       - Когда Рин погибла, у меня реально крышу снесло, - Учиха заговорил медленно, не сводя тяжелого взгляда с собеседника. – Я почти не соображал, что творю, и был готов исполнить любой приказ Мадары, лишь бы когда-нибудь увидеть ее вновь. – Голос Обито сорвался на шепот, он шумно вдохнул, переводя дух. – Еще хотя бы один раз. Хоть на миг. На одно единственное мгновение. Даже пусть и не в реальном мире. Ты когда-нибудь любил так сильно, что был готов пойти на все за один только взгляд?       Какаши еще больнее закусил губу и сдвинул брови, силясь сдержать разбушевавшиеся чувства. Он медленно кивнул, и Обито кивнул в ответ.       - Ради нее я убил очень много людей, - продолжал он. – Вместе с Итачи мы вырезали весь наш клан. Я собственными руками убил родную бабушку, хотя в детстве очень ее любил. Она была хорошей женщиной. Но я ничего не почувствовал. В моем сердце было глухо, когда выпущенный мною девятихвостый демон убил Минато-сенсея и добрую сотню других коноховцев, которых когда-то я всем сердцем стремился защитить. Мне было все равно, сколько еще людей умрет за мое право увидеть Рин еще раз. Но когда пришла твоя очередь, я не смог этого сделать. Почему из всех важных и не важных для меня людей, я не смог убить только тебя?       Какаши продолжал, молча, смотреть на Обито, но не в глаза, а на рубашку. Сил выдерживать его ядовитый взгляд больше не было. Речь Обито вызывала дикую боль и ярость. Что он делал? Исповедовался или обвинял?       - Посмотри на меня, - потребовал Обито.       Какаши нехотя поднял глаза.       - Может, это потому что Рин меня любила, - сказал он, трясясь от злости. – Не тебя, а…       - Заткнись! – яростно крикнул Обито, с размаху шарахнув ладонью по столу. – Она тут ни при чем. Это только между нами.       Какаши чуть вздрогнул от удара и закрыл глаза, загоняя внутрь навязчивые эмоции.       - Между нами ничего нет, - прошептал он.       - Да, конечно, - Обито хрипло рассмеялся. – Ты не представляешь, как долго я за тобой следил. Я смотрел, как ты по сто раз драил квартиру и намывал руки, стремясь смыть с них кровь Рин. Видел, как ты вскакивал среди ночи от кошмарных снов. Я ходил вместе с тобой на задания, встречался с друзьями, следил за твоими непослушными учениками и за твоими любовниками. Я очень хорошо это помню, - Обито сделал многозначительную паузу и облизал пересохшие губы. – Помню, как ты развлекался с тем деревянным мальцом, экспериментальным выкидышем Орочимару. Как его?       Какаши промолчал. Сердце застучало о ребра так сильно, что он едва разбирал слова Обито.       - Тензо? – спросил Учиха и, не дождавшись ответа, продолжил говорить. – Он как-то оприходовал тебя раком на свежевыстиранных простынях. Тебе это охренительно нравилось, да и ему тоже. Помнишь, как это было?       Слезы подступили к глазам, и Какаши едва сдерживал их. Он медленно кивнул и невольно всхлипнул.       - Обито… о, боже… да… еще… о, господи, Обито… Обито… - Обито ерзал на дзабутоне, изображая фрикции, и в такт шлепал себя ладонью по ноге. – Ты кончил, выкрикивая мое имя. Помнишь, как Тензо зарядил тебе за это пощечину, выбрался из теплой постельки и больше никогда не забирался обратно?       От унижения и стыда, Какаши согнулся пополам и прижал руку ко рту, стремясь скрыть рвущиеся рыдания.       - Ненавижу тебя, - всхлипывая, прошептал он.       - Нет, Какаши, ты меня любишь, - наклонившись, проговорил Обито. - Именно поэтому тебе сейчас так больно все это выслушивать. – Он снова шарахнул ладонью по столу и яростно крикнул:       - Не смей! Вспомни двадцать пятое правило! Еще рано.       Какаши тряхнул головой и часто заморгал, покорно сдерживая слезы.       - Я тебя не люблю, - беспомощно простонал он, - я тебя не люблю.       - Не ври, Какаши, ты уже попался, - сказал Обито. – Нет смысла юлить. Лучше скажи, как давно ты по мне сохнешь и сколько раз ты дергал себя за член, глядя на мою фотографию?       Какаши с ненавистью смотрел на Обито, тяжело и прерывисто дыша.       - Ну же, говори, нечего сверлить меня взглядом, - подтолкнул его Обито.       Какаши наклонился вперед и сквозь зубы проговорил:       - С первого взгляда, как только увидел, только и думал о том, как привлечь твое внимание, заставить тебя тоже думать обо мне. Хочешь знать, сколько раз я за эти годы на тебя подрочил?       - Нет, - отмахнулся Обито. – Я уже достаточно знаю.       Какаши изо всех сил сжал голову руками и мучительно застонал, силясь загнать обратно подступающие слезы. Нет, он не будет при нем плакать. Ни за что.       - Ты так старался вытащить меня из тюрьмы, так хотел быть ко мне ближе… - говорил Обито, - я наконец-то понял, почему из всех людей на свете не смог убить только тебя. Ты, действительно, очень сильно меня любил, и, когда подумал, что меня больше нет, испытал ту же боль, что и я, потеряв Рин. Ты был единственным во всем мире, кто мог меня понять. Но дело даже не в этом. Мне была нужна твоя любовь. Она была последней нитью, связывающей меня с реальным миром, и я боялся ее оборвать.       - Обито… - прошептал Какаши.       - Заткнись, - приказал он.       Какаши покорно замолчал, низко опустил голову.       - Ты знаешь, я ведь стал намного сильнее тебя. Сейчас ты кажешься мне таким хрупким и беспомощным, что мне тебя даже жаль. – Сказал Обито. – Я вот думаю, есть ли смысл торчать тут с тобой в одной квартире и продолжать тебя мучить. Я ведь в любой момент могу просто уйти, и ты не сможешь меня остановить. Как Хокаге, ты будешь вынужден объявить меня нукенином. Кого ты отправишь, чтобы поймать меня? Наруто? Саске? Если я откажусь возвращаться, они будут вынуждены меня убить. Но ты ведь не позволишь этому случиться? А, Какаши? Ты ведь все что угодно сделаешь, чтобы заставить меня остаться, да?       Какаши поднял на Обито полный боли и мучения взгляд и закивал.       - Все что угодно, - сказал он. – Чего ты хочешь?       - Ты знаешь, - чуть нахмурившись, произнес Обито, - когда пытаешься уничтожить мир, - он поднялся, обогнул стол и вплотную подошел к Какаши, внимательно посмотрел на него сверху вниз, - очень мало остается времени на личную жизнь.       - Чего ты хочешь? – повторил вопрос Какаши, снизу вверх глядя на своего любимого мучителя.       Обито, не спеша, расстегнул ширинку на брюках и невозмутимо произнес:       - Я хочу минет.       - И это все? – удивился Какаши.       Обито неопределенно пожал плечами, а Какаши дрожащими пальцами расстегнул пуговицу на брюках Обито и стянул их вниз вместе с бельем. Он внимательно оглядел его член, снял с себя маску и нежно прикоснулся губами к нижней части его живота. Погладив руками ягодицы Обито, Какаши облизал набухающий член, причмокнув, поцеловал головку и, разомкнув губы, как мог глубоко принял в рот горячий орган.       Обито блаженно вздохнул, схватил Какаши за волосы и глубже насадил его на свой член. Стал резко двигать бедрами, яростно трахая его в рот. Какаши не ждал ласки от своего мучителя, потому не удивился очередному издевательству вместо привычного орального секса. Он сосредоточился на дыхании и крепко закрыл глаза, покорно принимая внутрь разгоряченную плоть Обито. А тот дышал все тяжелее и быстрее, ускоряя темп движения и крепче сжав волосы на затылке Какаши, насильно запрокинул ему голову, вбиваясь в него все яростнее и глубже.       Почувствовав, что Обито вот-вот кончит, Какаши попытался отстраниться, но руки любовника еще сильнее прижали его к себе.       - Глотай, ну же… - с хриплым стоном проговорил Обито.       Какаши покорно сделал глотательное движение, почувствовав, как сперма Обито стекает в горло. Довершив дело, он попытался высвободиться и отстраниться. Но Обито еще некоторое время заставлял его держать член во рту, наслаждаясь мукой поставленного на колени шиноби. Какаши мучительно застонал, крепче сжав ягодицы любовника. Решив, что с него достаточно, Обито отпустил его. Какаши тут же выплюнул обмякший орган и отстранился. Обито присел рядом с ним на колени и заглянул в глаза.       Некоторое время они смотрели друг на друга, ожидая чего-то. Какаши сдался первым. Он ринулся на шею Обито, стремясь поцеловать его, выпросить так и не полученную ласку, но прошел сквозь него и рухнул на колени. Испытав унижение отвергнутого, он мучительно застонал. Так долго сдерживаемые слезы покатились по щекам. На нем даже маски не было, чтобы спрятаться за ней, от чего боль была особенно острой.       - Не набрасывайся так резко, - мягко проговорил Обито, помогая Какаши подняться. – Ты же знаешь, эта техника срабатывает автоматически.       Он вытер слезы со щек любовника и нежно поцеловал его в губы. Но Какаши уже не нужна была нежность. Он крепко прижался к любимому и страстно ответил на поцелуй. Обито позволял Какаши облизывать и кусать свои губы, прислушиваясь к его возбужденным и возбуждающим стонам. Он вспомнил, как приятно было слышать свое имя из уст содрогающегося в оргазме Какаши, и, крепко прижав его к себе, повалил на пол. Ему едва удалось оторвать его от себя всего на миг, чтобы избавиться от одежды. Снимать с себя все не было времени, потому Обито просто перевернул Какаши на живот, стянул с него штаны до колена и, быстро облизав свои пальцы, стал массировать анус, поспешно подготавливая его к торопливому страстному сексу. Какаши блаженно застонал и задышал глубже, приподнимая бедра. Он выгнул спину и умоляюще прошептал:       - Давай же…       Обито резко ввел в него сначала один палец, потом второй, вслушиваясь в несдержанные стоны любовника. От этих страстных звуков низ живота потянуло возбуждением. Он вытащил пальцы и резко ввел в него член. Какаши вскрикнул и выгнул спину, выставляя вперед ягодицы. Обито задвигался яростно и быстро, схватил Какаши за талию и стал в такт насаживать его на свой член. Взяв непостижимо быстрый темп, Обито понял, что долго так не выдержит, но и Какаши уже был готов.       - Обито… - застонал он, заставив любовника счастливо улыбаться. – Да… о, боже… Обито… Обито…       Со стороны эти страстные возгласы казались забавными, но слышать собственное имя из уст содрогающегося в оргазме любовника было удивительно приятно. Обито схватил Какаши за волосы и заставил подняться, обнял его одной рукой за талию и крепко прижав к себе, кончил. Какаши бессильно уронил голову ему на плечо, и Обито нежно поцеловал его в висок.       - Теперь я прощен? – тяжело дыша, спросил Какаши.       Обито усмехнулся и пожал плечами.       - Чтобы заслужить мое прощение, тебе придется повторять это минимум раз в день до конца жизни.       Какаши отстранился, тряхнул головой и натянул на себя штаны.       - Извини, - сказал он. – Ты знаешь, какая у меня работа. Так что я ничего не обещаю.       Обито расплылся в улыбке и, потянув Какаши за руку, заставил вернуться в его объятия.       - Ну, - протянул он, - есть еще способ.       - Какой? – спросил Какаши, поудобнее устраиваясь на плече возлюбленного.       - Когда у тебя был мой шаринган, - сказал Обито, - ты же успел скопировать секси-дзюцу у Наруто.       - Ты совсем охренел?! – ошарашено воскликнул Какаши.       - Да ладно, че ты, - Обито очаровательно улыбнулся и облизал пересохшие губы.       - Я тебя ненавижу, - сквозь зубы прорычал Какаши.       - Вижу, - эхом отозвался Обито, глядя, как Шестой Хокаге складывает необходимые печати.