Слёзы на его лице.

— Ты что-то хотел, Мисаки? — Акихико стоял в дверном проёме, слегка недовольным и в тоже время удивлённым взглядом созерцая своего сожителя. Тот переминался с ноги на ногу, но твёрдо глядел на новеллиста. — Есть одно дело… — уверенный, но немного дрожащий голос. Мужчина вскинул брови. Что парнишке могло понадобиться так внезапно? Отступив в сторону, он предложил войти Мисаки в комнату. Тот, слегка покраснев, проследовал в тёмный «мирок» новеллиста. Закрыв двери, мужчина встал позади своего сожителя и стал дожидаться того, что тот хочет ему сказать. Как только Мисаки вошёл в комнату, его решимость мигом улетучилась. Тело начало мелко подрагивать, мысли разбегались в разные части напряжённого мозга, а на лице выступил более яркий румянец. Сердце бешено застучало, а глаза забегали по комнате. Он не знал, что ему делать и как себя вести…, но Такахаси знал точно — дороги назад уже нет. «Если я решился, то нужно идти до конца!» — в мыслях уговаривал себя шатен, вдыхая полной грудью и тут же выдыхая. Не оборачиваясь к Акихико, Мисаки зажмурил глаза и стараясь как можно более уверенно произнести: — Усаги-сан… во-во-возьми м-меня… «Я всё же сказал это. Как стыдно-то! И что Усаги теперь предпримет? Навалится на меня… или пошлёт куда подальше? Как же всё это смущает…» Акихико пребывал в полном шоке. Сначала мальчишка кричит о том, что отношения с мужчиной для него аморальны и прогоняет его, однако тут же просит о том, чтобы его отымели… «Что с этим миром не так?» — подумал новеллист, пытаясь прийти в себя. Такахаси терпеливо ждал реакции своего сожителя, прикрыв глаза и размеренно дыша. Вся эта обстановка угнетала и пугала. Зеленоглазый начал даже думать, что зря он это затеял. Закусив губу, Такахаси пытался не зареветь. Почему ему хотелось плакать — он не знал, но это чувство отчётливо засело внутри него. Услышав ухмылку и кашель со стороны писателя, Мисаки вздрогнул и по его напряжённому телу пробежался табун бешенных мурашек. Акихико же в какой-то мере посчитал эту идею заманчивой, от чего на его лице появилось кровожадное выражение лица. Но вот не задача — он не мог выполнить просьбу своего любимого мальчишки. Хотя очень хотел этого. — С чего это ты вдруг? — слащаво-приторным голосом произнёс новеллист, сделав несколько шагов к пареньку. Шаги были не слышны, а движения плавны и грациозны. Мисаки спиной чувствовал то, как мужчина приближается к нему. — А? — только и смог выдать он, покраснев ещё сильнее. Хотя дальше краснеть было уже некуда. Однако есть предел. Опустив глаза в пол, парень крупно задрожал, обняв себя руками. Такое ощущение, что его начал бить озноб. — То ты кричишь на меня, обвиняя в извращениях, то внезапно являешься ко мне в одном халатике и просишь взять тебя… ты противоречишь сам себе, Мисаки, — этот издевательски-сладкий голос становился всё громче, а его обладатель подходил к Такахаси всё ближе. Парень чуть не вскрикнул, когда почувствовал, что мужчина прижался к его спине своим крепким телом, а ухо опалял горячим дыханием и слащавым голоском, — я не знаю, что и ответить. Хотя… предложение довольно заманчиво, но я, пожалуй, откажусь. Ухмыльнувшись, новеллист отстранился от мальчика и отошёл в сторону, подойдя к одной из книжных полок. Взглянув на самую верхнюю полку, он улыбнулся. На глаза попалась книга, которую он посвятил своему блудному Мисаки. Может, дать ему её когда-нибудь прочитать? Переминаясь с ноги на ногу, Мисаки не мог поверить тому, что писатель отказался от близости с ним. Это казалось странным для него… «Почему он отказался?» — Но почему? — воскликнул Такахаси и развернулся к новеллисту, глядя на того прямо в упор. Писатель окинул того оценивающим взглядом и усмехнулся. — А ты сам действительно этого хочешь? Мисаки распахнул глаза. Он не ожидал подобного вопроса, хотя он был вполне очевиден. Прикрыв глаза и сжав кулаки, юноша пытался связать свои мысли, собрав в одну кучу, но ничего не выходило. Все здравые мысли улетучились, и ничего толкового не осталось. Такахаси не знал, что ответить. Конечно же он не хотел кувыркаться с мужчиной, однако он больше ничего не мог сделать для новеллиста кроме как отдать своё тело. Эти мысли пугали юношу и заставляли его ненавидеть себя, но более весомого и существенного в обмен на доброту новеллиста он придумать не смог. Всё же преодолев страх, Мисаки решил попробовать специально сказать нечто такое, что сорвёт новеллисту крышу и тот его наконец отымеет, чтобы всё закончилось… — Я просто подумал, — шатен начал развязывать пояс на халате, — вы ведь не можете просто вечно смотреть и пускать на меня слюни… — он откинул пояс в сторону и сжал в руках края халата, — поэтому я вам сегодня хочу позволить… воспользоваться моим телом… для вашего удовлетворения… Выдохнув, парень скинул с себя халат и остался в чём мать родила. Усами поражался ещё больше, видя всё это. Он не мог поверить, что всё это проделывает его скромный и непорочный Мисаки, словно гейша или дешёвая проститутка… «Наверное что-то произошло, иначе бы он так себя не вёл», — размышлял новеллист, оглядывая нагого Мисаки. Он бы и с радостью взял его сейчас, ведь его тело было так соблазнительно в дневном свете, который еле пробивался через толстые тяжёлые шторы. Подойдя к Мисаки, он поднял халат с пола и накинул его на плечи своего сожителя. Тот непонимающе глядел на Усаги, просто хлопая длинными ресницами. — Что-то случилось, Мисаки? Ты бы так себя никогда не повёл в обычной ситуации! — Ну д-да, не повёл бы… но просто после нашего последнего разговора я понял, сколько неудобств приношу вам своими отказами, криками и руганью… поэтому если не сложно, во искупление своих ошибок… да и в благодарность за всё что вы для меня сделали… возьмите меня, Усаги-сан! Услышав исповедь юноши, новеллист понял в чём проблема. Всё что озвучил ему Мисаки, казалось для писателя несущественным, обыденным и не очень важным, но Такахаси беспокоился по этому поводу, а значит, всё время думал об Акихико. Усами улыбнулся и взъерошил парню волосы. — Я не требую от тебя что-то взамен, Мисаки. Тебе не обязательно так жертвовать собой. Ты хоть знаешь, что я могу с тобой сделать, если ты мне отдашься добровольно? Ведь это будет означать, что ты готов на всё. И если я вдруг решу сделать с тобой нечто необычное, чем простой секс и ты внезапно перехочешь, то я не остановлюсь. Ты понимаешь это? Мисаки поник. По идее, он морально готовил себя к подобным заявлениям, но не знал, что будет делать если это действительно случится. Но раз ступил на этот путь, он не откажется от затеянного, иначе он точно потеряет своё мужское достоинство. Коротко кивнув, одним движением плеч он скинул с себя халат и вновь полностью обнажился. Усами понял, что даже после такого заявление Такахаси не отступится от затеянного. Тяжело выдохнув, новеллист очень посочувствовал своему любовнику и немедля схватил того за руку. Крепко сжав запястье, он потянул парня за собой, и буквально через пару шагов опрокинул юношу на кровать. — Лежи здесь и жди! — приказным тоном произнёс новеллист и вышел из спальни. Мисаки покорно остался сидеть на месте, дожидаясь новеллиста. Хотя в его мыслях ещё теплилась идея ретироваться в другую комнату и запереться в ней пока ещё не поздно. «Нет, я решил и я не сбегу. Я дам Усаги своё тело в благодарность за всё, и пусть он делает всё что ему захочется. Я не могу вечно получать, я хочу и отдавать!» — подумал Такахаси и напрягся. Через минуту Акихико вновь вернулся в комнату с несколькими приспособлениями в руках. Мисаки попытался разглядеть их, но из-за мрака комнаты ему этого не удалось. Заперев дверь, Усами вальяжной походкой проследовал к кровати и остановился. Такахаси разглядел на его лице пугающую хищную улыбку. — Мисаки. Всё что произойдёт сегодня в этой комнате — на твоей совести. Ты сам мне позволил. — Д-да, — неуверенно кивнул шатен и покраснел. «Мне конец», — пронеслось в мыслях юноши и он опустил голову. Только сейчас он действительно понял на что подписался. Однако назад дороги нет. Усами лишь ухмыльнулся. Его всё больше и больше поражало поведение молодого любовника. Однако в то же время мужчину это распаляло. Опустившись на кровать, он встал на колени напротив своего любовника и взял в ладони его аккуратное личико. Приблизившись к нему, Усаги нежно коснулся губ юноши своими, втягивая его в нежный и сладкий поцелуй. Мисаки вздрогнул и неумело ответил, прикрыв глаза. Медленное движение губ, нежные руки Акихико расслабили напряжённое тело Такахаси, от чего тот прерывисто вздохнул и уже готов был подчиниться воле новеллиста. Тот повалил его на спину, продолжая целовать очень нежно и чувственно. Почувствовав, что мальчишка снизу расслабляется, Акихико немного загадочно улыбнулся в поцелуе и перевёл руки от лица к обнажённой талии, нежно проводя по ней кончиками пальцев. Мисаки вздрогнул и зажмурился от странной волны ощущений, что начала окутывать его сознание. Бегло оглаживая и пощипывая нежную кожу, блондин добрался до сосков юноши, аккуратно оглаживая их. Мисаки тяжело выдохнул, слегка изогнувшись в спине. Все эти нежные и умелые прикосновения вскружили голову юноше, а нежный поцелуй заставлял полностью расслабиться и отдаться во власть сильным мужским рукам. Это послужило сигналом для писателя. Резко отстранившись от желанного тела, с края кровати он схватил чёрную ленту и наручники. Не прошло и тридцати секунд, как на глазах Такахаси появилась тёмная лента, полностью закрывая ему обзор на происходящее. Ещё несколько мгновений и его руки были заведены вверх над головой и сцеплены наручниками. — Усаги-сан? — выдохнул шатен, не понимая того, что сейчас происходит. Он расслабился до такой степени, что начал очень медленно соображать. Акихико не ответил, снимая с себя ремень и захватывая цепь между двумя частями ремня, привязал юношу к изголовью кровати. Сейчас до парня дошло, что его полностью лишили воли, и как бы он не захотел — то не сможет сбежать. «Маска» не давал шатену лицезреть лицо своего любовника и то, что он будет делать. Чувства внезапно обострились — слух, осязание, обоняние… мальчик вздрогнул. Это не предвещало ничего хорошего. Его мучал один вопрос — что задумал Акихико?! Усами тем временем, пока зеленоглазый свыкался с нынешней ситуацией, раздевался. Скинув с себя рубашку, брюки и трусы, новеллист начал обдумывать чтобы ему такого сделать с пареньком, чтобы ему понравилось. Говоря слова о том, что он сейчас может сделать с Мисаки всё, что ему захочется, писатель не думал делать ничего экстремального или ужасного. Он всего лишь проверял решимость юного любовника. Его ответу он был удивлён. Нет, даже не так — он был шокирован ответом внезапно осмелевшего мальчишки. Решив навязать юноше ожидание всего страшного и похабного, Усами связал его. Сейчас перед ним стояла лишь одна цель — принести парнишке как можно больше удовольствия, чтобы тот утонул в нём, растворился. Однако и о себе Усаги не забывал — он тоже хотел получить максимум удовольствия от этой ситуации, что уже начал делать. Вновь приблизившись к Мисаки, Акихико прижался к нему всем своим обнажённым телом, прильнув губами к щеке, прокладывая дорожку из поцелуев от скулы к оголённому плечику. Такахаси шумно выдохнул, крупно дрожа — на шее новеллист задел чувствительную точку. Заметив реакцию любовника, писатель понял что действует в верном направлении. Продолжая целовать нежную кожу, через несколько мгновений Усами добрался до груди Такахаси, принявшись ласкать языком левый сосок. Мисаки закусил губу и по его тельцу вновь пробежалась дрожь. Но не успел он отойти от волны наслаждения, как её тут же сменила волна боли. Новеллист прикусил розовый сосок, немного потеребив его зубами. Шатен громко вскрикнул и выгнулся дугой. Мужчина лишь коротко посмеялся над такой реакцией молодого тела и продолжил свои ласки. Ладонями оглаживая талию Мисаки, Акихико продолжал дорожку из поцелуев всё ниже и ниже, пока не добрался до самой интересной части тела своего любовника — к члену. К удивлению новеллиста тот стоял колом, весь истекая смазкой. Окинув беглым взглядом всю «тушку» возлюбленного, то на бёдрах увидел белесую жидкость. — Мисаки. Ты кончил от простых прелюдий? Сколько раз? — в голосе мужчины слышалась издёвка, от чего щёчки мальчишки окрасились в пунцовый цвет. Акихико это забавляло. — Н-нет… я… — А говорил, что тебе подобное не нравится. — Я не… ах! Писатель не дал договорить своему юному любовнику, взяв возбуждённую плоть в свой рот. Мисаки вскрикнул от внезапно накатившего наслаждения, тут же потонув в болезненно-сладких ощущениях. Возбуждение словно свежий тягучий мёд заполнило всё существо мальчишки, вскоре собираясь в одной точке и желая высвобождения. Не прошло и двух минут, как Такахаси бурно, с протяжным криком и дрожью кончил в рот своего любовника. Акихико лишь хищно улыбнувшись, проглотил всю сперму, которую ему «подарил» Такахаси, хищно ухмыляясь. Мисаки пытался отдышаться после столь бурного оргазма, от чего не сразу понял, что Усаги полностью проглотил его сперму. «Ну не милашка?» — пронеслось в мыслях писателя, когда он выпустил из своего рта плоть возлюбленного. Но вот только на этом новеллист не остановился. Взяв в руку увядающую плоть любимого, он начал совершать движения вверх-вниз, вновь пытаясь возбудить своего мальчика. Тот выгибался как кошка от прикосновений к своей плоти рук блондина, негромко постанывая. Не прошло и пяти минут, как его плоть уже во всю пульсировала и истекала смазкой. Акихико был удовлетворён результатом — несдержанность и невинность Мисаки читалась в каждом его движении. Неопытность давала о себе знать, от чего писатель просто не мог умилённо не улыбаться. Вновь склонившись к возбуждённой плоти, новеллист провёл по ней языком от яичек до головки. Мисаки вновь вскрикнул и закусил губу до крови — столь приятными были эти ласки. Усами, вновь удовлетворившись результатом, стал посасывать головку возбуждённой плоти, словно кольцом сжав её у самого основания. Акихико, не долго думая, взял плоть Такахаси в свой горячий рот, заглатывая её по самое основание. И вновь крики удовольствия. Мисаки вновь закусил свою губу, прокусывая её ещё сильнее. Чувствуя, что скоро будет разрядка, Мисаки почувствовал как на глаза навернулись слёзы. Усами не останавливал свои движения, наращивая темп. Плоть во рту налилась вожделением и новеллист сильнее сжал плоть у основания, не дав горячей вязкой сперме выйти наружу. Такахаси заскулил и заёрзал бёдрами, недоумевая, почему Акихико не дал ему кончить. — Усаги-са… дай-те м-мне к-к-ко… — Нет, Мисаки. Тон Акихико не терпел никаких возражений, от чего Такахаси просто проскулил и сжался. Грань, через которую ему так хочется переступить… отодвинулась от него на тысячу километров, и теперь ему вновь нужно добраться до неё, чтобы достигнуть столь желанного наслаждения. Пока шатен терзался в собственных мыслях, Усаги потянулся к тумбочке и достал оттуда ароматизированную смазку с приятным запахом клубники. Раздвинув ноги мальчика шире и согнув их в коленях, писатель выдавил на кончики пальцев смазку и нежно помассировал колечко мышц между ягодиц. От этих прикосновений Мисаки пришёл в себя и громко застонал, выгибаясь дугой и сжимая ноги в коленях сильнее. Надавив на проход сильнее, писатель протолкнул в горячий анус сразу два пальца, желая поскорее растянуть своего любовника. Однако вспомнив, что он обещал ему нечто адское и страшное, то решил пренебречь подготовкой. Так, в воспитательных целях. Вынув пальцы из изгибающегося и стонущего тела, Акихико вновь выдавил из тюбика смазку на свои руки, но гораздо больше и начал смазывать ею свой член. Как только он с этим закончил, то схватил мальчика под колени, направляя свою возбуждённую плоть прямо в дырочку шатены. Надавив горячей головкой на вход, мужчина двинулся вперёд, проталкивая плоть глубже внутрь. Мальчик закричал от острых и горячих ощущений, выгнувшись и начав сдирать собственные руки в кровь. — Усаги… са… не на… до… — Потерпи, Мисаки. Расслабься и тебе станет легче. Направляя рукой свою плоть, мужчина начал медленно двигать бёдрами, проталкиваясь в узкий и горячий проход. Такахаси кричал и извивался, моля своего любовника прекратить эти мучения. Но Акихико лишь скептически взглянул на него и недовольным голосом произнёс: — Я же предупреждал тебя о том, что чтобы не случилось — я не остановлюсь! Так что потерпи, малыш. Пока он это говорил, то осторожно и аккуратно проталкивал свою возбуждённую плоть в юношеское тело. Мисаки всхлипнул и слёзы ручейками потекли из его глаз, впитываясь в мягкую материю тёмной ленты. Как только Акихико вошёл на половину длинны своего полового органа, то сделал первый толчок. Такахаси взвизгнул от боли и зарыдал в голос — столь неосторожным и болезненным был этот толчок. Но это был ещё не конец, после первого толка мужчина сделал ещё один резкий и глубокий, войдя в молодое тело по самое основание. Мисаки вновь завизжал изо всех сил, сорвав себе окончательно голос, продолжая сотрясаться в рыданиях. Склонившись над лицом возлюбленного, Акихико нежно поцеловал того в губы, словно пытаясь успокоить. Да, Усаги знал, что зря так сделал, но желание и чувство скорой разрядки взяли своё. О это божественное чувство, которое он ощущал находясь внутри парнишки… такое желанное и приятное. Так бы вечно и имел этого парнишку. Обняв его за талию и не разрывая поцелуя, новеллист вновь продолжил свои движения внутри мальчика, набирая темп. Такахаси чувствовал громадную боль, однако в тоже время переходящую в наслаждение. Мисаки никак не мог привыкнуть к этим ощущениям, но тёплые сладкие губы новеллиста заставляли его отвлекаться от этой жгучей боли, и в тоже время ощущать её более острее. Потерявшись в собственных ощущениях, шатен просто ждал, когда писатель наконец кончит. А тем временем он сам получил очередную разрядку, которую так ожидал. И вот наконец надежды и ожидания Такахаси были услышаны Всевышним. Громко простонав, Усами спустя несколько минут бурно кончил в Мисаки, заполняя всего его своей горячей и вязкой спермой. Упав на любовника, он пытался отдышаться, а вот парнишка от такого груза на себе и разу вздохнуть не мог. Лишь спустя минуту-две ему удалось это сделать, когда писатель перекатился по правую сторону от него… но внезапно свалился на пол с криками «Ай!!!», сломав свою железную дорогу. Услышав громкие удары, Такахаси недоумевал о том, что происходит, да и не хотел. На его тело всей своей огромной массой навалилась слабость, заставляя веки слипаться и провалиться в царство Морфея. Акихико, встав с пола и потирая ушибленные конечности, вновь заполз на кровать, сев рядом с любимым. Сняв с его лица повязку, блондин хотел ему что-то сказать, но вот только не успел, заметив, что тот во всю посапывает. Напряжённо выдохнув, Усами отстегнул руки своего любимого от наручников и взглянул на запястья. Те были фактически стёрты в кровь. Выдохнув, Усаги встал с кровати и обойдя её, взял с соседней тумбочки коробку с медикаментами, которую они так и не убрали со дня их самой первой близости. Достав перекись и бинты, писатель стал обрабатывать израненные запястья и обматывать их бинтом. «Когда проснётся Мисаки, мне точно не поздоровится», — подумал писатель, кладя вторую руку обратно на кровать. С перевязкой было покончено, теперь стоило позаботиться о том, чтобы мальчишка не замёрз, ведь он был совсем нагим. Достав из аптечки салфетку, он стёр ею сперму с бёдер и животика юноши и выкинул в урну. Аккуратно вытащив из-под Такахаси одеяло, он заботливо укрыл его, поцеловав в носик. «Я переборщил. Он доверился мне, а я его… чёрт. Как проснётся — извинюсь перед ним!» — подумал писатель, ложась рядом с ним по левую сторону и крепко прижимая к себе. Это измученное тело всё время ёрзало и пиналось, но Акихико терпел это, крепко обнимая своего любимого и целуя всякий раз в макушку, пытаясь успокоить. Таким образом он пролежал до самого вечера, пока не провалился в довольно чуткий сон, тем самым ожидая, когда Мисаки наконец проснётся.